Мария Сёмушкина: «Петербург для «Усадьба Jazz» — возможность показать серьёзную инструментальную музыку»

Осталось меньше недели до старта на Елагином острове фестиваля «Усадьба Jazz». Как и всегда, только джазом музыкальная программа не ограничится – так, 13 июля со сцены прозвучит русский рок в новой аранжировке, кубинская сальса, барабаны по-чикагски и очень неожиданные мистические аккорды балалайки. «Диалог» поговорил с основателем фестиваля «Усадьба Jazz» Марией Сёмушкиной о лайнапе мечты для Петербурга, атмосфере места, специальной программе «Сплин» и об особых обстоятельствах, когда шансон уместнее джаза.

От русского рока до кубинской сальсы – путешествие по сценам

Достаточно неожиданным было объявление «Сплин» как одного из хедлайнеров «Усадьбы Jazz». Как вы пришли к решению пригласить эту группу?

Во-первых, «Сплин» – это петербургская группа, которую здесь очень любят. И потом, я неоднократно замечала, что для гостей, которые наслушались много джаза на фестивале, такие исполнители, поющие на русском языке – приятный подарок. У нас так же в своё время выступал Борис Гребенщиков – тоже, казалось бы, не джазовый музыкант, но он специально сделал программу с духовыми, звучал более джазово. Надеюсь, музыканты приведут к нам новую аудиторию, которая откроет для себя джаз, и мы сможем трансформировать их вкус. И, что немаловажно – «Сплин» сами по себе тоже дадут уникальное выступление: они написали специальную программу и предложили представить её именно у нас. Сет, который мы уже услышали в Москве, был премьерой – это знакомые нам песни юности, в другой аранжировке и в исполнении скрипичного оркестра. Они звучали более глубоко и индивидуально.

Что же исполнят «Сплин» со сцены фестиваля на Елагином острове?

Меня совершенно поразило, что Александр Васильев исполнил в Москве композицию «Феллини», которую он не пел более 10 лет. Дело в том, что эта песня была написана группой вместе с музыкантами «Би-2». Они договорились не исполнять её друг без друга, потому что не могли «поделить». И вот Александр Васильев сделал для фестиваля реальный подарок, исполнив её в очень красивой аранжировке. Прозвучат ещё много песен, в том числе «Выхода нет» и «Тепло родного дома».

Кого ещё вы посоветуете послушать с пометкой «обязательно»?

В этом году есть уникальная возможность послушать кубинскую звезду Омару Портуондо. Для певицы это прощальный тур, она уже в преклонном возрасте, ей 88 лет. У Омары невероятная энергия, которой она заряжает людей. Эта исполнительница видела весь мир, общалась и выступала с топовыми музыкантами. В Петербурге любят сальсу – и, надеюсь, многие придут потанцевать и послушать концерт. Певица приезжает с фантастическим составом: за пианино, например, Роберто Фонсеко, который сочетает кубинскую музыку с современным джазом. Также на сцене «Партер» выступит проект SunSay, его создатель из участников дуэта «5’nizza» Андрей Запорожец. Последние 2-3 года они ушли в сторону импровизации и советской эстрады, приглашая в свой проект джазовых музыкантов. Также на сцене появятся Optimystica Orchestra – это дань Петербургу: коллектив родился параллельно с нашим фестивалем, и сразу был представлен в 2005 году на «Усадьба Jazz». Прекрасный проект мультикультурного музыканта Жени Фёдорова, который может играть и тяжёлый рок, и очень крутой джаз.

Каких музыкантов можно услышать на других сценах фестиваля?

Сцена «Партер — это эклектика, микс, где и кубинская музыка, и рок, а вот площадка «Аристократ» больше ориентирована на джаз и world music. Тут выступит чикагский барабанщик Макайя МакКрейвен. Кстати, Петербург для нас — возможность показать серьёзную инструментальную музыку. Люди конкретно приходят послушать что-то особенное и действительно крутое. Не классический джазовый мейнстрим — для этого есть много других фестивалей. В Петербурге это, например, «Петроджаз». Мы же показываем новый джаз 21 века. Программа последних нескольких лет в Петербурге вызывает зависть у фанатов джаза в том числе из Москвы, как, например, когда мы привезли сюда Snarky Puppy. Также на сцене «Аристократ» выступит удивительная Yazz Ahmed – это девушка, которая играет на трубе, редкий инструмент для женщины. Она британка с арабскими корнями (её отец родом из Бахрейна), и элементы восточной музыки в её композициях прослеживаются — это одна из современных тенденций.

