«Онкозаболевание – это не приговор, а только диагноз»: как лечат рак щитовидной железы

Россия принадлежит к ряду стран, в которых случаи заболевания раком щитовидной железы встречаются наиболее часто. При этом, к сожалению, в нашей стране также значителен показатель летальных исходов в случае подтверждения злокачественного характера образования. Как говорят онкологи, высокая смертность чаще всего связана с поздним обращением к специалисту. Сам процент вероятности заболеть определяется целым рядом факторов: недостатком или переизбытком в пище йода, радиационными воздействиями, возрастом и другими.

«Из факторов риска чаще всего выделяют зоны с йододефицитом и радиоактивным излучением (на производстве, после катастрофы или аварии), а также семейный анамнез, накопление заболевания в поколении», — сказал доктор медицинских наук, вице-президент Российского общества специалистов по опухолям головы и шеи Сергей Подвязников.

У рака щитовидной железы есть одна особенность: чаще всего заболевание поражает представительниц прекрасного пола (85% из всех заболевших). По словам онколога, это связано с выработкой женских гормонов, которые при определенном стечении обстоятельств могут способствовать возникновению опухоли. У большинства больных очевидных факторов риска нет, как и симптомов: на первых порах распознать такую опухоль крайне сложно.

«Симптомы этого заболевания, к сожалению, скрыты, стёрты. Это абсолютно бессимптомное заболевание. Есть два симптома, но они проявляются, если ситуация запущена или образование располагается поверхностно: осиплость голоса и шишка на шее», — отметил доктор медицинских наук, руководитель отдела радионуклидной диагностики и терапии (ядерной медицины) ФГБУ «Эндокринологический научный центр» Минздрава России Павел Румянцев.

Рак щитовидной железы – не самое распространенное онкозаболевание, поэтому в 95% случаев новообразования являются доброкачественными. Онкологи, однако, всё равно настоятельно рекомендуют обращаться к врачу при первых подозрительных симптомах. Как заметил Подвязников, даже если образование доброкачественное, с течением времени оно может переродиться в злокачественное. Пациенту с доброкачественными образованиями, считает он, рано или поздно показано хирургическое вмешательство. Иногда, впрочем, риск хирургии, добавил он, не оправдан: например, если на приём к врачу приходит 85-летняя женщина с опухолью в 1,5 см.

«Если пациент приходит к врачу с определенными жалобами: что-то першит, мешает при глотании, врач осматривает пациента визуально и пальпирует шею, где локализуется щитовидная железа. Иногда врач может не пропальпировать узловое образование, если он неопытный или оно маленькое», — сказал Подвязников.

Если есть подозрения на рак, то врач направляет пациента на ультразвуковое исследование: на этом этапе можно выявить узловое образование от двух миллиметров. Даже если диагноз подтвердили, подчеркнули онкологи, необходимо помнить, что рак – это «не приговор, а только диагноз». Именно поэтому, заключил Подвязников, «не надо проводить страусиную политику». Тем более, прогноз протекания заболевания достаточно благоприятный: речь идёт даже не о пятилетней выживаемости, а о десятилетней. Конечно, при корректном лечении.

«Есть группа тяжелых больных, с которыми нужно серьёзно заниматься, помимо основного метода лечения – хирургического – необходимо добавлять другие виды лечения, в частности – радиойодотерапию», — сказал Подвязников.

Сегодня этот метод является «золотым стандартом» лечения рака щитовидной железы. К сожалению, каждый второй пациент может быть не излечен даже после этой процедуры. Дело в том, пояснили онкологи, что в какой-то момент опухоль может перестать накапливать йод и приобрести «иммунитет» к лечению. В абсолютных числах такая ситуация встречается у 150-180 пациентов, причем цифра «плавающая». Руки онкологов, отметил Румянцев, опускались, когда после выполнения всех необходимых этапов лечения и хорошей динамики состояние больного ухудшалось вновь. Сейчас, по словам Румянцева, специалисты разрабатывают новые препараты, которые значительно превосходят радиойодотерапию по эффективности.

«Такие препараты, на мой взгляд, обладают фантастическим спектром эффективности. Это первый случай, когда тяжелобольной, с метастатическими очагами легкого, «ответил» на лечение полностью. То есть опухоль исчезла. Такого в таргетных препаратах я не видел никогда», — сказал врач.

В бочке меда, как известно, есть ложка дёгтя: на подобные препараты реагируют как пораженные участки, так и здоровые, что вызывает различные токсические осложнения. Поэтому о широком применении такого рода лекарств говорить рано: на сегодня, считает Румянцев, главная задача – «найти баланс, который позволил бы использовать препарат как эффективно, так и безопасно». Онкологи возлагают большие надежды на так называемую таргетную терапию – от английского слова «target», то есть «цель» — которая в буквальном смысле нацелена на определенные участки. Такие препараты действуют «во времени»: если они не исцеляют человека полностью, то продлевают его жизнь и улучшают её качество. В настоящее время онкологи продолжают поиски и исследования, открывая высокоэффективные препараты, токсичность которых начинают регулировать, чтобы минимализировать негативный эффект.

Дарья Веркулич / ИА «Диалог»