Большой спорт и большие споры: итоги 2018 года

Уходящий год выдался для города, страны и мира весьма неоднозначным. Третья мировая война не началась – и на том спасибо, но такой накал дипломатических страстей даже в нынешнем неспокойном десятилетии доводилось видеть редко (но, вероятно, это не предел). А с другой стороны – Олимпиада, Чемпионат мира по футболу (наш, родной) и нежданная радость на Корейском полуострове. «Диалог» подробно разбирался в основных, с точки зрения нашего корреспондента, событиях 2018-го.

Два полюса спорта

Чтобы возвыситься, сначала нужно упасть на каменное, каменное дно. Для российского спорта нынешний, олимпиадный, год начинался в надире: допинговый скандал, развернувшийся в декабре 2017-го, лишил нашу сборную не только многих спортсменов, и даже не только возможности в принципе участвовать в некоторых видах соревнований, но и имени! Вместо своей формы с указанием страны и флага наши олимпийцы были вынуждены выступать под неопределённым обозначением «Олимпийские атлеты из России». Звучит так, словно они были беженцами с потерпевшего крушение судна под названием «российский олимпийский спорт».

Однако даже в таких обстоятельствах российские спортсмены сумели продемонстрировать зубы и доказать, что списывать их со счетов было рано. «Золотыми» стали наши фигуристки – первое и второе места в одиночном катании у женщин получили Алина Загитова и Евгения Медведева – а потом и хоккейная сборная, которая уже в финале, в глубоком овертайме сумела вырвать победу у немцев. Наверное, обыграть их было для нашей ледовой дружины делом чести, тем более что до того на протяжении двадцати лет она не выходила в финал Олимпиад, хотя и регулярно радовала болельщиков победами на Чемпионатах мира. Уточним, что золото Олимпиады российские хоккеисты завоёвывали до того лишь единожды – в 1992 году. И тоже выступая под «не своим» именем: тогда, напомним, только что распался СССР, и отдельных сборных у большинства «братских республик» ещё не было, а была «Объединённая команда СНГ»… С достижениями советской эпохи это, конечно, сравнивать нельзя – ТА команда ни разу не возвращалась с Олимпиад и Чемпионатов мира без наград.

Итог: 13-е место, 17 медалей. Если учесть, что наши биатлонисты и конькобежцы вообще были устранены с соревнований, результат… вполне понятный и даже превосходящий ожидания. В Ванкувере восемью годами ранее было 11-е место при полном составе команды. Как говорится, яростнее всех сражается тот, кому нечего терять.

Ну а поскольку «запоминается последнее сказанное слово», то спортивный год для России продолжился более удачно. На волне допингового скандала зимнего сезона 2017-2018 отдельные горячие головы в традиционно недружественных странах вроде Великобритании призывали лишить Россию права проводить чемпионат мира по футболу, но успеха это не имело. Разумеется, первый в истории страны Мундиаль был поводом для нешуточного «нервяка»: справятся ли стадионы и транспорт, не произойдёт ли терактов или военных провокаций со стороны сами знаете кого, не начнутся ли какие-то новые скандалы… Та же британская пресса пугала своих фанатов погодой, политикой, возможными нападениями расистов и гопников (а потом удивлялась, почему на ЧМ приехало относительно немного болельщиков с родины футбола)…

Однако, как мы уже писали, чемпионат состоялся, и состоялся успешно – настолько, что в конечном итоге совет FIFA назвал его лучшим в истории. Отметим, что он не стал рекордным по посещаемости. Этот показатель напрямую зависит от населения страны, где проходит Мундиаль, потому что основа аудитории – это всё-таки местные, а населения в России в два с лишним раза меньше, чем в США – самой населённой стране мира, когда-либо принимавшей ЧМ, и обладательнице доселе не побитого рекорда по количеству зрителей (3,5 миллиона). Но за психологическую отметку в три миллиона болельщиков ЧМ-2018 всё же перевалил. Свою долю внимания получил и Петербург, где проходили, среди прочего, один полуфинальный матч и сражение за третье место. А сколько колоритных болельщиков побывало в городе!.. Триумфаторами Чемпионата по итогам сумбурного матча в Лужниках стали французские футболисты – это не так чтобы совсем неожиданно (для них это уже второй титул), но и не столь банально, как если бы кубок опять уехал в Бразилию.

Хорошее дело политикой не назовут

Увы, от спортивных забав, радости побед и воодушевления всемирного единства, предметом которого стал чёрно-белый мячик, придётся перейти к делам менее приятным – политическим. Политический год для России начался с двух выстрелов «дуплетом». 18 марта состоялись президентские выборы (итог которых был, в принципе, достаточно предсказуемым, поэтому большинство участников старательно изображало хорошую мину при плохой игре). А ровно за две недели до этого в британском городе Солсбери при до сих пор толком не выясненных обстоятельствах были отравлены бывший сотрудник ГРУ Сергей Скрипаль (осуждённый в 2006 году за шпионаж в пользу Великобритании и обменянный затем в 2010-м на разоблачённых в США российских агентов) и его дочь Юлия. Тогда случившееся расценили как демонстративную провокацию, произведённую накануне президентских выборов и всё того же чемпионата (тем более что одной из первых объявленных мер было понижение уровня представительства на ЧМ). Потом появились имена и изображения подозреваемых, и ситуация запуталась ещё больше, тем более что самих жертв с тех пор больше никто не видел.