Кстати, раз речь зашла о корнях и национальной культуре, есть в афише один музыкант, который, кажется, играет на очень далёком от джаза инструменте – на балалайке…

Чтобы не было сплошного джаза в течение дня, мы решили добавить такой фьюжн, поэтому пригласили Алексея Архиповского – особенного музыканта с фантастическим диапазоном мышления. Казалось бы, балалайка – самый обычный народный инструмент, а Алексей смог именно на балалайке играть виртуозную музыку и стать одним из лучших импровизаторов на этом инструменте. Его концерты – целая мистерия: ты просто проживаешь этот час вместе с музыкантом.

Современная музыка в контексте усадебной культуры

Москва опережает Петербург на пару недель – там фестиваль Усадьба Jazz уже прошёл. Какие у вас впечатления после него остались?

Мы смогли удивить Москву, хотя удивить её сложно. Все сказали «вау»! Это был яркий фестиваль… и, конечно, его завершение – выступление группы The Black Eyed Peas – это невероятное шоу, и технически круто реализовано: и звук, и сцена, и свет. Москва сделала прыжок. Многие мировые эксперты нам сказали, что этот город – в высшей лиге. И в Коломенское пришла новая аудитория. За джаз отвечал Джейми Каллум, чьё выступление очень ждали настоящие джазовые адепты. И на его выступление действительно приехали люди со всей России. Мы получили море восторженных откликов. Для нас это важно!

А как изначально родилось это сочетание – музыка родом из Нового Орлеана и обстановка русской усадьбы? Всё-таки атмосфера имения ассоциируется, в основном, с романсами и поэтическими чтениями.

Это сочетание, усадьба и джаз – чисто российская фишка. Культура дворянской жизни соединилась с джазом, хотя они нигде не могли пересечься, потому что усадьбы исчезли в 1917 году, а эпоха джаза только началась в этом году. У нас была революция, страна переживала потрясения, а в Америке выпустили первую джазовую пластинку. Но они совместились благодаря удачному подходу. Я – как меломан, а не как музыкант – составляла программу, делала всё как бы для себя, своих друзей, семьи. И с джазом никогда не было перебора: был и авангард, и обязательно мейнстрим, и диксиленды на первых фестивалях. Но в то же время на главной сцене «Партер» мы всегда показывали новаторские вещи.

Список мечты, кого бы вы хотели пригласить в Петербург в будущем?

В Петербурге всё будет прекрасно принято, и сыпать сейчас именами звёзд бессмысленно. Сюда сложно везти очень дорогих артистов, это экономически невозможно. Всё-таки Петербург сильно отличается от Москвы, в том числе по цене билета – здесь они в три раза дешевле. А так, конечно, есть беспроигрышный ряд музыкантов – тот же Джейми Каллум, Нора Джонс, Брэнфорд Марсалис. Из уже выступавших в Москве пригласила бы ещё Джейкоба Кольера – это человек-оркестр, 24-летний парень, который выступает с симфоническими музыкантами, играет на нескольких инструментах и просто носится по сцене. Мне кажется, что здесь любят ещё свинг и электросвинг, а у нас в Москве уже была Caro Emerald – практически королева жанра, она бы отлично вписалась в петербургскую картину. Из чистых джазовых музыкантов, при всей моей любви к скандинавской немного мрачной музыке, я привезла бы Торда Густавсена, а также британских звёзд The Cinematic Orchestra.

Насколько важна атмосфера и место для фестиваля?

Есть несколько важных элементов атмосферы. И то, чем мы занимается – в чистом виде алхимия, когда ты сочетаешь музыку, очень правильное место, правильную аудиторию и ещё ряд вещей. Выбор пространства очень важен: когда мы в первый раз пришли на Елагин остров, я увидела этот дворец в перспективе, а перед ним Масляный луг – я сказала: «Фестиваль должен быть здесь. Сцена будет стоят перед дворцом, и на Масляном лугу должны лежать, танцевать и сидеть люди». А там везде стоят таблички «По газонам ходить нельзя». Но важно было создать новый петербургский бренд и добиться вау-эффекта. И атмосфера появилась на первом фестивале (в 2011 году – ИА «Диалог»): публика пришла, увидела сцену, дворец (сцена всегда с прозрачным задником) и возможность зайти на этот священный луг и лечь. И «Усадьба Jazz» даёт как бы прививку лайфстайла в городе, когда можно лежать на траве, приходить со своей корзинкой, наслаждаться музыкой. В тот момент, когда мы появились (в середине 2000-х в Москве), вся эта парковая инфраструктура не была развита. Надо сказать, что мы всегда получаем огромное количество отзывов с комментариями, что у нас свободно, комфортно, и даже перед сценой никакой толкотни и нет перебора с охраной.

