Григорий Козлов: Надо помогать молодежи, а не говорить о том, что что-то прогнило

С тем, что театр начинается с вешалки, не поспоришь. Но предложить альтернативу устоявшейся формуле смысл имеет. Театр начинается со студенческой сцены: с первых репетиций, этюдов, зрителей. Ведь именно так началась «Мастерская», молодой, но уже признанный театром года (2010 г.) коллектив. «Диалог» побеседовал с руководителем театра режиссером Григорием Козловым и узнал о его взглядах на современные театральные, политические и глобальные процессы.

Григорий Михайлович, 3 августа после небольшого перерыва «Мастерская» собрала зрителей на открытии уже четвертого театрального сезона. Как художественный руководитель поделитесь своими впечатлениями от предыдущего театрального года.

Сезон прошел хорошо – мы смогли не только сохранить старую публику, но и завоевать новых зрителей. Были свои трудности, но эти трудности вполне преодолимы. Я этим сезоном доволен, хотя, конечно, можно было успеть сделать больше. Мы выпустили шесть премьер и уже начали новую работу – «Дни Турбиных».

Большинство театров Петербурга находятся в центре города. «Мастерская» же — на периферии, недалеко от метро Ломоносовская. А идеологически вы как себя позиционируете – как театр «центра» или «периферии»?

А я на эти темы не думаю. Нам жаловаться на то, что мы далеко от центра, просто неприлично – к нам ходит очень хорошая публика. Со всего города. Мы – театр, для нас это является главным. А оценивать – не наше дело. Конечно, к нам сложнее приехать, но люди добираются. И друзья-артисты приезжают на спектакли. И критика о нас пишет.

Не хотелось бы перебраться поближе к центру?

А вы предлагаете? (смеется)

Я такого предложить не могу, к сожалению.

Что есть – то есть. Нам и на Народной хорошо живется.

Театру «Мастерская» уже три года. Если провести аналогию с жизнью человека, то это время, когда у ребенка наступает первый кризис взросления. Вы в своей труппе ощущаете нечто подобное?

Посмотрим, пока все идет по плану. Конечно, если ребята будут сниматься (а им надо сниматься – зарплата в театре невелика), то они будут меньше театром заниматься. Все это создаст ряд трудностей, но мы не унываем.

Как вы относитесь к тому, что ваши ребята совмещают театр и съемки?

Абсолютно спокойно. Разве можно к этому иначе относиться? Людям же надо выживать, зарабатывать деньги, кормить семьи.

Поощряете?

Я не поощряю. Я к этому отношусь нормально.

Артисты спрашивают вашего совета перед тем, как соглашаться на съемки?

Спрашивают. Многие пытаются совмещать съемки с репетициями. А с текущим репертуаром приходится всем совмещать, как бы плотно артист не был занят на съемках. Ведь спектакль – это результат. А в театре важен не только результат, но и процесс. В первую очередь – репетиционный процесс. Ведь постоянный, каждодневный, незаметный зрителю рост артиста происходит именно во время репетиций. Если артист играет много спектаклей и мало репетирует – начинается творческий застой. Должен быть постоянный тренинг, постоянная подпитка, постоянная новизна для актера.

Ну, а ограничений не устанавливаете — где сниматься, а где нет?

Сейчас другое время – слишком многое изменилось. Какие ограничения мы можем устанавливать?.. Если бы мы могли платить артистам достойные зарплаты, чтобы у людей не болела голова о том, как семью прокормить – то, наверное, был бы другой разговор.

Вам не обидно?

Нет, не обидно. Надо с уважением относиться к себе и к своему делу. Вот и все.

Удалось ли за три года сохранить действительно демократические отношения в труппе?

Да. Три года назад, когда только открывался театр, я сказал артистам, что каждый свободен в своем выборе – идти в этот театр или не идти. И пока все согласившиеся ребята работают с нами. И сейчас я буду репетировать с теми, кто хочет и может. То есть, я сам определяю, с кем мы репетируем, а если человек не может – то он в новой работе не принимает участия – играет в старых спектаклях, а в новых не репетирует. С моей стороны нет никакого давления. Главное, чтобы в театре была дисциплина, чтобы не опаздывали, не подводили и так далее.