В итоге разгорелся грандиозный дипломатический скандал, западные (и примкнувшие к ним) страны выслали несколько десятков российских дипломатов, Москва ответила зеркально. США закрыли генконсульство России в Сиэтле, Россия в ответ – американское диппредставительство в Санкт-Петербурге (что любопытно, российская сторона для выбора цели использовала голосование в Twitter). Как мы уже писали в прошлом выпуске «итогов», пробивать дно в международных отношениях, в теории, можно бесконечно. К этому вопросу мы ещё вернёмся.

Бей своих, чтобы чужие не боялись

Весьма любопытной «лакмусовой бумажкой» для так называемого «мирового сообщества» явились октябрьские события в Стамбуле. Известный на Ближнем Востоке саудовский журналист Джамаль Хашогджи (что важно, колумнист влиятельной американской газеты Washington Post и критик правящего в КСА режима) пришёл в консульство своей страны, чтобы получить документы, необходимые для бракосочетания. Пришёл – и обратно не появился, хотя снаружи его ждала невеста-турчанка. Турецкие власти, усмотрев возможность «вставить пистон» конкуренту за влияние в исламском мире, практически сразу заявили о том, что журналиста убили, для чего из Эр-Рияда заранее прибыла специальная «зондеркоманда». В этом помогла информация о том, что аудиозаписи, сделанные Хашогджи непосредственно перед гибелью при помощи «умных часов», могли быть загружены в облако или на смартфон, который он оставил своей спутнице перед тем, как войти в здание.

Особенно примечателен дальнейший ход событий – точнее, эволюция заявлений, которые делали саудовские власти. Сначала (3-5 октября) они заявляли, что Хашогджи просто ушёл через другой выход, затем начали путаться в показаниях. Уже 8 октября появилось заявление о том, что он «пропал без вести» после того, как покинул здание; 10 октября Эр-Рияд осудил «распространение злонамеренных слухов» и пригрозили ответом на любые карательные действия (в том числе – взвинтить цену на нефть). В понедельник, 15 октября, турецкая полиция осмотрела консульство – и нашла там подтверждение версии об убийстве. На следующий день в КСА прилетел госсекретарь США Майкл Помпео, и по странному совпадению в тот же день Саудовская Аравия перечислила Америке 100 миллионов долларов «за стабилизацию ситуации в Сирии» (читай – за вооружённые действия в этой стране в интересах королевства).

Возможно, этот визит помог властям королевства обрести недостающую ясность мысли (а вот деньги желаемого действия не возымели), и уже 19 октября саудиты официально заявили, что да, журналист погиб в консульстве – но… после потасовки с людьми, которых он там встретил (однако уже задержаны 18 человек, пытавшиеся «скрыть случившееся»). Стратегия, таким образом, стала ясна – признавать ответственность по частям, чтобы размыть эффект. И ни в коем случае не допустить, чтобы вина пала на короля или наследного принца Мохаммеда Бен Салмана, которого ранее западная пресса успела провозгласить либералом (ведь он, подумать только, разрешил женщинам водить машины) и надеждой на установление в ваххабитской абсолютной монархии демократии по признанному образцу. Нет, разумеется, имел место «эксцесс исполнителя»!.. В дальнейшем признания сочились точно так же по капле: 21 октября глава МИД Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр назвал произошедшее «ужасной ошибкой и трагедией» и принёс соболезнования близким Хашогджи, а 25 октября генпрокурор страны признал, что убийство было преднамеренным и спланированным.

Осталось неназванным открыто только имя заказчика – но ЦРУ США переводит (пусть и неофициально) стрелки на того же кронпринца Мохаммеда. Если это так, признать это для саудовских властей, конечно, невозможно, потому что это было бы натуральным политическим самоубийством. Впрочем, случившееся и так привело к перетряске в иерархии королевской семьи, насчитывающей (благодаря привычке богатых вельмож голубых кровей заводить столько женщин и детей, сколько получится) многие сотни принцев и принцесс, и разобраться во всех интригах и заговорах, которые плетутся в этой среде, решительно невозможно.

Общий международный эффект оказался, разумеется, далеко не таким впечатляющим, как казалось вначале. Большинство арабских стран (кроме Катара, демонстративно поссорившегося в прошлом году с остальным арабским миром, да ещё Марокко) поддержали КСА – немалую роль в этом, вероятно, сыграло щедрое спонсорство последнего. Евросоюз (и отдельно – многие входящие в него страны) осудил убийство Хашогджи и призвал к тщательному расследованию, но кто всерьёз воспринимает заявления Евросоюза по глобальным вопросам? Канада (до того уже имевшая серьёзный зуб на Саудовскую Аравию), Германия, Норвегия и Дания прекратили продавать Эр-Рияду оружие, применяемое в основном в Йемене для уничтожения… официально – повстанцев-хуситов, по факту – в основном мирных жителей. А вот Дональд Трамп заявил, что его страна не собирается отказываться от многомиллиардных оборонных контрактов с Саудовской Аравией. Какие там разрезанные на куски журналисты, когда на кону как минимум 110 миллиардов долларов (а в перспективе – и до 350 миллиардов), вы что! Это лишний раз заставило задуматься о том, что в паре США – Саудовская Аравия распределение ролей «хозяин/клеврет» отнюдь не так очевидно, как кажется.

