Ирина Ясина: Вертикаль власти для борьбы с кризисом не очень годится

Как бы вы со своей экспертной точки зрения могли охарактеризовать ситуацию, которая происходит в России, можно ли назвать ее кризисной в полном смысле этого слова? Вы, наверное, знаете, что Владимир Путин старается избегать этого слова в своих выступлениях…

Я считаю, что это кризис. Его, так сказать, первые всполохи. То, что произошло с российской валютой в конце прошлого года, говорит нам, что он подкрадывается. Пока это проявляется на валютном рынке. Но если вы проедете по Тверской улице, посмотрите, какое количество площадей на главной торговой улице Москвы сдается в аренду, и на других торговых улицах происходит то же самое, вам станет понятно, что дело валютным кризисом не ограничивается. Масса предприятий торговли, питания, начинают разоряться и уходить с рынка. Более того, если вы посмотрите в той же Москве на количество занятых рекламных площадей, и вычтете оттуда количество билбордов с социальной рекламой, — которая, конечно, тоже хорошая и замечательная — вы поймете, что это не те деньги, которые получает городской бюджет от коммерческих заказов.

Мы все помним, как перед Новым годом, когда рубль обесценивался, с полок магазинов сметались и бытовая техника, и даже еда. Если присовокупить ко всему изложенному еще и это, вы поймете, что что-то тем более не так. Январь не показательный месяц.

Но последствия нам станут ясны через несколько недель: торговля, которая так бурно жила в конце декабря, так и не пробудится, и продолжит спать в феврале. А вам будет звонить все больше знакомых и спрашивать, нужны ли рабочие руки и мозги.

Это тоже будет нарастать. В столице это почувствуют быстрее и больнее — тут потребление в большей степени завязано на импорт, но в регионах будет то же самое, хоть и в меньшей степени.

Поэтому, конечно, это кризис. И то, что он не вполне еще ощущается нами, не делает его менее значительным. Он будет серьезным и не таким кратковременным как в 2008 году, когда мы еще дружили со всем миром и, хоть и пострадали вместе с ним, но так же быстро оправились от тех проблем, которые возникли. Он будет даже более болезненным, чем кризис 1998 года. Тогда то самое импортозамещение, о котором сейчас мечтают наши руководители, довольно быстро завелось, потому что было немало незанятых производственных мощностей. А сейчас свободных производственных мощностей, необходимых для нужного объема импортозамещения, вы вряд ли найдете. Так что кризис будет еще и длинным. Как мы выйдем из него, я не знаю. А то, что называется потерей управляемости в нашей экономике, — ее, конечно, со стороны не видно, но вертикали власти гибкости не хватает. Поскольку в кризис надо быстро соображать и быстро двигать булками. А вертикаль из-за своего строения для борьбы с кризисом не очень годится.

Ирина Евгеньевна, кстати, о вертикали. Вернее, о ее вершине. На днях завершился Давосский форум, на который не приехали ни Путин, ни Медведев. Как вы считаете, если бы они туда поехали, были бы у нас хоть какие-то подвижки в разрешении сложившейся ситуации?

Единственная ситуация, при которой или один, или другой поехали бы в Давос — ситуация, в которой они бы приняли для себя решение мириться с Западом. То есть, делать более осмысленной нашу политику в Украине, перестать бряцать оружием и пугать, перестать считать защищенной статью бюджета об обороне и безопасности. И тогда бы они поехали туда. Поехать в Давос при нынешнем состоянии сознания и мыслей они не могут. Было бы клево, конечно, но — увы.

Получается, их там в любом случае не ждали…

Скорее, они туда не стремились. Я не считаю, что это плохо, но это их выбор, который они делают, как сказал Дмитрий Анатольевич [Медеведев], осознанно.

И все же, этот саммит может каким-то образом повлиять на экономическую ситуацию в России?

Нет, конечно. Это уже «не наша свадьба». Сейчас там в роли «невесты» выступает Порошенко, а Россия так и остается в роли агрессора, этакого «мальчика для битья». Но я, к сожалению, не считаю, что это незаслуженно.

Вопрос вам как эксперту в банковской сфере. Ряд источников сообщил, что в конце февраля-начале марта в России может обрушиться банковская система. Насколько для вас вероятен такой сценарий и что могло бы остановить его развитие?

Я не думаю, что у нас обрушится банковская система. Она у нас состоит более чем на пятьдесят процентов из государственных банков, которые точно не обрушатся. Единственное, что нам может грозить – это рост инфляции.

Это очень неприятно, поскольку это налог абсолютно на всех, и больше это коснется бедных, чем богатых. Поэтому инфляции мы все должны очень бояться. Усиление инфляции вполне может явиться выходом из банковского кризиса, но ничего хорошего в этом нет.

