Константин Сухенко: Работа в комитете по культуре — мой шанс принести городу максимум пользы

О пока еще главе комитета по культуре Василии Панкратове

Если не ошибаюсь, Василий Юрьевич, будучи председателем комитета, жил с Гатчиной (Панкратов долгое время был директором ГМЗ «Гатчина» — ИА «Диалог») в сердце. Мне кажется, что он возвращается к любимому делу, в любимое место, в любимый коллектив.

О работе в комитете по культуре

Для меня работа в комитете по культуре — беспрецедентный шанс попытаться сделать для города больше, чем у меня было возможностей до сих пор. Рассматриваю это как огромную возможность, огромный аванс и доверие — и, конечно, постараюсь их оправдать. В культурной столице сфера культуры — это как раз то место, где человек может сделать больше всего.

О возможном преемнике в БФК

Думаю, что Максим Эдуардович [Яковлев], который проработал больше трех лет моим заместителем в [бюджетно-финансовом] комитете [ЗакСа], с которым у нас самые добрые отношения, будет поддержан подавляющим большинством. Однако еще с Вадимом Тюльпановым (экс-спикер петербургского парламента, ныне — член Совета Федерации — ИА «Диалог») мы обсуждали, что у одного депутата в собрании не может быть двух высоких должностей. Я полагаю, возможно, руководство фракцией [ЛДПР] перейдет кому-то другому. Но этим будут заниматься мои коллеги после моего ухода, я бы не хотел никак вмешиваться в этот процесс.

О секвестре бюджета

Скажу как на духу — очень рад, что работу по сокращению отдельных статей бюджета предстоит делать не мне. Рад, что «дотянул», и при мне потребностей в секвестировании не было. Я помню, как приятно, когда бюджет растет, когда есть профицит — жить в такое время гораздо приятнее. Так что не хочу уже говорить о теперь уже не своей сфере.

О затратах на госаппарат

Много раз говорил, что расходы на содержание госаппарата должны зависеть от роста показателей бюджета. Если растет — то можно больше тратить на госаппарат, если нет — то не стоит. Но от себя скажу, что урезать, отбирать у людей не люблю — я люблю давать.

О служебном автомобиле

В ЗакСе я лет десять не пользовался служебным автомобилем. Пожертвовал этим удобством, зная себестоимость его содержания. Насчет комитета — не знаю, врать не буду. Буду заново думать — как удобнее, как лучше, но все говорят, что теперь это мне не удастся. Насколько я знаю, в Смольном нет практики отказа от служебного автомобиля. Видимо, там есть и соображения безопасности, жесткого внимания к образу жизни чиновника.

О зарплате в Смольном

У меня есть помощник, с которым я достаточно долго проработал в Законодательном собрании. Я озаботился тем, чтобы взять с собой помощника в исполнительную власть. Должен вам сказать, что на той должности, которая сопоставима с помощником, и которая, в общем, позволит ему профессионально работать — зарплата такая же, как и в ЗакСе. А он был уверен, что хотя бы в полтора раза больше. Поэтому представлять себе исполнительную власть как место, где много платят не за дело, считаю, оснований нет. Все разговоры о том, что у чиновников большие зарплаты… Это не совсем так. Можно оптимизировать штатное расписание, насколько эффективен тот или иной орган власти, но говорить о том, что чиновники завалены деньгами… Мне представляется, что этого нет.

О возможных увольнениях в комитете по культуре

Если посмотреть на то, как я работал в Законодательном собрании, то нетрудно убедиться, что ни в комиссии по культуре я никого не тронул из аппарата, и в аппарате БФК я с собой ни одного человека не привел. Хоть там и появились новые люди, но там не мои люди были. Мне кажется, я достаточно бережно к людям относился всегда и везде. И менять что-то с приходом в комитет по культуре не буду — в моем возрасте менять свои взгляды уже поздновато. Надо оставаться верным выработанным принципам и подходам к делу.

О той, кому перейдет его мандат

Я с очень большим уважением и теплом отношусь к Анне Олеговне Евстигнеевой, которая была моей помощницей. И, если все будет благополучно… Это не мое решение: вы прекрасно понимаете, что даже в одиночку я не смог бы лоббировать его при всем желании, если бы с ним не согласились коллеги по фракции и руководство и ЗакСа, и Горизбиркома. Это человек, который отработал со мной более 10 лет моим главным помощником — большую часть жизни. Человек, который получил хорошее образование и свободно говорит на двух иностранных языках. Человек, который видел все мое делопроизводство, все письма, сопровождал всю мою деятельность. Тем более в ЛДПР одна из ключевых тем — продвижение молодежи — и от «возрастных» кандидатов отказались сразу. Искренне надеюсь, что она проявит себя как депутат и ни мне, как учителю и другу, ни моим коллегам не будет стыдно. С чистой совестью оставляю ее в Законодательном собрании.

О желании видеть светлые и добрые спектакли

Не буду проводить критическую ревизию того, что находится в репертуаре петербургских театров. Собственно, то, что я скажу, касается не только их, но и художников, и выставок. У нас сложилась ситуация, когда, на мой взгляд, значительная часть новых постановок и других проектов осуществляется при бюджетной поддержке. При том, что свободу творчества никто не отменял, деятели культуры и на бюджетные деньги должны иметь возможность ставить не только то, что им приказывает государство, но и то, что им подсказывает художественное чутье. Но в той мере, в какой мне будет доступно как председателю комитета, в той мере, в которой со мной будут соглашаться деятели культуры и прислушиваться к моему мнению, — навязывать его я не смогу и не буду. Буду добиваться того, чтобы ставились более светлые, более жизнеутверждающие и менее нравственно напряженные спектакли, чтобы больше уделялось внимания классическому искусству, чтобы больше внимания было уделено глубоким и настоящим человеческим ценностям. В существующем репертуаре явно есть то, с чем я внутренне не согласен, но есть право художника говорить то, что он считает нужным. И посягать на это мне даже не приходит в голову. Помню, как сам был журналистом — как трагично, когда редактор не оставляет ничего от твоего материала, а ты ставишь под ним свою подпись и с этим потом живешь. А люди потом читают и спрашивают, кто писал эти строки. А ты говоришь: «Ммм… Я». Так что все эти эмоции мне понятны, и на меня все это распространимо и применимо.

Подготовила Полина Полещук / ИА «Диалог»