Правда, в итоге Трамп всё-таки поставил неприятную подножку саудитам, заявив уже в декабре о выводе войск из Сирии (впрочем, за этим могли стоять и другие соображения – как-никак, президентский срок уже на середине, и пора было выполнить одно из предвыборных обещаний: умерить участие Америки в вооружённых конфликтах в разных странах). В Конгрессе возникло больше движения – сенаторы от обеих партий осуждали действия Эр-Рияда и призывали прекратить продажи ему оружия (напомним, Хашогджи был колумнистом Washington Post и обладателем вида на жительство в США), а также приняли закон о прекращении поддержки войны в Йемене. Журнал TIME посмертно присвоил Хашогджи звание «человека года» (вместе с другими журналистами, пострадавшими при исполнении профессиональных обязанностей). От участия в совместных с КСА бизнес-проектах заявили многие страны и крупные компании. Но – никакой массовой высылки дипломатов, никаких санкций, ведь это вам не Россия.

Раз уж мы заговорили про Трампа, то нельзя не вспомнить (совсем коротко), что в 2018 году мир увидел по-настоящему то, что такое торговая война между двумя первыми экономиками планеты. В середине лета США заявили о намерении повысить ввозные пошлины на товары китайского производства общей стоимостью 200 млрд долларов США с 10 до 25 процентов. Китай отреагировал зеркально, и начался обмен экономическими ударами и угрозами. Ситуация вроде бы несколько сгладилась после саммита «Большой двадцатки» в Аргентине, но мир всё равно с опаской ждёт дальнейшего противостояния. Как говорится, паны дерутся – у холопов чубы трещат.

Мосты и то, что под ними

В середине мая была поставлена… не точка, но многоточие в реализации одного из крупнейших инфраструктурных проектов современной России: открылось автомобильное движение по Крымскому мосту. 15 мая состоялась торжественная церемония, а на рассвете 16 мая открылось уже полноценное сообщение. Привычная с советских времён (и ставшая после весны 2014 года единственным надёжным способом добраться на полуостров по земле) паромная переправа, однако, в небытие не уйдёт – ей продолжили пользоваться водители грузовиков (их пустили на мост только с октября) и пассажиры без автомобилей. Разумеется, ещё на протяжении как минимум года сохранится железнодорожная составляющая – ввод в строй второй «половины» моста отложен на конец 2019 года (хотя именно железнодорожную арку установили в своё время первой). Как бы то ни было, постепенно высвобождаются ресурсы для следующего крупного проекта – моста через Обь, который должен связать Лабытнанги и Салехард. Там строительство должно начаться в феврале-марте, и тоже обещает быть интересным – пусть и без такой драмы, как на юге (остаётся посочувствовать якутянам, которых опять отодвинули в очереди).

Вспомним, что украинские «эксперты» сначала заявляли, что моста не существует, а построить его невозможно в силу геологических особенностей района (даже если делить на N эти утверждения, имевшие в первую очередь пропагандистские цели, нужно отметить, что геология там действительно неважная, почему и был забракован вариант с прокладкой тоннеля). Затем появились утверждения о фатальных ошибках в проектировании и строительстве, которые неизбежно приведут к скорому разрушению переправы. Наконец зазвучали угрозы уничтожить объект – или путём ракетного обстрела (на это намекал глава СНБО и бывший временный президент Украины Александр Турчинов), или с привлечением «союзников с Кавказа» (об этом заявлял известный своими провокационными высказываниями депутат Верховной Рады Игорь Мосийчук). Как говорится, налицо классические стадии принятия неизбежного – отрицание, гнев (с депрессией пополам)…

Дойдёт ли до следующих фаз, торга и принятия – неизвестно, но видимо, произойдёт это не при нынешней власти на Украине как минимум. Лишним подтверждением этого стали события, развернувшиеся в непосредственной близости от моста 25 ноября. Три мелких судна ВМС Украины в этот день попытались пройти через Керченский пролив, чтобы добраться до Мариуполя – по заверениям российской стороны, не запросив разрешения на проход у администрации Керченского морского порта. Украинцев уведомили о том, что проход через пролив временно закрыт, но это они проигнорировали; в итоге их заблокировали около одной из якорных стоянок, а затем задержали.

Мнения сторон по поводу трактовки (да и самих обстоятельств) инцидента, разумеется, противоположные, а дальнейшие события можно было бы предсказать с закрытыми глазами: «евроатлантическая солидарность», международное возмущение и, разумеется, санкции – а как же ещё? Из относительных новинок – решение Петра Порошенко объявить на Украине военное положение (что немного не сочетается с заявлениями о том, что Украина вот уже почти пять лет тому как воюет против могучего агрессора с востока). Замаячила угроза отмены президентских выборов, намеченных на 31 марта 2019 года (и комментаторы усмотрели в этом первопричину случившегося, так как рейтинг Порошенко невысок, и переизбраться ему будет очень тяжело). В итоге военное положение было введено не на два месяца, а на 30 суток (аккурат 26 декабря и закончившись), и только в 10 областях, граничащих с Россией и Приднестровьем. Впрочем, под этим соусом на Украину запретили въезд всем гражданам России мужского пола в возрасте от 16 до 60 лет (за небольшими исключениями), и эта мера отменена не была.

