Григорий Свердлин: Проблема бездомных не может быть решена одной НКО

Благотворительный фонд «Ночлежка» пережил уже не один десяток петербургских зим. В этом году ко всем проблемам некоммерческой организации добавилась еще одна — опасение, что к ним придут с проверкой. О взаимодействии с властями, больницами и спасателями, экстремальных ситуациях в работе и визитах прокуратуры в НКО «Диалог» побеседовал с директором «Ночлежки» Григорием Свердлиным. 

В прошлом году Вы обращались в МЧС по поводу организации пунктов обогрева для бездомных людей — ведомство ими практически не занималось. В этом году ситуация как-то изменилась, было проще взаимодействовать со спасателями?

По большому счету, все то же самое. Мы встречались с руководством городского МЧС и в начале зимы, и в течение всего сезона, но все, что они могли сделать по своим внутренним регламентам — это устанавливать при морозах ниже 15 градусов несколько полевых кухонь по городу. Но это не пункты обогрева, и все равно это получалось только несколько раз за весь зимний сезон. Этого, конечно, недостаточно. Но они ссылались на то, что, пока не объявлен режим чрезвычайной ситуации, у них связаны руки, они ничего не могут сделать.

Из года в год финансовая помощь «Ночлежке» увеличивается? Становится ли легче с организацией тех же пунктов обогрева? Например, этой зимой, которая не была такой холодной, как предыдущие…

Нам помогают, но все равно наших ресурсов не хватает, чтобы решить эту проблему, или хотя бы снять остроту этой проблемы.

Люди продолжают умирать на улице, в буквальном смысле из-за того, что слишком холодно и негде согреться. Мы в конце прошлой зимы подводили итоги, запрашивали цифры у комитета записи актов гражданского состояния. Нам ответили, что 1002 человека за пять холодных месяцев — с ноября 2011 по март 2012 года — просто умерли.

Это в том году. У нас пока нет цифр по этой зиме, я думаю, что они будут где-то в середине апреля, но, боюсь, что ситуация точно такая же. Мы все последние годы видим одну и ту же картину: много сотен человек, а иногда и больше тысячи умирают зимой от холода.

Кстати, у вас налажены связи с больницами? Ведь бывает, что бездомных отправляют туда с обморожением, им оказывают помощь, а потом возвращают обратно на улицу. Есть договоренности, чтобы их направляли к вам, в этом плане работаете?

Безусловно, наши юристы занимаются случаями отказов в медицинской помощи или случаями так называемого ненадлежащего оказания медицинской помощи. В таких случаях мы добиваемся справедливости. Но договоренностей, чтобы больницы направляли людей к нам, нет, и, к сожалению, в них нет смысла.

Все наши проекты: и приют, самый большой в городе, на 50 человек, и пункты обогрева — они всегда переполнены. В городе, по официальным данным, 28 тысяч бездомных, по нашим оценкам — порядка 60 тысяч. И, конечно, силами небольшой благотворительной организации, как бы мы ни старались, помочь всем этим людям мы не можем.

Это, все-таки, задача государства. Мы можем какие-то функции государства брать на себя, и берем, но невозможно рассчитывать, что эта проблема будет решена силами одной организации.

А взаимодействие с государством есть? Насколько известно, некоторые проекты городская администрация вам помогает осуществлять.

Есть, конечно, взаимодействие с государством. Мы сотрудничаем и с комитетом по соцполитике, и с комитетом по здравоохранению, и с другими ведомствами. Общаемся с администрациями районов, особенно тех, где у нас расположены пункты обогрева. Что касается финансовой помощи со стороны государства — это где-то 8-10% нашего бюджета. Государство участвует в наших проектах, но этого недостаточно, чтобы мы развернули, скажем, сеть тех же пунктов обогрева.

К слову, сейчас уже пункты обогрева начали закрываться, а зима по факту еще не кончилась. Есть ли у вас какой-то план действий на такие экстремальные ситуации, когда погода не по сезону?

Да, мы, к сожалению, закрыли пункт обогрева в Адмиралтейском районе, который ставили совместно с районной администрацией. Мы пытались договориться, чтобы они продлили действие пункта, но они были жестко связаны календарным планом и не имели такой возможности. По крайней мере, на это ссылались. Продолжает действовать палатка дружественной организации «Мальтийская служба помощи» в Приморском районе. Все, что мы можем сейчас сделать, — это направлять людей туда, или брать их к себе в приют. Но, как я уже говорил, мест у нас свободных почти никогда не бывает, стоит очередь. Конечно, как только место освобождается, мы его предоставляем очередному нуждающемуся.

Некоторое время назад Вы выступили с инициативой трудоустройства бездомных, например, дворниками. Но никто не хотел их брать. Сейчас ситуация хоть как-то изменилась? 

