Политологи о перспективах нового правительства: «Путин известен неожиданными кадровыми решениями»

В день инаугурации Владимира Путина на новый президентский срок «Диалог» спросил мнения политологов о кадровых перспективах нового правительства и о том, чем запомнилось уходящее. Напомним, что уже 8 мая Госдума должна рассмотреть вопрос об утверждении кандидатуры нового (а может, и старого) премьера.

О кандидатуре на пост премьера

Андрей Манойло, профессор кафедры российской политики факультета политологии МГУ, член научного совета при Совете безопасности Российской Федерации:

«Я думаю, что Медведев точно не будет предложенной кандидатурой, для него найдётся другой ответственный участок, где он будет и дальше работать. Скорее всего, это будет объединённый суд, Конституционный и Арбитражный в Питере. На должность премьер-министра, я думаю, предложат Сергея Владиленовича Кириенко. Это будет абсолютно обоснованный и точный выбор. Потому что это, во-первых, самый грамотный политический технолог, хотя он и не любит себя так называть. Самый грамотный, опытный и профессиональный. Во-вторых, у Сергея Владиленовича очень внушающий уважение послужной список. Он работал на разных участках — был и полпредом в Приволжском федеральном округе, и главой «Росатома», и на каждом из этих участков работы он реально поднимал дело. То, что сепаратизм в Приволжье был практически сведён к нулю — это его заслуга и его команды. Когда он был главой «Росатома» — «Росатом» реально поднялся вверх. То есть он в этом отношении реально грамотный управленец, который известен своими делами. Сергей Владиленович — он творец победы, организации этой великолепно прошедшей кампании президента Российской Федерации, которая прошла очень спокойно — несмотря на то, что были риски и угрозы, связанные с внешним вмешательством. Он выстроил таким образом стратегию и тактику кампании, что эти угрозы были купированы ещё на стадии их возникновения. И в этом отношении, это самый лучший и самый очевидный выбор. А вот в первые замы к нему вполне может пойти такая фигура, как Кудрин — его не случайно держали в таком состоянии низкого старта всё время. Кудрин нужен как фигура либеральная, способная разговаривать и договариваться с Западом. Надо сказать, что и Кириенко имеет отличные связи на Западе, свои личные. Он как Тиллерсон, такой же крупный, имеет свои каналы, по которым он может договариваться и решать вопросы. Но Кудрин является в этом отношении неким таким брендом, что ли. С Кудриным Запад в любом случае будет разговаривать. И наличие таких людей — это сигнал, что Россия заинтересована в пересмотре отношений с коллективным Западом».

Дмитрий Травин, профессор факультета экономики, научный руководитель Центра исследований модернизации в Европейском университете:

«Здесь я вряд ли что-то могу сказать, это гадание. Изменения возможны, но пока, вроде бы, считается, что наиболее вероятен Медведев. Но никто же не знает, что в голове у Путина! Я не люблю гадать. В данном случае вы у меня не анализа требуете, а чистого гадания. Я знаю не больше, чем Иван Иванович, которого вы спросите на улице. При нашем персоналистском авторитарном режиме Путин может назначить любого премьер-министра. Мы уже видели, что смена Касьянова на Фрадкова, Фрадкова на Зубкова и рокировка Путин-Медведев в 2011-м году были абсолютно произвольными, волюнтаристскими. Как захотел, так и сделал».

Фёдор Крашенинников, политолог, публицист, писатель, журналист:

«На мой взгляд, это будет всё тот же Дмитрий Анатольевич Медведев, и я вообще не понимаю, почему кто-то ждал каких-то перемен, потому что несменяемость основных игроков — это одно из главных качеств [система]. Какие-то второстепенные персонажи поменяются, но основной курс меняться не будет, и это вообще не очень понятно, как тут можно что-то менять в ситуации, когда тот самый человек, который принимает все решения, никуда не уходит и не меняется. Будут чисто косметические изменения, которые ни к чему не приведут».