Тем временем, министр обороны Украины Степан Полторак уже заявил, что готовится новый аналогичный переход, так что скоро мы, возможно, увидим некое повторение тревожных последних дней ноября. Интересно, что в сентябре украинские корабли (правда, невооружённые) спокойно проходили через Керченский пролив, воспользовавшись услугами крымского лоцмана. Но, видимо, задачи у украинских властей тут несколько иные.

Лунный свет ярче солнечного

Если и можно было назвать в мире горячую точку, события в которой НЕ развивались бы по стандартному сценарию «от плохого – к ещё худшему», то ей стал, вопреки ожиданиям, Корейский полуостров.

К началу 2018 года ситуация на Корейском полуострове ничем особенным не выделялась из многолетней «средней температуры по больнице», да ещё и невоздержанный на язык президент США Дональд Трамп периодически подливал масла в огонь агрессивной риторикой в адрес молодого северокорейского лидера Ким Чен Ына. Однако избранный в 2017-м президентом Южной Кореи Мун Чжэ Ин в новогоднем обращении к нации провозгласил возвращение к «политике солнечного света» в отношении КНДР, предусматривавшей экономическое и гуманитарное сотрудничество с целью сближения двух государств – частей расколотой некогда страны. От этой политики, действовавшей в начале 2000-х годов, южане официально отказались после ухудшения отношений (вылившегося в артиллерийский обстрел южнокорейского острова Ёнпхёндо северянами и обвинения в адрес последних в уничтожении южнокорейского корабля «Чхёнан») в 2010 году. И то, что происходило теперь, на данный момент побило самые смелые ожидания.

Для начала была восстановлена прямая линия связи между Сеулом и Пхеньяном. Затем спортсмены двух Корей совместно выступили на Олимпиаде-2018 в южнокорейском городе Пхёнчхане – под единым флагом, с песней «Ариран» вместо гимна. 1 апреля в Пхеньяне высадился десант звёзд корейской эстрады (K-pop), на концерт которых пришли Ким Чен Ын с женой. А 27 апреля состоялась первая за 11 лет (третья в истории вообще, после 2000 и 2007 годов, и первая на территории Юга) межкорейская встреча на высшем уровне. По её итогам Ким и Мун заявили о намерении в течение года официально закончить Корейскую войну, которая формально так и продолжается после июля 1953 года, когда было заключено перемирие. 5 мая КНДР и Южная Корея вернулись в один временной пояс: северяне перевели часы на 30 минут вперёд. Заодно было прекращено приграничное пропагандистское вещание с обеих сторон. Уже тогда острословы окрестили новую политику, по образцу прошлой, «политикой лунного света» (намекая на то, что в английском языке фамилия южнокорейского лидера звучит как слово «Луна»).

Дальше – больше. В том же месяце северяне демонтировали свой главный полигон для ядерных испытаний. Два лидера снова увиделись 26 мая, когда уже стало известно, что американский президент Дональд Трамп, до того не жалевший инвектив в адрес Ким Чен Ына, намерен встретиться с ним в Сингапуре. Это были первые в истории прямые переговоры лидеров США и КНДР, по итогам которых 12 июня была принята декларация о деэскалации на территории Корейского полуострова.

23 июня Сеул объявил о намерении отказаться от традиционных совместных учений с США, которые всякий раз служили мощным раздражителем для Пхеньяна, и американцы с этим согласились. В июле были возобновлены военные контакты двух Корей и восстановлен морской радиообмен, позволяющий предотвращать стычки. Затем было ещё много всего хорошего – например, совместные выступления двух команд на Азиатских играх (в некоторых видах спорта) и других спортивных соревнованиях. На Чемпионате мира по настольному теннису 2018 года женские команды Южной и Северной Кореи должны были играть друг против друга в стадии четвертьфинала, но игра не состоялась. Соперницы вышли на матч, пожали друг другу руки, поздравили с выходом в финальную часть чемпионата мира и анонсировали, что в полуфинале будет играть Объединенная команда Кореи, как это уже было в 1991 году. Международная федерация настольного тенниса одобрила объединение команд прямо в ходе турнира. Началась подготовка к реализации проекта межкорейской железной дороги…

В сентябре Мун Чжэ Ин в третий раз встретился с Ким Чен Ыном – на этот раз в Пхеньяне, где президент Юга впервые в истории выступил перед северной публикой (его слушали 150 тысяч человек). Затем два лидера вместе поднялись на священную для корейцев гору Пэктусан. Могли ли мы предположить, что подобное возможно, ещё лет 5-6 назад, когда обе стороны печатно, не стесняясь, угрожали стереть друг друга с лица Земли? Наверное, нет.

Как говорил Шерлок Холмс, это ещё не Аустерлиц, но это уже Маренго. Нельзя сказать, что всё идёт гладко – американцы явно давят на КНДР и пытаются добиться своего при минимальных уступках со своей стороны – но вполне возможно, что на нашем веку ещё доведётся увидеть объединённую (и не по итогам новой войны) Корею. Кстати, для России это было бы очень полезным событием.

