«Верните мои 20-е»: почему всё советское снова так популярно?

Почему стали так популярны паблики о советской культуре? Откуда у поколения 90-х и нулевых возникает любовь к ушедшей эпохе? И, наконец, зачем воссоздавать авангардную квартиру в центре Москвы и музей воспоминаний о СССР в Петербурге? «Диалог» поговорил с одним из сооснователей проекта «1931» Александром Дудневым, автором паблика «С красной строки» Ассой Новиковой и арт-директором музея социалистического быта в Санкт-Петербурге Борисом Сергеевым о ностальгии, любви к советской культуре и авангарду.

«С красной строки»

Летом 2013 года Асса Новикова (тогда — студентка Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения) создала паблик «С красной строки». По словам Ассы, идея появилась в то время, когда она писала дипломную работу про творчество режиссёра Дзиги Вертова.

«В процессе работы через меня проходила масса интересной информации, которая не подходила для диплома, но терять её было жалко. Я стала выкладывать скриншоты, цитаты и фотографии на своей страничке в «ВК». А когда не увидела большого интереса, решила завести отдельный паблик», — рассказала она в беседе с корреспондентом «Диалога».

Сейчас в паблике о советской культуре, кино, литературе и повседневности состоит свыше 40 тысяч человек. Название, как рассказывает Асса, родилось спонтанно, первой возникла мысль о красном цвете, поскольку он ассоциируется с коммунизмом.

«Но вместе с тем, подумалось и про «красный» в смысле «красивый». В конечном счёте «С красной строки» — это нечто очень важное, то, что выделяется специальным образом, как те вещи, о которых я и пишу в паблике. Помню, что когда придумала название сообщества, сразу проверила его в поиске. Оказалось, что группа с таким названием уже есть, и в ней состоит 200 человек. Я рискнула взять такое же название, и не прогадала. О судьбе той группы, где было 200 человек, мне ничего не известно», — объясняет она.

Сказать, что у «Красной строки» есть определённая концепция, нельзя: скорее, это паблик о субъективной любви к советской культуре. Тут и карикатуры из журнала «Крокодил», и советские плакаты, и архивные фотографии, а также стоп-кадры из фильмов и цитаты из книг… По словам Ассы, когда она создавала это сообщество, то хотела передать людям тот восторг, который она испытывает от советской культуры.

«Энтузиазм и надежды 20-х годов, разочарование и трагедию 30-х. Хотелось бы, чтобы люди читали книжки, из которых я пощу забавные цитаты, и знали, кто такие Наталия Сац, Георгий Жжёнов, Фридрих Эрмлер или Василий Шульгин…» — делится Асса.

По её наблюдениям, есть два способа восприятия контента участниками группы: глубокий и поверхностный. Кто-то просто смеется над смешными цитатами и добавляет скриншоты в альбом с сохранёнными фотографиями. Но часто в личные сообщения ей пишут незнакомые люди с просьбой дать совет, что стоит прочесть.

Асса считает, что если ностальгия «взрослых» по советскому объясняется тоской по конкретным воспоминаниям, связанным с детством, то у молодёжи другие причины. А именно — ностальгия по стране, которой они не видели, миф о том, чего больше нет.

«Прошлое в каком-то смысле всегда привлекательнее настоящего — хотя бы потому, что оно уже оформилось. Привлекает авангардная поэзия Хлебникова, лирическая живопись «оттепели» или мелодрамы эпохи «застоя». Почему? Ну, во-первых, это красиво. Возьмите начальные титры любого советского фильма: каким изящным шрифтом написано название! Во-вторых, почти в каждом произведении присутствует какое-то неуловимое измерение человеческого. Это страшное государство, которое так беспощадно уничтожало своих граждан и вторгалось в чужие страны, умудрилось создать какое-то удивительное гуманистическое искусство. А, как ни крути, этого всем нам сейчас не хватает — даже людям, родившимся в двухтысячные, людям, выросшим на влогах и блогах, с пальцами, приклеенными к экрану телефона. Чем меньше романтики в жизни, тем сильнее хочется искать её в искусстве. Недаром журнал «Искусство кино» выпустил в повторный прокат фильм Сергея Соловьева «Асса» — и билеты на премьеру были тут же раскуплены. Казалось бы, что современная молодёжь не видела в этом фильме? А штука в том, что простые истории про любовь и смерть актуальны всегда. И в любом тысячелетии хочется примерять на себя эти тривиальные максимы: «Жить жизнью скучно…», «А если каждый из нас зажжёт спичку, свет будет на полнеба…», — заключает Асса.