Вашим студентам повезло: процесс обучения у них гармонично перешел в работу на театральной сцене. Но по статистике, в России всего лишь около 5% выпускникам театральных вузов удается устроиться в театры. Как решить эту проблему?

Все не дается сразу. А очень многие люди хотят всего и сразу. Путь в актерской профессии – длинный путь, это путь стайера, а не спринтера. Нужно долго бежать, чтобы достичь какой-то цели. Если ты будешь работать, сохранишь уважительное отношение к профессии, свой талант, навыки, полученные в вузе – тогда что-то получится. Даже если ты очень хорошо начал – совсем не факт, что потом ничего не изменится. Очень много всего влияет – обстоятельства, партнеры, твой характер…

А что чаще всего подкашивает молодых актеров?

Когда долго что-то пробуешь, и не получается, постоянно ищешь работу, и не находишь – в какой-то момент наступает отчаяние. И это крайне сложный момент. Я закончил институт в 33 года и долгое время не имел работы. Но меня всегда поддерживала мама, и у меня всегда было, что поесть. Нужно сохранять спокойствие, не бояться отличаться от остальных, необходимо много общаться, учиться, смотреть, слушать, пробовать, набирать. И тогда у тех, кто ищет, как правило, все происходит.

Спринтерство – пожалуй, одна из ярких черт нашего времени. Все время куда-то спешим, едим на бегу, обмениваемся быстрыми сообщениями… Вы видите в этом опасность?

Не знаю. У каждого своя дорога. Вот у нас Женя Перевалов играет Веничку Ерофеева в спектакле «Москва-Петушки». Он там говорит: «Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загородиться человек, чтобы человек был грустен и растерян»… Нужно уметь созерцать. У меня сейчас активный режим, много работаю, но все равно в какой-то момент надо остановиться. Очень важно на какое-то время перестать суетиться, побыть наедине с собой, с городом…

… со страной. Вы ощущаете необходимость разобраться в нынешней политической обстановке?

А чем она изменилась со времен Светония и Древнего Рима? Да ничем. Почитайте Светония – все уже описано: разложение империи, разделение государства. Мир сейчас сходит с ума. Сравните ценности 60-х годов и нынешние. Я ни в коем случае никому не завидую, но все равно мир должен быть устроен чуть-чуть более гармонично. В 60-х, 70-х годах в Европе, в мире это было. А что сейчас творится на Востоке? Я не знаю, как это понимать, как оценивать, как к этому относиться.

Что могло так изменить людей за 50 лет?

Наверное, рост. То, о чем писал Микеланджело Антониони в своей книге. С одной стороны, технический прогресс – это плюс. А с другой стороны – он что-то он убивает в человеке. Те же самые процессы происходят и в кино. В 60-х-70- х оно дошло, по-моему, до какого-то потолка, предела искусства. Эмир Кустурица говорил, что Спилберг и Лукас «развернули» кино чуть-чуть не туда. Спилберг – выдающийся режиссер, но в словах Кустурицы есть доля истины.

В таком случае, кино — это то, что показывают или то, что смотрят?

Когда нам давали помещение для театра на Народной, нас спросили: кто к вам пойдет туда? Зритель – не дурак. Он прекрасно отличает подлинную актерскую энергию от поддельной. Если артисты существуют верно, искренне, подлинно – не имеет никакого значения, сколько идет спектакль. «Идиот.Возвращение» идет четыре с половиной часа, «Тихий Дон» — восемь часов. И зрители идут на эти спектакли. Два последних «Тихих Дона» в самом конце июня, в жару прошли при переаншлагах. Думаю, что должен быть разный театр – и «форматный» и «неформатный». А зритель сам поймет, что ему близко, какой театр задевает его личностно.

Театр «Мастерская» ставит, в основном, классику. Нет желания поставить пьесы современных драматургов? Что-нибудь на злобу дня?