Сергей Марков, политолог, генеральный директор НП «Институт политических исследований»:

«Может быть, Дмитрий Медведев, и может быть кто-то другой. Шансы равны. Ситуация, как из анекдота про блондинку: какова вероятность встретить динозавра? Можно встретить, а можно не встретить».

Анна Волкова, доктор политических наук, доцент кафедры политического управления факультета политологии СПбГУ:

«Во-первых, у нас так сложилось за последние 18 лет, что все кадровые перестановки непредсказуемы, спонтанны и зависят единственно от одного человека — и потом уже задним числом политологи и аналитики находят в этом какую-то особую логику. Кадровые назначения для Владимира Владимировича – это его конёк. Второй момент — в том, что есть два сценария. Первый — смена Медведева: это была бы уступка настроениям протестного движения, уступка Навальному в определённом смысле, и какая-то надежда на другой курс, на изменения. То есть, это такой, реформаторский курс.

Более вероятен сценарий, при котором Медведев останется как наиболее проверенный, доверенный надёжный человек. Более того, ситуация очень непростая экономически, политически, и в этом плане эта ужасная фраза, что коней не меняют на переправе – она про этот момент. Тем более, что мы понимаем, что этот срок для Владимира Владимировича последний — и, соответственно, возникает вопрос, кто следующий, либо возникнет вопрос изменений в самой структуре власти — может быть, перераспределение каких-то позиций в пользу премьер-министра и так далее. То есть, могут быть какие-то реформы. И в этом смысле Медведев — человек предсказуемый для Путина, надёжный, с которым уже за это время связаны и определённые силы, и группы интересов. Путину нет резона его менять».

Дмитрий Орешкин, политолог:

«Кадровую политику Путина предсказывать бессмыслено — он всегда делает не то, что от него ждут. Поэтому кто, как и какие функции будет выполнять — это вопрос частный, а общий вопрос заключается в том, какое будет направление. Направление, мне кажется, будет в общем прежним, потому что Путин не видит оснований для перемены курса, поскольку он обеспечил себе высокую поддержку на выборах — а это означает, что ситуация под контролем. Это его вполне удовлетворяет — значит, никаких серьёзных, резких перемен ожидать не следует. Но хотелось бы зафиксировать ту ситуацию, в которой он сейчас находится, его личный статус, как отца нации, его достижения, которые он считает состоявшимися: присоединение Крыма и так далее. То есть для него важно зафиксировать тот самый статус кво: заставить Запад и всех остальных согласится с тем, что Крым де факто часть России. Ну соответственно, стабилизировать эту ситуацию, заморозить, экономически обеспечить. Поэтому, я думаю, его основной темой будут внутренние вопросы: экономика, социальные проблемы, что связаны одно с другим. Внешние проблемы отойти совсем на второй план не могут, потому что он сделал достаточно много шагов, вызывающий раздражение. Но думаю, что если сейчас немножко ситуацию подморозить, то она в новой конфигурации будет принята: стерпится-слюбится.

Тут вопрос сложный — не факт, что ситуация остановится. В Сирии признаков нет. В ключевой позиции не столько Путин там активничает, сколько Иран и Турция, вот такие вещи. А сам Путин хотел бы минимизировать своё участие, но не очень получается, к сожалению. Но в целом он хотел бы вернуться к ситуации business is usual уровня, когда Крым наш, у Путина сформирован образ собирателя земель русских, но вот теперь, значит, вернёмся к тому, как было до этого. Да в Европе есть много сторонников этого направления, но есть и противники. Дело не в том, чего он хочет, а в том, чего он может. Новых международных подвигов на мой взгляд, совершать негде. Вот он откусил кусок Украины, это вызвало прилив восторга у массовых избирателей. А теперь где что можно откусить? Везде к этому готовятся, везде этого боятся, везде крайне негативно к этому относятся — будь то Лукашенко, будь то другой лидер, да хоть тот же самый Нурсултан Назарбаев: никто не хочет делится своими территориями и своими полномочиями. Поэтому там ждут. Путин не ходит туда, где его ждут, он ходит туда, куда его не ждут. Вот в Крыму его не ждали — не думали, что так смело можно нарушать международные законы. Он их нарушил и как ему кажется — победил. Но получил целую кучу растянутых во времени неприятностей. Где он теперь может победить, что может присоединить? Я не вижу, честно сказать. Так что у него довольно узкий коридор возможностей на международном пространстве, и максимум, что он может сделать — это зафиксировать то, что уже откушено.

