Есть в полной темноте

Оказывается, достаточно всего лишь на час «лишиться» зрения, чтобы по-другому взглянуть и на себя, и на окружающий мир. Наш корреспондент посетил, пожалуй, самый необычный ресторан Петербурга и понял, как это — 60 минут ужинать в полной темноте.

Кажется, это показывали в каком-то кино или сериале: будто бы есть такой ресторан, где ужин подают в полной темноте. Но разве кто-нибудь из нас в действительности может это представить? Темнота – это не выключенный свет, когда в комнату сквозь шторы просачивается луч от фонаря, когда по потолку ползут длинные отсветы автомобильных фар. Мы не знаем, что такое настоящая темнота. В нашей жизни ей просто неоткуда взяться.

Но я ещё этого не понимаю. Я поднимаюсь на «Спортивной», и единственное, что меня сейчас волнует, – как не запутаться в этих новых переходах и выйти именно на набережную Макарова, а не куда-нибудь ещё.

Ресторан Dans le Noir? (по-французски это значит — «В темноте?») располагается в здании отеля финской сети Sokos Hotels, в глубине Биржевого переулка. Называется заведение именно так, с вопросительным знаком. Вы не шутите? Серьёзно? В темноте?

Ресторан в темноте работает по необычному расписанию: с 18 до 21, со среды по воскресенье. Такой график придаёт ужину особый статус. Это не просто приём пищи. Это как, например, поход в театр.

Время посещения разбито на часовые сеансы. Вместительность зала — около 60 человек, поэтому на один сеанс может собраться достаточно большая группа. У входа в ресторан гостей встречают официанты-гиды, которые будут сопровождать внутри всё время. Вы никогда не увидите это помещение при свете дня. Как выглядит зал, навсегда останется загадкой.

Мой сеанс – первый в расписании – начинается в 18:00. Перспектива ужина в полной темноте не вызывает у меня какого-либо волнения. Правда: что такого? Нащупать вилку и тарелку на столе — дело, кажется, нехитрое. А если кусок сочного мяса случайно уткнётся в блузку вместо рта, застёгнутое наглухо пальто всё скроет. О чём ещё переживать, я не придумала.

Слежу глазами за входом в ресторан, ожидая моих сопровождающих. Официанты «Дан ле нуар?» – незрячие. И если в преддверии встречи я едва ли заострила на этом внимание, то сейчас, глядя на приближающихся Даниила и Нелли, впадаю в глубокий ступор под названием «я-не-знаю-как-правильно-общаться». Они направляются ко мне, в моей голове прокручиваются сюжеты один другого хлеще: как я сморозила какую-нибудь вопиющую бестактность, и какой за этим последовал абзац. Кроме того, внезапно я начинаю бояться идти «в темноту», хотя ещё мгновение назад относилась к этому совершенно спокойно.

Гиды располагаются напротив меня, через журнальный стол, на диване. Даниил справа, Нелли, в тёмных очках, слева. Я начинаю с того, что точно знаю: кто я, и зачем пришла. Ребята вежливо здороваются со мной, и, кажется, уже хотят перейти к сути. Я же всё никак не могу начать предметный разговор, анализируя свои ощущения. Я никогда не общалась с незрячим человеком. Я видела их на улицах, в метро, в фильмах. Я знаю, в чём заключается суть. И сейчас, находясь рядом так близко, я пытаюсь представить, как это – мир, состоящий только из звуков, запахов, ощущений.

— Я потеряла зрение в 28 лет в результате несчастного случая на работе. Страха не было. Мне казалось, что мне всё сделают. А когда ты понимаешь, что уже всё – это шок, — рассказывает Нелли, — Я всегда считала, что официантка и проводница – самые унизительные профессии. Для меня это было так. Когда я видела. И когда мне сказали, что в этот ресторан набирают официантов, я подумала: «Ещё не хватало! Я — пойду работать официанткой?».

Она рассказывает, что пойти на собеседование всё же пришлось. Нелли познакомилась с другими работниками, и ей захотелось получить это место.