Минус губернатор, плюс небоскрёб

На таком пёстром фоне не вдруг получается назвать сугубо петербургские события года, которые можно было бы включить в число главных. Отчасти причиной этого стало то, что Георгия Полтавченко даже с большой натяжкой нельзя было отнести к ярким публичным политикам – вот и не сразу вспоминается, что вообще-то он больше не в Смольном. А ведь он руководил городом семь лет, на которые пришлось немало событий… но большинство из них прошли как бы и без его активного участия, организации и вдохновения. Стадион на Крестовском острове и ЗСД начинали строить до его прихода в Смольный и, наверное, построили бы и без него. Единственное решение, с которым конкретно ассоциируется персона теперь уже бывшего градоначальника – это принятое без малого два года назад постановление о передаче Исаакиевского собора РПЦ (и буря, которая за этим последовала). Впрочем, новый исполняющий обязанности губернатора Александр Беглов уже заявил (в ответе депутатам Законодательного Собрания), что если церковь до конца года не подаст заявку и не будет заключён договор между нею и городскими властями, то пресловутое постановление от 30 декабря 2016 года «превратится в тыкву». Осталось, как говорится, день простоять да ночь продержаться.

Новый и.о. губернатора (в таком статусе он должен пробыть ещё приличное количество времени – до выборов, которые намечены на сентябрь) первое время больше слушал, чем говорил. Похоже, мотал на ус (благо усы к него, как и у Георгия Полтавченко, имеются), дал осторожные надежды на положительные изменения, которых ждали общественники (в частности, в плане некоторых острых околостроительных конфликтов). Зато под самый новый год отставки посыпались, как из рога изобилия: сначала глава комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности Леонид Богданов (на которого давно уже точили зуб общественники и оппозиционные депутаты), затем столь же одиозная – хотя и по иным причинам – Ирина Бабюк, возглавлявшая комитет по инвестициям. Наконец, 26 декабря «дуплетом» ушли сразу два вице-губернатора: имущественный (Михаил Мокрецов) и транспортно-строительный (Игорь Албин). Ничего удивительного в этом не было после того, как Албин отказался сотрудничать с активисткой долевого движения Аллой Андреевой, которая на пресс-конференции задала президенту вопрос о достройке проблемного ЖК «Ленинский парк», и даже заявил о готовности уйти в отставку: как говорится, «пацан сказал – пацан сделал». Мокрецов же уже месяца два тому как засобирался в Москву. Но всё же – лёд тронулся, господа присяжные заседатели, кадровые изменения пошли. Ну а как иначе? Не может же команда, которую подбирал старый губернатор, полностью соответствовать представлениям нового. Если только он не дутая фигура.

Нужно всё-таки отметить один большой проект, фактически завершившийся как раз в уходящем году – и расколовший общество на два лагеря, как ни один другой. Речь, разумеется, о «Лахта-центре», который 16 октября получил разрешение на ввод в эксплуатацию, а 29 октября был поставлен на кадастровый учёт. До открытия и начала работы по назначению – ещё год, но строительные работы уже точно завершены. Объект, получивший с десяток различных нелестных прозвищ от горожан, превратился в данность (прекрасно видную, кстати, с огромного количества видовых точек) теперь уже официально.

А ещё в уходящем году Петербург отмечал один из малых юбилеев – 315-летие. По этому случаю праздничная программа была особо пышной (хотя и не настолько, конечно, как пятнадцать лет назад) – скажем, на улицах впервые за много лет появились… слоны. Был даже придуман специальный логотип празднования.

Пенсион невиданной щедрости

В стране, между тем, происходили не самые приятные изменения. Главной протестной темой года стало внезапно объявленное и в рекордные сроки проведённое повышение пенсионного возраста и НДС. В том, что основная фаза законодательной реализации плана пришлась на время Чемпионата мира по футболу, критики инициативы усмотрели желание замаскировать происходящее и подсластить пилюлю для населения. Суды и избиркомы упражнялись в иезуитстве, чтобы не дать заблокировать повышение пенсионного возраста или провести по этому вопросу общенациональный референдум. По всей стране прокатились акции протеста, в Интернете около 3 миллионов голосов набрала петиция – и всё тщетно! То, что в конечном итоге Путин согласился сократить повышение возраста выхода на пенсию для женщин на три года, выглядело как откровенное издевательство.

Власти мотивировали принятие этого решения давно назревшими изменениями демографической структуры страны. Правда, экономисты предлагали иные способы решения проблемы – и указывали на то, что состояние Пенсионного фонда далеко не так плачевно, чтобы понадобились подобные меры (и тем более – в таком срочном порядке). Кроме того, повышение НДС приведёт к дополнительному росту цен на… практически на всё – об этом заявляли и государственные органы вроде той же ФАС.

«Повышение НДС – это ухудшение условий для производства. Уничтожаем производство – уничтожается всё. Изыскивать нужно из любых других источников, но только не душить производство. Альтернативой могли бы стать: первое – налоги на потребление. Второе – на всё, что касается сырья и финансовых операций», — заявлял «Диалогу» в июле (когда законопроект как раз принимался) экономист и публицист Юрий Болдырев.