В минувшем году весной и летом шли разговоры о национальной платежной системе. На фоне того, что сейчас происходит, все они как-то затихли. Как вы думайте, в ближайшем будущем нам все же удастся реализовать эту идею или же политики просто занимались популизмом?

К сожалению, удастся. Потому что мы уперлись и должны сделать то, что обещали. Другой вопрос, что VISA, например, очень правильно хочет подстраховаться и оставить возможность для своих клиентов, в случае, если не срабатывает национальная платежная система, все-таки работать через их мировой центр. Но пробовать мы попробуем. Так сказать, обойдем все грабли, которые сами разложили. Увы, это так. Но если не запустим — и деньги сэкономим, и нервы.

А как вы думаете, сколько лет на это может понадобиться?

Я думаю, если это сделают, то довольно быстро. Если поднажмут, они и за год управятся. Другой вопрос, что если у них ничего не получится, никто не расстроится.

Еще одна наболевшая тема – ключевая ставка. На ваш взгляд, в ближайшие несколько месяцев какой уровень ставки был бы адекватен?

Если у нас будет большая инфляция, 13 или 14 процентов, и если люди сочтут, что ставка в 17 процентов очень высока, я удивлюсь. То есть это в принципе нормально для такого уровня инфляции. Центральный банк будет до тех пор на таком уровне ее держать, пока либо не «получит по шапке», либо сам не решит, что атаки на рубль уже должны прекратиться.

Потому что, все-таки, конституционная обязанность ЦБ – защищать рубль. Собственно, ставкой в 17 процентов они его и защищают.

Когда была ставка в 10 процентов, брать деньги под 10 процентов и потом пускать их на рынок, и получать намного больший навар, чем 10 процентов годовых, было очень милым делом. К сожалению, мы с вами не можем этим заняться — а то могли бы здорово подзаработать. Тут все очень просто. Как только ЦБ не боится атак на рубль, он опускает ставку. Другой вопрос, что тут есть все составляющие страхов, они остаются, и поэтому трудно себе представить, что люди изменят свое поведение в ситуации, когда в стране по-прежнему действуют санкции, держится низкая цена на нефть, по-прежнему идет замедление в развитии экономики страны. Результат в виде недоделанных реформ и нежелания что-либо развивать, кроме нефтяной и газовой промышленности.

Вы понимаете, это же ЦБ не со зла. Они вполне адекватные люди и тоже хотят опустить ставку, понимая, что она высокая. Но если они опустят ее сейчас, хуже будет рублю.

Я думаю, что при первой возможности, как только рублю действительно перестанет что-либо угрожать, ставка будет ненамного опущена. К сожалению, мы все равно вышли в двузначный диапазон инфляции, а нормальное развитие экономики и производства при инфляции выше 10 процентов с трудом возможно. И все мы будем от этого страдать.

А какие сферы больше всего пострадают от кризиса и как это скажется на обычных людях?

Во-первых, дорогие кредиты. Если кто-то собирался брать или финансировать прежние кредиты за счет новых, это конечно очень серьезно скажется на них.

О тех, кто брал валютную ипотеку, валютные кредиты, даже не имеет смысла говорить, это потенциальные самоубийцы, потому что все-таки мантра «бери в долг в той валюте, в которой зарабатываешь» — по-моему, на уровне детского сада.

Будет плохо продавцам потребительских товаров. Дорогой сегмент пострадает больше, чем дешевый: это касается еды, одежды и, тем более, предметов длительного пользования. Думаю, что пострадают строители. Вот я живу в Химках и вижу много строек, которые находятся не на стадии завершения. Те, кто на стадии завершения – завершатся, а вот что будет с теми, кто припозднился, я с трудом себе представляю. Я не хотела бы быть на их месте. Также жалко людей, которые купили квартиры на нулевом цикле. Потому что когда это дело достроится – одному богу ведомо. Сейчас, естественно все дорожает, а у строителей деньги собраны в рублях — которые обесценились. И хоть мы и живем в рублевой зоне, но мы очень зависим от импорта. Та же семга, которая произведена в России, все равно выращена из норвежского малька. И тут уж ничего не попишешь. И корма…Вот я кошаку своему всегда покупала один и тот же импортный корм, а он уже стал в два раза дороже. А когда покупаю ей нашего «Барсика», она от него, извините, поносит. Вот такая вот разборчивая котейка. Как мы все. Вот мы все как моя кошка. Если кто-то привык к более качественным товарам, придется отвыкать.