— Первое время, когда я начинала работать, люди, видя меня на свету, говорили: «А-а-а-а, понятно! Она в очках». Имея в виду какие-то специальные инфракрасные очки. Можно подумать, все эти посетители знают, как такие очки выглядят. Говорят – дайте померять. Примеряют: «Вы их уже отключили». Или «А в чём прикол?». Они не понимают, что человек прикрывает глаза по определённой причине. Если я выйду без очков на свет, они просто отшатнутся, и никто не пойдёт в ресторан. Сначала я болезненно это переносила. Ребятам всё это рассказывала. У меня внутри такая обида была! Потом стала спокойнее.

— У меня всегда была близорукость, — рассказывает другой официант, Даниил. — Плюс сыграли роль травмы спортивного характера. Всё было постепенно. И я постепенно с этим сживался. У меня не было такого, что «выключили лампочку» и всё. Сначала травма на один глаз, потом, через год, — другая травма – другой глаз, потом близорукость, одна операция, потом вторая. Потихонечку зрение падало, начиная с 17-ти лет и где-то до 25.

Он также говорит, что многие посетители ресторана переосмысляют свою жизнь после похода сюда.

— Были у нас такие ситуации, когда девушки навзрыд плакали. Взрослые люди. Переосмысление у них такое было. Очень многие говорят: «Мы начинаем понимать, начинаем ценить, что такое свет, как это здорово». Или такой случай: приехал гость, итальянец, обрусевший. Сидел один. Разговорились. «У меня родители были оба незрячие. Они уже давно умерли. Я хотел ощутить, что они чувствовали». Я спросил: «И как?» Он ответил: «Я стал лучше их понимать». У меня двое детей: 8-ми и 18-ти лет. Они зрячие. И они всё понимают. Для них это ничего не значит. Они воспринимают это абсолютно спокойно. Ну не видят родители и что?

Весь наш разговор для меня — своеобразная терапия. Я задаю им вопросы, слушаю, что они говорят, и прислушиваюсь к себе. Спустя полчаса общения я совершенно забываю о своём дискомфорте, и даже наоборот – меня переполняет какое-то приятное волнение и радость. Тепло попрощавшись с ребятами, которым пора было готовиться к смене, я заказала себе чашечку кофе и осталась в лобби ждать ужина. Настрой на предстоящий ужин изменился уже в третий раз за сегодняшний день: мне не терпится попасть внутрь и по горячим следам общения с гидами хоть ненадолго испытать на себе то, как они живут каждую минуту.

Ближе ко времени начала сеанса в зале ожидания ко мне присоединяется пара – Иван и Яна. Они громко обсуждают меню, решая, что выбрать. В этом ресторане нельзя заказать конкретное горячее или закуску. Меню разделено на цвета: красное – мясные блюда, синее – рыба и морепродукты, зелёное – вегетарианские блюда и белое – сюрприз. Определившись с цветом, надо выбрать наполнение ужина: два, три или четыре блюда. При желании можно заказать даже «секретное вино»! В конце меню — предупреждающая надпись: «если у вас есть аллергия на какие-либо продукты, пожалуйста, скажите об этом, делая заказ». Очень предусмотрительно — учитывая, что, до выхода из «тёмной» части ресторана, ты не будешь до конца уверен в том, что ты только что ел. Я без колебаний выбираю меню-сюрприз: салат, горячее и десерт.

Без пяти шесть нас приглашают подняться в зал. Мы так и остаёмся втроём – сегодня будний день и многие только-только заканчивают работать. Оказываемся в очень просторном и ещё освещённом зале. Управляющая рестораном Ольга ведёт нас вглубь к неприметной двери, тоже с вывеской. Перед входом — небольшой инструктаж: не вставать со своих мест во время ужина, не перемещаться по залу без сопровождения гида, а также выключить все гаджеты и приборы, которые могут излучать хоть какой-то свет: даже наручные часы.