Прививка хорошей музыки

Вы как-то заметили, что на фестивали в России ходит аудитория заметно более молодая, чем в Европе…

Да, то же самое отметил Джейми Каллум, который выступил в этом году в Москве. Это большая звезда, любимец британской королевы и обладатель Грэмми, просто дорогой артист. Он заметил, что публика в России по сравнению с Европой моложе лет так на «дцать». Аудитория постарше всегда была у нас и есть, но если в начале было 30-40%, то сейчас уже 10%.

В разговоре о «Сплин» вскользь упомянули, что «Усадьба Jazz» старается трансформировать музыкальные вкусы гостей. А это вообще возможно – повлиять на человека за один фестиваль?

Мы воспитываем свою аудиторию. Пришёл в первый раз человек – его, допустим, привели друзья, а он слушает попсу. У нас он видит и слышит безупречные живые выступления, хороший звук, прекрасные инструменты – это как прививка, как будто вырабатывается иммунитет, и обратно вернуться уже физически нельзя.

Я, например, вегетарианка, и к еде отношусь с вниманием, потому уже не могу съесть салат с майонезом или лапшу быстрого приготовления, потому что я понимаю, что мне будет плохо и после буду себя отвратительно чувствовать. Музыка – это та же пища. Вот ты что-то слушаешь, но становится не по себе, и лучше просто выключить. Я, например, не могу воспринимать шансон. Но был однажды случай, когда я приехала в Череповец, чтобы выступить перед представителями музеев Русского Севера. Дорога вела через территорию металлургического комбината. Ехала минут 20 в киберпанковской атмосфере, жуткая погода, снег, трасса вся убита. Понятно, что джаз там был бы неуместен. А водитель слушал Михаила Круга и душераздирающий шансон с текстами приблизительно: наша жизнь такая и другой быть не может, надо тянуть лямку, и только рюмка водки на столе. И тут я поняла, что да, вот здесь это правда, эта музыка полностью подходит.

А к джазу, музыке фьюжн и современной эклектике вы пришли сразу – или был момент, когда судьба могла повернуться иначе, и возможно мы говорили бы сейчас о фестивале «Усадьба Рок»?

Когда я работала на радио, как раз вела программу о рок-музыке. Так сложилось, что в юности у меня был молодой человек – меломан, у которого была огромная коллекция. С 15-16 лет я была в теме: слушала Pink Floyd и T. Rex. Я росла в атмосфере фильма «Лето»: Майк Науменко, «Аквариум», а позже Radiohead – это были для меня кумиры. Джаз стал следующей ступенькой, когда я познакомилась с музыкантами, стала посещать их репетиции. За ними было интересно наблюдать – это совершенно другой уровень исполнительского мастерства: в джазе всё должно быть превосходно, джазовая певица не может петь плохо. Если в роке достаточно харизмы и энергии, то в джазе этого мало, каждый музыкант в составе должен быть суперстар. Меня это сильно зацепило, а также тот факт, что джаз – музыка личности. Я начала смотреть по сторонам – и поняла, что есть разный джаз и в Латинской Америке, и в Скандинавии. Эпоха Эллы Фицджеральд и Луи Армстронг закончилась, стандарты мало кто играет, все стремятся импровизировать – например, включать электронную музыку. А потом я познакомилась в путешествиях с world music – это подключение к традициям, к энергии, что уже глубже, чем джаз. Как делает музыкант Даффер Юсеф? Он играет на инструменте с тысячелетней историей – уд, или лютне, и при этом [исполняет] не просто народные песни. У него в коллективе саксофонисты, пианист, процессоры, фоны, и получается насыщенная картинка – но в современном ключе. Слушая его музыку, ты как будто ныряешь и прикасаешься к этой древности. Очень мало таких музыкантов, которые демонстрируют подключение к своим корням.

Не боитесь слишком далеко отойти от изначальной концепции фестиваля?

Иногда критики любят предъявить мне: «а что вот это?» или «это – вообще не джаз». А кто вам обещал, что здесь будет стопроцентный джаз? Здесь мы, скорее, говорим о джазе как о широком понятии, об образе мышления. Джаз сам по себе многогранен, и это столп, который держит конструкцию, а вокруг спокойно размещаются другие жанры и стили. И тот же «Сплин» – тоже моя музыка. Мы встретились с Сашей Васильевым в Коломенском, а до этого – в эфире моей программы 20 лет назад. Я поняла, какой путь он прошёл как музыкант – тогда, в 1998-99 годах он разогревал группу «Аквариум» в ДК имени Горбунова – и какой путь прошла я. Это была тёплая встреча, и хорошо, что мы делаем премьеру его новой программы вместе в Москве и Петербурге.

Беседовала Рената Ильясова / ИА «Диалог»