Потому что ну откусил Южную Осетию. В Южной Осетии жить лучше стало? Ответ — нет, не стало. А в Абхазии жить лучше стало? Нет, не стало. А в Приднестровье после вот этой эпопеи с тем, что называется Новороссия? Нет, жить стало хуже в тисках недружественной Молдовы и недружественной Украины, которая ещё недавно была если не дружественной, то дружественно-нейтральной страной. Сейчас — нет, сейчас Приднестровье блокировано, народ оттуда разъезжается. Это большая политическая победа? На мой вкус, не очень большая. Но стараются об этом не говорить.

Так вот, перед Путиным проблема в том, чтобы как-то эти территории освоить, наполнить жизнью, в том числе и Крым. У Крыма вот есть 230 миллиардов рублей — мост, это действительно существенный проект, инфраструктура лишней никогда не бывает. Может, это и поможет Крыму, но надо иметь в виду, что мост строится за счет того, что не строится мост через реку Лена в Сибири, что тормозит развитие Сибири. Так всегда бывает, если тебе срочно надо в одном месте сделать, то ты не доделываешь что-то в другом, потому что ресурсов не хватает. Так вот, важно зафиксировать новую ситуацию для Путина, получить откуда-то инвестиции и начать экономический рост. Так что, я думаю, его основная проблема — внутриполитическая. Но в наличии кризис доверия: деньги Путину не верят, деньги из России бегут (и, в общем, правильно делают — подальше положишь, поближе возьмешь). Любой человек, который действительно отвечает за свои экономические решения, понимает, что лучше держать деньги в валюте, чем в рублях, и лучше, если они будут лежать где-нибудь подальше от российской экономической системы. Потому что отберут и даже не будут извиняться. Кризис доверия — серьёзная вещь: потерять просто, а восстановить долго и трудно. Так что инвестиций ждать не приходится.

Сейчас, к счастью для Путина, опять растёт цена на нефть, но не думаю, что она будет расти слишком долго, потому что сланцевая нефть с радостью реагирует на нефтяной бум и выбрасывает всё большие объемы на нефтяной рынок, да и сама Россия нарушает правила ОПЕК, увеличивает производство и поставки нефти на мировой рынок. Скорее всего, дальше цены на нефть расти не будут и, может быть, даже начнут снижение. Но в любом случае это гораздо лучше, чем 40 долларов за нефть, у государства появляются какие-то деньги, но это всегда недостаточно для того, чтобы быстро развиваться. Чтобы быстро развиваться, нужны инвестиции, чужие деньги. Гонка за инвестиции — это очень важный показатель. Инвестиции идут туда, где ожидают быстрого надежного роста отдачи, а Россия к таким территориям не относится. Поэтому инвестиции Россию обходят.