За дверью — небольшой, тускло освещённый холл, где нас встречает Даниил. Представившись, он просит нас встать друг за другом, и положить руку на плечо впереди стоящему. Сам он занимает место во главе процессии. Мы начинаем не спеша двигаться внутрь, в самую что ни на есть полную, абсолютную темноту. Свет из холла постепенно гаснет для нас. Я инстинктивно закрываю глаза и тут же себя одёргиваю – зачем? Иван без конца шутит: может, от волнения, а, может, просто относится к происходящему как к аттракциону. Перед тем, как войти в основной зал, минуем небольшой лабиринт – я чувствую, как мы поворачиваем. Видно, это сделано затем, чтобы гости окончательно потеряли ориентацию в пространстве. Свободной рукой я держусь за стену – она обита эластичной, чёрной, надо полагать, тканью. Внезапно стена кончается, а за ней — пустота. На слух, помещение достаточно большое. Я слышу доносящиеся из глубины зала звуки, и они приглушены. Мы сворачиваем направо, к нашим столам. Даниил оставляет меня стоять на месте, и забирает с собой Ивана и Яну, чтобы усадить их за стол. Затем провожает к столу меня. Нащупав край стола, я начинаю чувствовать себя гораздо увереннее. Мозг начинает обрисовывать контуры обстановки. Нет, я по-прежнему ничего не вижу, здесь полнейшая темнота, но раз есть стол — значит, недалеко и стул, то есть у меня появляется хоть какая-то точка отсчёта в пространстве. Устроившись на своём месте, начинаю ощупывать всё, до чего могу дотянуться. Стол широкий. Чтобы достать до противоположного края, приходится немного привстать. Справа от меня тоже стол и стулья, похожие на скамейки. Слева – мягкая стена. Я обращаюсь к своим соседям. Судя по звуку, они где-то напротив меня. У них за спиной тоже стена, и кажется, будто они сидят в небольшой нише. Ага! — Похоже, что это угол последнего поворота лабиринта. Ощущение как в игре «Сапёр»: мы открыли, пусть и маленькую, но часть игрового поля.

— Как у вас дела?

Я вздрагиваю. Поглощенная своими исследованиями, я совершенно не услышала, как подошёл Даниил. Делюсь своими наблюдениями. Судя по голосу, он стоит немного позади меня. Думаю, я сижу спиной к проходу между рядами столов.

— Что ж, очень хорошо! Да, вы сидите в правом углу зала. Вон там вход, откуда мы пришли, а там, – его голос становится чуть дальше, и мне кажется, что он обернулся как бы за спину, – барная стойка, за ней кухня.

Убедившись, что мы вполне спокойно себя чувствуем, Даниил удаляется, а мы болтаем в ожидании первого блюда. Я спрашиваю своих спутников, что они заказали. Иван, как и я, выбрал меню-сюрприз, а Яна – меню из морепродуктов.

— Такое меню тоже своего рода сюрприз, – пытаюсь шутить я. – Когда ешь морепродукты и при свете не всегда можешь угадать, кого тебе принесли.

С разведкой покончено, и я обратилась в слух. Так что в этот раз Даниилу не удалось меня напугать. Более того, я понимаю, что он подвозит продукты на тележке.

Первым идёт салат. Поскольку у нас с Иваном одинаковые блюда, мы вместе пытаемся их разгадать. Я нащупываю края тарелки, залезая пальцами в еду. Солёные огурцы. Их вкус ни с чем не спутаешь. Гренки или хлебцы. Это тоже легко. А вот всё остальное… Много пюре — но не могу понять, картошка это, или что-то другое. Внутри него что-то маленькое и солёное: до боли знакомый вкус, но никак не могу вспомнить… И ещё какой-то ингредиент, но тут я даже гадать не буду – либо я такого раньше не ела, либо ела, но очень редко. Вообще возникло впечатление, что на моей тарелке примерно пять разных салатов, из которых я сделала сложный микс, перемешав не только еду, но и вкусы. Тем не менее, остается ощущение русской кухни – солёной и с хлебом.

— Попробовали? Есть догадки? – возвращается к нам Даниил.

— Я распробовал огурцы, ну, хлеб, само собой, потом пюре, думаю, картофельное. И, мне кажется, там была икра, – сообщает Иван.

— Ну, нет, — думаю, — на икру совсем непохоже. Слышу, что Даниил улыбается, но, конечно, ничего не скажет, пока мы сами не выйдем на свет и не увидим всё своими глазами. Даниил уносит тарелки, ко мне подходит Нелли и садится рядом.

— Ну как?

— Очень необычно! Не знаю, правда, обострился ли у меня вкус: едва ли я поняла, что ела, больше, чем на треть.