Как мы видим (тут, впрочем, ничего нового), когда нынешней власти непременно чего-то захочется, она исполняет это с невиданной скоростью и размахом – изредка в результате получается что-то полезное. Но не в этом случае. Это вам не ввязываться в дорогие и сложные инфраструктурные проекты, с которых деньги если и получишь, то только через много лет и только в виде мультипликативного эффекта для экономики – действующее правительство, вероятно, просто не мыслит такими категориями и такими временными рамками.

Одно, но слабое утешение: льготная ставка по НДС в размере 10% сохранится. Она применяется в отношении товаров социального назначения: продовольственных (за исключением деликатесных), детских, периодических печатных изданий и книжной продукции, связанной с образованием, наукой и культурой, а также лекарств. Аттракцион невиданной щедрости.

Кемерово. Ад на Земле

Вечером 25 марта в столице Кузбасса произошла трагедия, ставшая самой масштабной за весь год в стране – если не по числу жертв (тут печальное лидерство принадлежит катастрофе самолёта Ан-148 в Подмосковье 11 февраля), то по общественному резонансу. При пожаре в торговом центре «Зимняя вишня» погибли, согласно окончательным официальным данным, 60 человек, в том числе 41 ребёнок.

Разбираться с последствиями ЧП в Кемерово прилетели Владимир Путин, министры здравоохранения и ЧС – Вероника Скворцова и Владимир Пучков – а также председатель СКР Александр Бастрыкин. Путин на месте объявил 28 марта днём общероссийского траура по погибшим; к этому знаку скорби присоединилась Белоруссия. Импровизированные мемориалы к тому времени выросли по всей стране и за её пределами – у российских диппредставительств в самых разных концах света, от Тель-Авива до Нью-Йорка и от Киева до Мадрида.

За скорбью пришёл гнев. По городу и стране ходили самые невероятные слухи о количестве погибших – на этом паразитировали самые разные сетевые персонажи (пользуясь тем, что первое время после любых ЧП, как водится, точных данных о случившемся просто нет). Самым известным из таких «троллей» стал украинский пранкер Никита Кувиков (он же – «Евгений Вольнов»), который звонил в морги и медучреждения Кемерово, представляясь сотрудником МЧС и судмедэкспертом и заявляя о 300 погибших. Кроме того, он связывался с чиновниками от имени администрации президента и приказывал им убирать детские игрушки и цветы, оставленные в память о погибших. Записи он выкладывал – к вящему развлечению других подобных моральных уродов – на YouTube, где был после случившегося заблокирован. За это против него открыли уголовное дело по 282-й статье УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды») и заочно арестовали, но «шутник» спокойно живёт на Украине, и даже был назначен спикером печально известного сайта «Миротворец».

На этом фоне весьма показательной видится и первая реакция руководства региона. Губернатор Аман Тулеев на пике событий не прибыл на место пожара, а потом не вышел к участникам состоявшегося 27 марта многотысячного стихийного митинга (справедливости ради нужно отметить, что в обоих случаях на месте присутствовали вице-губернаторы). Он попросил прощения за случившееся у президента, но не у родственников погибших, которых заочно упрекнул в попытках пиара на трагедии. В организации митингов он поначалу обвинил оппозицию (есть правильное выражение, что иногда лучше жевать, чем говорить). Подчинённые сперва действовали примерно так же, как и их шеф. Но когда один из участников митинга Игорь Востриков рассказал недавно назначенному вице-губернатору Сергею Цивилёву, что потерял на пожаре пятерых родственников, в том числе трёх детей, чиновник встал перед горожанином на колени и попросил прощения у всех, чьи близкие погибли 25 марта. Это, вероятно, положительно повлияло на его карму.

1 апреля Тулеев подал в отставку. «Потому что вот с таким тяжелейшим грузом работать на посту губернатора нельзя, морально нельзя», – заявил он в видеообращении. Его временно сменил Сергей Цивилёв, которого 9 сентября избрали на пост главы региона.

На третьем этапе начались аресты. Взяли под стражу директора компании-собственника «Зимней вишни», руководителя компании, налаживавшей электронные системы здания, охранника, отключившего систему оповещения… Своей должности лишился и был арестован начальник главного управления МЧС по Кемеровской области Александр Мамонтов. Когда следователи начали внимательно изучать деятельность регионального чрезвычайного ведомства, руководителя обвинили в том, что он не проверял соблюдение требований противопожарной безопасности в «Зимней вишне», а заодно соучаствовал в расхищении 2 миллионов рублей из средств ГУ МЧС. Фигурантами дела стали и другие сотрудники, в том числе – высокопоставленные. Часть из них обвинили в халатности, часть – в сговоре с целью помешать расследованию и угрозах потерпевшим. Косвенной кадровой жертвой пожара стал руководитель МЧС Владимир Пучков, который не попал в новый состав правительства, объявленный в мае. Уже в ноябре появилось ещё одно дело – о взятках при согласовании реконструкции кондитерского завода, ставшего впоследствии «Зимней вишней».

Остатки сгоревшего здания снесли минувшим летом. После «Зимней вишни» в России проверили 50 тысяч объектов, работа 150 ТРЦ была приостановлена – впрочем, говорить о том, что порядок в этой сфере наведён, конечно, рано. Попутно выяснилось, что не проверяли сгоревший ТЦ ещё и потому, что в отношении этого торгового центра действовали «надзорные каникулы». Чтобы не «кошмарить бизнес». Руководство МЧС анонсировало изменения в надзоре за пожарной безопасностью торговых центров и других мест массового скопления людей, в том числе введение надзора на стадии проектирования.