«1931»

Проект «1931», посвящённый конструктивистской архитектуре и дизайну, основали исследователи авангарда Александр Дуднев и Константин Гудков. Александр рассказывает, что «1931» был сделан, чтобы у заинтересованных этой темой людей была возможность узнать, как в действительности выглядели интерьеры периода авангарда и как их можно сохранить. Так, авторы проекта организуют, например, экскурсии в здание Центросоюза, построенное в Москве на Мясницкой улице в 1928-1936 годах в интернациональном стиле по проекту французского архитектора Ле Корбюзье, или в Дом культуры имени Зуева — один из самых известных и ярких памятников эпохи конструктивизма.

«Мы водим экскурсии по разным авангардным интерьерам и рассказываем о том, как они задумывались, как выглядели раньше, какую идею архитектор в них вкладывал. Мы создали ячейку в конструктивистском доме, где каждый может пожить и почувствовать в реальности конструктивистскую атмосферу, она сдаётся на Airbnb», — рассказал Дуднев «Диалогу».

Двухкомнатная квартира находится в доме Народного комиссариата путей сообщения, построенном в Москве в 1932 году по проекту архитектора-конструктивиста Ивана Николаева. По словам Александра Дуднева, часть интерьера сохранилась, а часть пришлось восстанавливать. Мебель и другие элементы были выполнены в соответствии с образцами 20-х и 30-х годов. Так, например, стол и стулья сделаны в духе супрематической мебели Николая Суетина, ученика Казимира Малевича.

«Работа с квартирой должна была стать не только примером того, как важно сохранять сами исторические здания, но и того, как нужно работать с интерьером. То есть беречь то, что внутри, а не только оболочку», — говорит Дуднев.

В квартире сохранена планировка и те элементы, которые дошли до нашего времени: наружные и межкомнатные окна и двери, цвет стен. «Мы нашли, как первоначально выглядели окна, и покрасили их в исторический цвет. Цвет стен сохранили и законсервировали в комнатах. Другие части помещений покрасили в идентичный цвет, но уже с применением современных материалов. Мебель в эту квартиру изготавливали специально по чертежам 1932 года. Она новая, но полностью соответствует документам, которые мы нашли в архиве», — рассказывает Александр Дуднев.

По его мнению, нынешний интерес к этой эпохе связан с тем, что советский авангард — это то, что наша культура дала мировой. «Он находился в полной синхронизации с тем, что происходило во всех странах. И те архитектурные шедевры, которые построены в 20-30-е годы — действительно произведения мирового уровня и качества. А интерес ещё связан и с тем, что этот пласт истории в последнее время стал активно разрушаться, и его приходится защищать», — заключает Дуднев.

Музей социалистического быта в Петербурге

В 2017 году в Петербурге открылся музей социалистического быта, где собраны различные предметы 70-80-х годов — игрушки, буквари, плакаты. Арт-директор музея Борис Сергеев рассказал «Диалогу», что первый такой центр появился в Казани ещё на заре перестройки, в 1991 году. Сам Сергеев, посетив его, решил открыть аналогичный в Петербурге.

«Я родом из Казани — и, приезжая туда в последние годы, посетил местный музей, где получил массу впечатлений и удовольствия. Но мне стало жаль, что такого нет в Петербурге. Я связался с Рустамом Валиахметовым, директором казанского музея. Мы с ним погодки, и оказалось, что у нас много общих знакомых, дел и воспоминаний. Я сказал: «А давай сделаем аналогичный музей в Петербурге?» Он эту идею поддержал, мы договорились, что откроем музей на экспонатах, которые частично передаст Казань, так как у них их много, и есть некоторые наработки по организации музея, понимание, как он должен выглядеть, что там должно быть», — говорит Сергеев.