Современных драматургов – да. На злобу дня – нет… ведь этим столько людей занимается. Что это решит? Все останутся при своем мнении. «Над вымыслом слезами обольюсь» — вот чем надо заниматься. Это то, чему нас учили учителя. В 1989 году мы с другом Гришей посмотрели спектакль Юрия Любимова «Дом на Набережной». Нас с другом это так эмоционально задело, что мы молча шли до гостиницы… А в кафе мой друг начал спорить по поводу того, что нас обсчитали – спектакль пробудил гражданскую позицию.

В этом году в Петербурге стартует театральная реформа. Одно из нововведений – перевод всех сотрудников театра на контрактную основу. На Ваш взгляд, это правильно?

Нормально. Я давно работаю по контрактной системе.

Вы считаете, от этого больше пользы?

Да, если этой системой не будут убивать талантливых людей … Потому что в каждой системе должна быть гарантия, защита от бездумного разрушения того, что уже накоплено.

В прошлом году Министерство образования опубликовало список неэффективных российский вузов. В списке оказалась и СПбГАТИ (к счастью, в последнюю редакцию списка ее не внесли). Сейчас обсуждается вопрос о создании подобного рейтинга «неэффективных театров». Что Вы думаете по этому поводу?

Это все безумие. Я не понимаю, от чего это все берется. Давайте создадим список неэффективных министерств! Что значит – эффективное/неэффективное? Развалить все легко. Сейчас, например, есть одна театральная академия в городе и куча театральных отделений и кафедр чуть ли не в каждом вузе. Например, в военмехе. Вот это не очень эффективно. Давайте в театральном вузе устроим кораблестроительный факультет?

Некоторые чиновники и сами деятели культуры сейчас заключают, что театральная система прогнила…

Совсем не уверен. Вот мы сейчас сделали восьмичасовой «Тихий Дон» — залы битком, много прессы вышло. Что это – прогнившая система? Мы сделали театр «Мастерская», в который ходит много зрителей. Это эффективно или неэффективно? И это все на базе Театральной академии. На следующий год после нас «Этюд-театр» родился, лаборатория «ON.Театр» — выпускники Театральной академии. О какой гниющей системе вы говорите? Наоборот, в последнее время появилось много интересной, талантливой театральной молодежи. Надо ей помогать, а не говорить о том, что что-то прогнило.

А как помогать?

Не знаю, если бы я знал… Есть чиновники, которые должны этим заниматься. Не надо мешать хотя бы. Не надо спокойно сидеть, когда у лаборатории «ON.Театр» отбирают площадку, как минимум.

У Вас вообще есть ощущение, что сегодня театр нужен государству?

Я не могу говорить, что не нужен. Мне государство, городские власти дали помещение. В моем положении говорить, что театр государству не нужен – ханжество.

Я не имею в виду конкретно ваш театр. Какое отношение демонстрирует государство к театру как части национальной культуры?

Помогают более централизованно. В первую очередь академическим театрам. Возможно, это правильно – не знаю. Строят вторую сцену Мариинке, Александринке. Проводят капитальный ремонт в БДТ. Строят новую сцену Малому драматическому театру. Это только в Петербурге. Конечно, хотелось бы больше… Думаю, должен быть закон о сокращении налогов для частных лиц, которые поддерживают театр – это привлекло бы меценатов. И средний бизнес помогал бы нашим театрам, если бы им какие-то налоги снизили. Помогали же раньше театру Морозов, Мамонтов. А сейчас… дайте одну зарплату футболиста, например, Аршавина, на все театры – и театры на эти деньги смогут несколько спектаклей сделать! Пусть одним футболистом в команде станет меньше. Я люблю футбол – потому так и говорю. Вот и все. И тогда театры будут выживать нормально. Будет какое-то подобие справедливости.

То есть несправедливо, что футболисты получают больше, чем актеры?

Нет. На них ходят стадионы – сто тысяч. А у нас триста мест в зале. Но зато каждый день.

Беседовала Алена Теплякова / ИА «Диалог»