— Чуть позже всё узнаешь. А я складываю салфетки, смотри, – Нелли берёт мою руку и кладёт на свёрнутую ткань. Едва рука касается салфетки, я сразу начинаю представлять, какая она «наяву», какого цвета, материала. Но всё это, скорее всего, не более чем догадки. С равным успехом она может оказаться и красной, как мне придумалось, и белой, и салатовой.

— Мы всегда просим гостей звать нас, если необходима какая-либо помощь. Например, проводить в туалет. Был один курьёзный случай. Гостья отправилась на поиски уборной самостоятельно, и нащупала рукой на стене какой-то выключатель. А это был рубильник, который зажигает свет во всём зале! В итоге его спрятали, чтобы такого больше не повторялось.

Нелли уходит, возвращается Даниил — с горячим. Ощупываю тарелку – на ней несколько кусков мяса и сладкий соус. Этот сет осложняется тем, что приходится орудовать ножом. Закончив с основным блюдом, я признаю полное поражение: мне абсолютно не понять, какое мясо я только что ела. А ведь я обожаю мясо. Соус, скорее всего, клюквенный, мог стать подсказкой — ведь его подают далеко не к каждому блюду, но, к сожалению, я не настолько искушена в ресторанных деликатесах. Основное блюдо дополнено гарниром – тоже пюре, на этот раз овощное, но что за овощ там был? Увы, увы.
Даниил приходит, чтобы собрать тарелки и интересуется нашими догадками. Оказывается, Иван тоже не разгадал, что ему досталось.

Меня ещё ждёт десерт. А пока он готовится, Даниил предлагает мне прогуляться по залу, «показать», что тут и как. Иду следом, держась за его плечо — так же, как мы заходили.

— Мы двигаемся вдоль стены, возле которой ты сидела… Левее. Протяни руку – чувствуешь? Здесь у нас стоят холодильники для напитков.

Какая, казалось бы, обыденная вещь – холодильник. Но, лишившись зрения, пусть и на время, я чувствую пальцами каждую каплю на стекле.

— Идём прямо. Барная стойка. Здесь у нас лежат посуда и приборы. Чувствуешь?

— Решили прогуляться? – раздается голос Нелли из-за стойки.

— Немного, – отвечаю. – Хочу попытаться понять, где я нахожусь.

— Теперь немного прямо… так… и направо. Здесь противоположная стена зала. Вот и весь ресторан. Давай возвращаться назад.

Я примерно «прикинула» в уме площадь помещения. Но, двигаясь за Даниилом к своему столику, понимаю, что вокруг меня пустота – ни одного предмета – и снова теряю связь с пространством.

Через несколько минут после прогулки Даниил приносит десерт. С ним я справилась «на отлично» – это ягодная панна-котта со свежей малиной наверху!

Закончив с трапезой, мы ещё некоторое время проводим на местах, осмысливая произошедшее. Иван и Яна, столь эмоциональные весь вечер, притихли, и о чем-то вполголоса разговаривают между собой.

Возвращение «в свет» происходит по той же схеме. Даниил поочередно забирает нас, и, опершись на плечо друг друга, мы обратно через лабиринт покидаем «Дан ле нуар?» Даниил интересуется, всё ли нам понравилось – конечно, да! Мы благодарим его за внимательный приём и прощаемся.

Администратор провожает нас в лобби и выдает иллюстрированное меню нашего сегодняшнего ужина. Ба! Да это действительно была икра. И картофельное пюре. А что горячее? Свинина? Утка?! Ладно ошибиться в птице, не так часто я её ем. Хотя, признаться, настолько хорошо приготовленную, без сухости и мягкую на вкус – впервые. Но не узнать хрюшку? Невероятно!

Рассматривая блюда остальных меню, я думаю о том, насколько сильно влияет на наше восприятие возможность видеть. Сколько процентов информации из общего потока мы получаем глазами! Удивительно.

Пока мы ужинали, на улице уже стемнело. По пути домой выхватываю взглядом чёрные контуры улицы, домов, фонарей, и всё думаю о том, насколько даже это – много.

Подготовила Ксения Олиферко / ИА «Диалог»

«Диалог» благодарит администрацию ресторана Dans le noir? за помощь в подготовке материала.