Армянское радио ставит «Революцию»

«Цветные» или «бархатные» революции одно время – лет 13 назад, после событий в Грузии, на Украине и в Киргизии – были одним из главных жупелов в речах российских политиков охранительного направления. Потом тема немного завяла, чтобы вернуться с новой силой вместе с новым майданом в Киеве и всем, что за ним последовало. Республики бывшего СССР, явно ориентированные на Россию, это явление обходило стороной до поры, а именно – до весны нынешнего года.

Началось всё с того, что 2 марта парламент Армении избрал президентом бывшего премьера Армена Саркисяна (он стал первым президентом, выбранным голосованием в парламенте – согласно принятым по результатам референдума 2015 года поправкам к Конституции). В начале апреля он вступил в должность, сменив Сержа Саргсяна, который занимал этот пост на протяжении 10 лет, а теперь… перебрался в кресло премьер-министра, который благодаря вышеназванным поправкам получил основные властные рычаги в стране. Если вам это кажется в общих чертах похожим на что-то из недавней российской истории – вы, вероятно, совершенно правы. Вот только последствия у попытки армянского лидера, уходя, не уйти оказались совершенно иные.

Ещё до утверждения Саргсяна премьером те, кто был этим недоволен – понимая, к чему идёт дело – нанесли свой удар. 31 марта из Гюмри стартовал двухнедельный марш на Ереван под названием «Мой шаг», а 11 апреля фракция оппозиционной партии «Елк» во главе с Николом Пашиняном зажгла файеры в знак протеста против неминуемого (благодаря имевшемуся у правящей Республиканской партии и союзной ей на тот момент «Дашнакцутюн» большинству) избрания Саргсяна премьером. С 13 апреля, когда участники шествия добрались до Еревана, начались перекрытия улиц и сидячие забастовки, а уже 16 числа – первые масштабные столкновения с полицией. Пашинян, ставший безоговорочным лидером протеста, в тот день получил осколочное ранение, но вскоре вновь присоединился к демонстрантам. Тем не менее, 17 апреля парламент утвердил Саргсяна премьером, в ответ на что Пашинян провозгласил начало революции.

Так продолжалось следующую неделю. Каждый день полиция задерживала десятки человек. Президент встречался сначала с оппозиционерами, потом с премьер-министром, но встреча Пашиняна с Саргсяном 22 апреля сорвалась. Оппозиционер был задержан тем же вечером во время разгона митинга, а днём 23 апреля Саргсян… подал в отставку. «Как руководитель страны обращаюсь в последний раз. Никол Пашинян был прав. Я ошибся. Создавшаяся ситуация имеет несколько решений, но ни на одно из них я не пойду. Это не моё. Я оставляю должность руководителя страны – премьер-министра Армении. Уличное движение против моего пребывания в должности. Я выполняю ваше требование. Мира, гармонии и логики нашей стране. Спасибо», — заявил он.

После этого накал ситуации постепенно пошёл на убыль. Уличные протесты продолжились, но без прежнего ожесточения. Заговорили о досрочных парламентских выборах, но оппозиция настаивала на том, что пройти они должны при новом временном правительстве, чтобы избежать фальсификаций. В парламенте кандидатура Пашиняна не встретила значительного сопротивления, а затем и вовсе стала единственной, и бывший оппозиционер превратился в правителя. Досрочные парламентские выборы прошли 9 декабря, и пашиняновский блок «Мой шаг» набрал 70 процентов голосов. Бывшая правящая партия – Республиканская – не преодолела 5-процентный барьер и осталась вне нового созыва. Как поётся в известной кантате Карла Орфа, Fortune rota volvitur, descendo minoratus («Колесо Фортуны делает оборот, и я оказываюсь внизу» — лат.)

Как ни странно, Пашинян – в отличие от некоторых других подобных революционеров – не стал заявлять о разрыве с Россией, обвинять большого северного соседа во всех смертных грехах и грозить разными мерами в отношении российских интересов. Российские власти очевидным образом решили, что если какое-то явление нет возможности пресечь, его нужно возглавить (или приручить). Пашинян часто встречается с Путиным, ездит в Москву обсуждать различные насущные вопросы. Правда, ко всему, связанному с членством Армении в ЕАЭС и ОДКБ, он относится с видимой прохладцей – в частности, заявил, что вступить в Евразийский экономический союз Ереван вынудили. В такой обстановке более активно стали действовать противники прежнего курса Армении, требующие, например, вывода из страны российской военной базы, находящейся в том же Гюмри, и вообще пересмотра двусторонних отношений. Пашинян заявил о необходимости добиваться безвизового режима с ЕС. В общем, ситуация сложная.

«Отнюдь не умаляя важность армяно-российских стратегических взаимоотношений, мы констатируем, что в этих отношениях существуют проблемы, самая большая из которых – это то, что армяно-российские отношения не являются партнерскими, это взаимоотношения говорящего и слушающего», — заявлял он в сентябре 2015 года, беседуя с корреспондентом «Российско-армянского информационного агентства».