Их согласны брать на работу, потому что среди бездомных людей подавляющее большинство — трудоспособного возраста, они ищут работу и хотят работать. Конечно, в них заинтересованы и строительные компании, и другие, в зависимости от квалификации человека. Мы своими силами где-то 15-20 человек каждый месяц трудоустраиваем. Кого-то с проживанием, кого-то — просто на работу. Буквально на прошлой неделе мы подводили окончательные итоги по 2012 году — мы трудоустроили 199 человек.

Что касается городских инициатив, я ничего кроме разговоров не слышал. Это все такие разговоры, которые любят вести наши чиновники — что нужно трудоустраивать, нужно помогать, но дальше этих разговоров дело не идет. В Петербурге существует 13 городских домов ночного пребывания, общее число коек в них 220. Опять-таки, совершенно недостаточно. Но проблема еще и в том, что туда чрезвычайно тяжело попасть. К нам можно попасть без всяких бумажек. Чтобы попасть в городские дома ночного пребывания, нужно собрать кипу документов, что тяжело даже домашнему человеку, а уж тому, кто живет на улице и вынужден все свои документы носить с собой, это совсем тяжело. Поэтому парадоксальная ситуация: с одной стороны коек резко недостаточно, с другой стороны — зачастую эти дома стоят полупустые. Потому что люди просто не могут все эти бюрократические процедуры пройти.

И срок пребывания в городских домах ночного пребывания ограничен тремя месяцами. Людям, как правило, никто не помогает там восстановить документы, найти работу. А срок в три месяца обычно недостаточен, чтобы человек успел найти работу, получить первую-вторую зарплату и начать снимать жилье. По сути, людей берут на три месяца, потом они также на улицу съезжают.

А в «Ночлежке» в этом отношении целенаправленная программа? 

Еще на стадии заселения мы составляем так называемый сервисный план. Соцработник вместе с человеком определяет, для чего мы его селим. Мы всегда селим не только чтобы предоставить крышу над головой и еду, хотя это тоже чрезвычайно важно. Мы сразу знаем —  вот этого человека будем устраивать на работу, и он у нас ориентировочно на четыре месяца, этому человеку будем оформлять инвалидность, устраивать в дом инвалидов, и это долгая история — на год. Мы стараемся, и добиваемся этого в 70% случаев, чтобы человек, покидая нас, возвращался не на улицу, а к обычной жизни обычного человека.

Вы выступили с поддержкой некоммерческим организациям, которые подвергаются проверкам прокуратуры. Вы опасаетесь, что в «Ночлежку» тоже придут? Как это может повлиять на вашу работу, чего может стоить один день простоя и траты времени на бумажки?

Конечно, мы выражаем поддержку нашим коллегам, но на самом деле ровно в такой же степени вступаемся за себя, как и за всех других. Потому что это касается и тех, к кому проверяющие уже пришли, и тех, к кому они только собираются прийти.

Я не знаю, придут ли они к нам, но я знаю и по нашей работе, и со слов коллег, что в последние две недели деятельность практически всех общественных организаций России парализована. Те, к кому проверки пришли, судорожно ксерокопируют документы килограммами — там действительно идет речь о 20-30 килограммах документов. А те, к кому проверки еще не пришли, как мы например, судорожно эти бумажки ксерокопируют. Потому что проверка может прийти в любой момент, проверяющие без всяких на то оснований дают буквально несколько дней, чтобы скопировать всю эту кипу бумаг, и просто физически сделать это в те сроки, которые они предоставляют, невозможно. Приходится готовиться заранее.

Мы, конечно, продолжаем работу. Но совершенно очевидно, что те наши коллеги, кто помогает детям, в эти две недели помогли меньшему числу детей, чем могли бы, те, кто помогает пожилым, помогли меньшему числу пожилых. И с нами то же самое: мы смогли бы сделать больше в марте месяце, и сможем сделать меньше в апреле.

В связи с этим обращением, хотелось бы узнать, какая у него будет судьба. Вы будете направлять его куда-то: к губернатору, в ту же прокуратуру, президенту, — куда?

Мы, безусловно, будем направлять письма во все перечисленные инстанции, но уже по фактам конкретных проверок, и наши коллеги так делают. А что касается обращения, это, скорее, обращение к гражданам. Мы не видим смысла в таком коллективном письме к президенту, к сожалению. Потому что для нас очевидно, что это, во многом, с его подачи происходит. Если это обращение соберет много тысяч подписей, а мы надеемся, что именно так и будет, то  государственная власть как-то задумается о том, что она делает.

Беседовала Дарья Скороспелова / ИА «Диалог»