Будет небольшой рост за счет внутренних инвестиций, но он будет очень скромненький. А нужен быстрый, как было в начале нулевых, когда инвестиции в Россию пёрли просто: все думали, какой огромный рынок, он становится нормальным, открытым, законным и так далее. И в нулевые экономика росла при любых премьерах: будь то Касьянов, Путин или Примаков. Росла и росла, потому что было понятно, куда вкладывать деньги. Сейчас понятно, что сюда деньги вкладывать не стоит, риск слишком большой. Так что Путину придётся что-то делать с экономикой, в том числе посылать сигналы мировому сообществу — мол, я не такой, как вы думаете. В качестве такого сигнала, может быть, он может привлечь Кудрина, потому что Кудрин в международных финансовых кругах — человек очень уважаемый (так же, впрочем, как и глава Центробанка). В этом смысле Путин очень рационален. Если будет Кудрин, то в некотором смысле это даст простор для возвращения доверия к российским экономическим реалиям — но это не значит, что это время сразу вернётся, потому что надо будет посмотреть, каковы будут полномочия Кудрина и куда ему позволят вмешиваться, а куда не позволят. Потому что идея Кудрина заключается в том, что для русской экономики нужны политические изменения, отказ от ручного управления , независимость суда, гарантии частных прав — в частности, прав инвестора. А все это противоречит системе ценностей Владимира Путина. Так что Кудрина или кого-то другого на его позицию могут взять, но руки ему будут держать довольно плотно связанными, он будет скорее такой символической фигурой. Так что, я думаю, какие-то перемены будут, в том числе кадровые и имиджевые, но отразится ли это на экономическом росте — для меня большой вопрос».

О персоналиях в правительстве

Андрей Манойло:

«Все остальное (кандидатуры новых министров — ИА «Диалог») касается версий. Я думаю, что будет предложен новый министр иностранных дел, потому что Сергей Лавров [работает] давно (с 2004 года — ИА «Диалог»), у него очень большая нагрузка. Сложно сказать, кто им будет, я рассматриваю двух кандидатов. Один из них — это Денисов, нынешний посол в Китае; возможно, на эту же позицию будет претендовать и Песков. Он ведёт пиар-компанию уже довольно давно в этом направлении. И если Песков — то это будет означать задачу быстрого сближения с Турцией, если Денисов — то выстраивание стратегического партнерства с Китаем, ещё более тесного и плотного, чем сейчас. Я думаю, обязательно будут изменения в Следственном комитете — вполне возможно, его расформируют. То же самое касается МЧС. Видимо, самих [этих] ведомств не будет. Гипотетически их разделят, как ФАПСИ в своё время: часть следственных функций передадут прокуратуре, часть — другим профильным ведомствам. Что касается МЧС, то, видимо, будет какая-то передача подразделений в Минобороны и в Росгвардию… но это, опять-таки, то, что вероятно, но не факт, что случится. Я думаю, что такие будут перестановки. Соответственно, если Лавров уйдёт с поста министра иностранных дел, то ему предложат пост секретаря Совбеза — такой может быть вариант».

Дмитрий Травин:

«Изменения, конечно, возможны — даже если Медведев останется премьер-министром. Но, опять же, кого куда поставят – это чистое гадание. А догадки неинтересны».

Сергей Марков:

«Просто очень сложно понять, какая ситуация будет. Эта сложность связана с тем, что непонятны политические приоритеты, поставленные перед правительством. Во-вторых, политическая логика состоит в том, чтобы правительство сохранилось прежним, поскольку Владимир Путин неоднократно утверждал, что всё было сделано правильно. А зачем менять правительство, если всё делалось правильно? Речь может идти только о персональной смене некоторых членов правительства с точки зрения менеджмента: здесь не очень хорошо получилось, здесь лучше, и так далее. Пока политической логики смены правительства нет. Может быть, она будет сформирована».

Анна Волкова:

«Если остаётся Медведев, то какие-то изменения должны быть всё равно — и эти изменения должны быть заметны, чтобы даже без глобальных реформ граждане могли сказать: да, что-то меняется, что-то новое, что-то интересное. Конечно, изменения должны быть.

Не исключаю, что Кудрин может быть востребован в новом правительстве, в новой администрации где-то может получить пост — не исключено, что достаточно неожиданный. Министерство, [которое он раньше возглавлял,] может быть изменено, структура может быть изменена. Или какое-то новое может появиться министерство. Судя по его активности, по тому, что предложил центр стратегических разработок — идею государства-платформы — достаточно серьёзные, новаторские идеи, которые от него исходят, дают основание предположить, что Кудрин получит какую-то должность».