Кто там шагает в жёлтом?

А в ноябре произошли события, которые показали, что и «цивилизованные» страны не застрахованы от спонтанного проявления народного недовольства. Недовольства, вызванного – к немалому неудовольствию некоторых комментаторов – не только и не столько «русской пропагандой» (на которую стало модно списывать всё, что идёт вразрез с официальной политикой западного блока), сколько, не поверите, вполне объективными явлениями. Итак, Франция, которая поздней осенью «пожелтела» в полном соответствии с природными изменениями сезона.

Искрой, из которой возгорелось пламя, стало решение французского правительства, которое возглавляет молодой Эмманюэль Макрон, звезда либерализма и прогресса (в понимании сторонников либеральных же взглядов), этакая икона нового глобализма. В рамках ныне актуальной борьбы против изменений климата он объявил о намерении повысить с 1 января 2019 года экологический налог на моторное топливо, что привело бы к росту цен на него. Строго говоря, эту политику придумали до него – и регулярно проводили, но полыхнуло почему-то именно на этот раз.

«Неслучайно, что автомобиль стал первопричиной, из которой возникло пламя гнева. Отсутствие необходимости в нём стало во Франции символом статуса (каким бы парадоксальным это ни казалось россиянам… – ИА «Диалог»). Жители центральных районов больших городов могут полагаться на богатое разнообразие общественного транспорта – но для того, чтобы жить в центре Парижа, Марселя или Бордо, нужно самому быть богатым. А про большинство французов этого сказать нельзя», — ёмко подметила в своём большом материале, посвящённом этим протестам, корреспондент BBC Люси Уильямсон.

Социальное неравенство быстро вышло в ряд основных двигателей протеста – и особенно обделёнными почувствовали себя как раз жители периферии. Бензина в огонь (извините за каламбур) подлило то, что топливо нужно не только личному транспорту, но и сельскохозяйственной технике. Субсидировать расходы фермеров никто не собирался – поэтому зародилось движение в регионах, и значительную часть его участников даже в Париже составляют приехавшие из сельской местности. Началось всё с петиции против повышения цен на горючее, которую создала в мае девушка по имени Присцилла Людоски из департамента Сена и Марна. Число подписавших обращение стало расти взрывными темпами после того, как информацию опубликовала 12 октября крупная газета Le Parisien. Затем водитель грузовика Эрик Друэ предложил в Facebook идею – блокировать дороги. Подобные узловые точки начали формироваться по всей стране, но – что примечательно – движение так и осталось в основном горизонтально организованным, направляемым стихийными постами в соцсетях, лишённым постоянных вожаков и представителей. Поддержку ему высказали самые разные политические силы – от левых до правых – но ни одна из них не может претендовать на то, чтобы сказать: «Это наши сторонники». Звучат сравнения с движением «Occupy» и – учитывая национальную специфику – с протестами 1968 года, Жакерией или даже Великой Французской революцией.

В активную фазу события перешли 9 ноября, когда в департаменте Сомма несколько человек в жёлтых жилетах, носимых обычно работниками городских служб, попытались прорваться к президенту на церемонии, посвящённой 100-летию окончания Первой мировой войны. За этим последовали попытки перекрытия дорог и другие акции в разных частях страны, к 17 ноября докатившиеся до Парижа. Ещё через неделю развернулись настоящие уличные сражения с поджогами машин, битьём витрин, водяными пушками, слезоточивым газом и сотнями задержанных. Требования демонстрантов постоянно ширились – от изменений в налогообложении вплоть до отставки президента.

Макрон, конечно, усидел в кресле – сейчас не 1789 год – но был вынужден пойти на уступки, 4 декабря объявил о заморозке планируемого повышения налогов. В телеобращении 10 декабря, которое смотрели 23 миллиона человек, он обещал и другие меры социальной поддержки (что для него, как для убеждённого сторонника свободного рынка, должно быть, было болезненно – не говоря уже о необходимости отказаться от ранее сказанных слов о неизменности курса). При этом он отказался вернуть отменённый им налог на роскошь. Протесты, так или иначе, продолжились, и к настоящему моменту стали причиной гибели 10 человек (в основном – задавленных автомобилями в сутолоке и жертв столкновений машин). Число участников массовых акций в сумме превысило 280 тысяч человек. Количество задержанных измеряется тысячами.

Интересно, что их символику – в том числе использование ярких жёлтых жилетов – взяли на вооружение демонстранты из самых разных стран, выступающие с самыми разными требованиями. «Жёлтые жилеты» местного розлива появились на Тайване, где выступали за налоговые реформы, в Ираке, добиваясь от властей создания рабочих мест, в Канаде (там причины протеста были разными: от подобного французскому «углеводородного налога» до подписания властями Пакта ООН о миграции)… В Брюсселе с 16 ноября по 8 декабря происходили настоящие уличные сражения между демонстрантами и полицией, мало чем уступавшие французским. В Москве 23 декабря «Синие ведёрки» митинговали в парке Сокольники против повышения цен на парковку и расширения зоны платной стоянки – и люди в жёлтом были видны и там.

В общем, скучно в 2018-м не было, кажется, никому. Иногда, впрочем, хочется хотя бы годика «скуки».

Подготовил Илья Снопченко / ИА «Диалог»