Все это очень грустно рассказывать, например, моей дочери, которая хоть и родилась в 1989 году, но тяжелых первых лет своей жизни не помнит. А уже когда она вошла в разум, все было хорошо, и все лучше и лучше — потому что нефть росла в цене. А сейчас она сидит и думает: «А что же мне делать? Как мне по-прежнему прожить на ту зарплату, на которую я могу купить меньше, чем в прошлом месяце?». И мне приходится ей начинать рассказывать, травить страшилки про свою жизнь, про то время, когда она родилась. Раньше она думала, что я сочиняю, а сейчас слушает и понимает, что у каждого поколения были свои лихие времена.

Ну они же проходят…

Конечно проходят, просто за этим хорошо наблюдать со стороны. Можно уехать куда-нибудь и подождать там годик-другой. А кто может сейчас себе это позволить? Живем тут, здесь и сейчас, и, как кошка, едим каждый день. А еще скоро придут счета и мне очень интересно будет увидеть, какие будут счета за газ, свет и прочее. Никто не думает, что не поднимут цены. Начнет дорожать даже то, что по идее не должно. Постепенно при инфляции общий уровень цен сразу повысится. Были сообщения в конце декабря, что появляются цены в у.е., потому что менять курс и переписывать ценники каждый час просто невозможно. Сейчас появятся на прилавках те товары, которые исчезли в конце декабря, и их цена на 70-80% будет выше.

Как вы думаете, когда кризис достигнет своего пика?

Вообще нельзя сказать. Это зависит только от нас.

От нас, граждан, или от политики?

От политиков. Этот кризис можно прекратить, либо облегчить, так скажем, простыми в формулировках решениями. Но принять их будет очень сложно.

Простыми — вы имеете ввиду, вернуть Крым?

Нет. Понятно, что Крым никто не вернет.

По крайней мере, необходимо начать какие-то переговоры о статусе, прекратить эту бойню в Донбассе, понять, что, если мы хотим иметь базы НАТО по всему периметру границы, то мы идем в правильном направлении. Если мы все же не хотим, тогда нужно быть более дружелюбными и договороспособными.

Я прекрасно понимаю, что Крым когда-то был российским, и Никита Сергеевич Хрущев поступил абсолютно по-волюнтаристски. Но вспомните, какая была тогда ситуация: он точно так же ни с кем не советовался, ему точно так же было наплевать на избирателей. Решение принимается абсолютным диктатором, каким был любой коммунистический лидер. И другой это решение также волюнтаристски принимает в обратную сторону. Ничего хорошего, конечно, из этого не выходит. Крым теперь даже самый либеральный будущий президент отдать не сможет, но делать какие-то вменяемые шаги по признанию его статуса более цивилизованным путем можно. Ведь страшно не то, что мы сказали, что Крым российский. Страшно то, что мы нарушили собственное слово, которое мы давали в 1994 году, когда в Будапештском соглашении гарантировали неприкосновенность границ Украины. Это очень плохо. Вот это нужно будет как-то исправлять. Вообще по тем ценам, по тем деньгам, которые у нас были до всей этой свистопляски, мы могли поговорить с украинцами о совместном использовании Крыма. И потом, что нам мешало? Мы туда ездили без виз, говорили там по-русски, платили за все рублями и чувствовали себя королями. И вообще все было шикарно.

А какой, на ваш взгляд, статус у Крыма должен быть, чтобы смягчить русско-украинские отношения?

Я не знаю…Начать бы переговоры хоть по какому-нибудь особому статусу.

То есть, сначала надо решить дело с Донбассом?

Эти Луганда и Донбасс – жуткие анклавы, откуда выходят эти привыкшие воевать мужчины и переходят в Россию. Люди, привыкшие убивать – это страшно. Я думаю, что в каких-то длительных переговорах люди могут придумать выход. Тот же Петр Порошенко, он должен понимать, что люди в Крыму абсолютно точно хотели быть в России. Это правда. Это вина Украины и всех тех четырех президентов, которые так и не смогли сделать жителей Крыма гражданами своей страны. Точно так же Луганск и Донецк — это проблема. Потому что они знали, эти президенты, что страна разделена надвое и ничего не делали для того, чтобы это преодолеть. Поэтому они тоже должны с открытой душой садиться за стол переговоров. Я не говорю, что только наши виноваты, но просто наши нарушили собственное слово.

Напоследок мы хотим спросить у вас совета: как выжить в кризис? На что потратить те деньги, которые пока у нас есть, и какие навыки стоит приобрести?

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Каждый выживает как может, к сожалению. У каждого разная ситуация: у кого-то больные старики, у кого-то нездоровые дети. Нужно просто понять, что кому-то все равно хуже… Не ныть и жить как живется. Помогают не богатые или бедные, помогают добрые. И если мы в себе сохраним какую-то человеческую сущность и перестанем думать о том, что кругом одни враги, мы с помощью самих себя и своих друзей справимся с любым кризисом.

Беседовала Полина Полещук / ИА «Диалог»