По его словам, экспозиция музея организована таким образом, чтобы спровоцировать у посетителей воспоминания. Сама по себе, скажем, аудио-кассета — не экспонат, но вот в сочетании с простым карандашом и открыткой «Союз нерушимый» уже вызывает определённые ассоциации.

«Вот так вещи образуют композицию. Карандаш и кассета действительно были нерушимым союзом, так как с помощью первого перематывали плёнку. Каждый предмет в отдельности — не экспонат, но соединённые между собой они работают. Какие-то идеи нам подсказывают посетители. Пришёл как-то раз мужик и спросил: «А где у вас конденсатор?» Я: «Какой конденсатор?» И тут же ответ: «Ну, током бить девчонок в школе». Вспоминаю, действительно, мы в школе все брали эти конденсаторы с каких-то радиоприборов. Они были как батарейка — надо было припаять два провода, а потом вставить в розетку. И когда два провода соединялись, то шла искра, разряд, которыми можно было пугать одноклассников. Я тут же нашёл конденсатор, поставил в зал «развлечения советского пацана», и так появился ещё один экспонат. А кто-то приходит и спрашивает: «А где у вас свинцовый череп?» Какой свинцовый череп, думаю. «Ну вот все отливали во дворе из свинца черепа». Действительно, вспоминаешь: все плавили свинец и в глине, в песке делали такие маленькие, как кулон или брелок, черепушки. Причём откуда это изначально пошло, вообще непонятно — наверное от какой-то китайской зажигалки. Такие черепа передавали из двора во двор, и слепки с них получались всё более грубые. Но этим занимался весь Советский Союз, было такое повальное увлечение. Мы добавили в экспозицию этот череп и кусок разбитого аккумулятора. И когда люди к ним подходят, то улыбаются: у них это было в жизни», — рассказывает арт-директор музея.

Новые экспонаты появляются практически каждый день. Их приносят, в том числе, и сами посетители. Есть и самодельные вещи: например, советский «дискошар» — глобус, оклеенный битыми стекляшками, или сделанная вручную электрогитара.

«Поскольку отношение к Советскому Союзу у всех, кто в нём побывал, амбивалентное, то сказать, что люди хотят туда вернуться, нельзя. Это время, которое невозможно выкинуть из жизни — просто потому, что оно было. Люди там жили, чему-то радовались, были свои игры и прочее. Что мы заметили? Дети, которые считали родителей «слоупоками», потому что у них не было айфонов, после этого музея начинают понимать, что детство в СССР было поинтереснее, чем у них сейчас. У меня сын, которому сейчас 21 год, говорит: «Какое у вас было офигенное детство! Вы взрывали карбид, плавили свинец, были пистонные пистолеты, а у нас, кроме айфонов, ничего нету, мы ничего не можем руками сделать». А любой пацан советский мог из гвоздя и палок сделать всё, что угодно. Поэтому у детей отношение к родителям меняется. Они понимают, что у нас была другая жизнь, с другими предметами, которые нас окружали, нежели сейчас. Они изменили свой внешний вид, назначение, но были не менее интересные и забавные. <…> К нам в музей родители приводят детей и говорят: «Смотри, сын, это проектор, вот так мы смотрели мультики, а так делали модели самолётов». Интересно, но сказать, что хочется к этому вернуться — неправильно», — говорит Сергеев.

В музей, по его словам, приходят люди разных возрастов, а не только те, кто хочет вспомнить юность. По наблюдениям арт-директора, в каком-то смысле это место не только память об ушедшей эпохе, но и способ уменьшить разрыв между поколениями.

«Вещи, которые вышли из обращения и исчезли из нашего повседневного быта, внезапно увиденные, провоцируют спрятанные воспоминания. Скажем, стоит увидеть волка из «Ну, погоди!», который держит в руках открывашку-гитару, то сразу вылезает ворох воспоминаний. Такой был у бабушки в комоде. А комод был вот такой, и ещё у бабушки в комнате стояло то-то и то-то.  А дедушка в это время так шутил. А бабушка была одета так… Эти воспоминания не вылезли бы, если бы не было кнопки, их вызвавшей. Это кнопка под названием «экспонат», который мы сохранили и выложили», — заключает он.

Подготовила Мария Осина / ИА «Диалог»