Чем запомнилось правительство Медведева

Андрей Манойло:

«Да ничем Дмитрий Медведев ничем не запомнился. Может быть, он там что-то и делал, но в публичном, качественном отношении это незаметно. Что касается правительства, то оно в целом шло от одного провала к другому. Крайне невнятное реагирование на разного рода кризисы — это было характерной чертой правительства: по крайней мере, той его части, которая занимается экономикой. Что касается социальных вопросов и медицины, то там тоже все шло по линии упадка. Поскольку министрами были женщины, то их сложно было критиковать. Как можно критиковать Скворцову — миниатюрную женщину, очень невысокого роста? Это не очень достойно для мужчин.

Достижений особо не было — это прямо можно сказать; разве что в силовом блоке. Поскольку силовые министры тоже входят в правительство, там были качественные достижения, которые можно перечислить по пальцам. Что касается ФСБ — то это эффективная и оперативная работа по линии борьбы с терроризмом, там реально, конечно, прогресс произошёл, причём именно в формах и методах этой работы по оперативной линии. Стали вскрываться каналы агентурного проникновения террористических организаций, стали вскрываться модераторы, которые сидели на этих каналах, и их стали брать. По этим каналам стали выходить на пункты связи, выходить на связи этих каналов и модераторов с организациями террористов, с ячейками за рубежом. Поэтому здесь большой плюс. По линии Министерства обороны всё-таки важно понимать, что наша группировка в Сирии действует очень грамотно. Пиар-сопровождение, которое пытаются навесить на действия этой группировки, очень часто идёт просто вразрез с теми реальными результатами, эффективностью работы этой группировки, которая на самом деле есть. То есть если бы не было этого пиара, было бы, наверное, и лучше. Это говорит о том, что в группировке воюют люди профессиональные и грамотные, а пиаром занимаются люди, которым, может, стоило бы поискать себе место в других отраслях народного хозяйства».

Дмитрий Травин:

«Тем, что Россия очень плохо развивалась в последние шесть лет при этом правительстве. Темпы роста экономики были [в среднем] меньше 1 процента в год. Это очень мало для развивающейся страны, которая претендует на то, чтобы… я уж не говорю — встать с колен, это как-то совсем спорно, но хотя бы немножко догнать более развитые страны. Так что это было правительство неудачников.

Может быть, можно назвать достижением, что мы не развалились совсем. Но, честно говоря, то, что не развалились – это не заслуга правительства, это заслуга того, что у нас есть рыночная экономика, в которой, вне зависимости от неудачных действий правительства, бизнес всё равно что-то производит, товары существуют. Но, конечно, теоретически могло бы быть и хуже. В принципе, если бы правительство напряглось, могло бы и совсем всё развалить. Слава Богу, не напряглось. К счастью, правительство хотя и не помогало, но и не особо мешало экономике. Кроме, конечно, решений по импортозамещению, которые навредили очень сильно».

Фёдор Крашенинников:

«Медведев запомнился тем, что был прекрасной грушей для битья для всей карманной оппозиции. А с другой стороны, это человек, который чётко проводил в жизнь всё то, что ему говорил президент, а с другой стороны — принимал на себя все удары. Именно в этом качестве он очень сильно востребован, и поэтому останется премьером. У него нет никаких достижений, абсолютно провальное правительство и провальный курс, который они ведут».

Анна Волкова:

«Учитывая, что на последние шесть лет пришёлся явный приоритет внешней политики над внутренней, то предыдущий срок президента Путина, скорее всего, запомнится внешнеполитической активностью, где правительство только в лице Лаврова проявило себя. В принципе, на контрасте с тем, что происходило вовне, внутренние достижения и проблемы выглядят достаточно невзрачно».

Подготовили Мария Осина, Глеб Колондо, Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»