Директор фестиваля Open Look Вадим Каспаров: «Мы не делаем то, что нравится публике»

Накануне интервью с директором Дома танца Каннон Данс и фестиваля Open Look Вадимом Каспаровым прошёл слух: Вадим будет рассказывать, что государство не очень-то активно поддерживает современные танцы. Напряжённо замерли в ожидании протестно-диссидентского материала. Но на деле всё оказалось не так страшно. Поддержка, по словам Вадима, есть – нет понимания того, что такое современный танец, и почему это важно. Об этом и поговорили. А ещё о школе, о пользе танца, и о том, с каким взглядом идти на стартующий 15 августа 20-й Open Look.

«Моя мечта – «собрать кубик Рубика»

С нашей стороны нет претензий к государству – Open Look и Каннон Данс поддерживаются через системы городских субсидий и так далее. То есть, мы не являемся каким-то андеграундом или протестным движением. Здесь разговор более широкий – про сферу культуры.

В нашей стране, особенно с советских времён, сфера культуры — это сфера интересов государства, государство выстраивает свою концепцию, какая должна быть культура. К сожалению, сегодня нет понимания, что современный танец – это тоже необходимый жанр для молодого поколения, для развития хореографического искусства. Вот это главное, что мы пытаемся сейчас сообщить. Что есть драматический театр, есть кино, есть балет. И есть современный танец. Здесь вопрос эмпирического развития, но если об этом не говорить, то понимание может затянуться ещё лет на 20. А нужно чувствовать дыхание времени. Конечно, есть куча ежедневных проблем, которые забирают у государства деньги, ресурсы, внимание. На этом фоне наши заботы кажутся мелкими, не очень важными. Но, когда мы берём в руки пшеничное зерно, тоже можно сказать – ну, что это за фигня? Но если мы бросим его в землю, вырастет колосок. Уже не одно зерно, а сотни. Ты их возьмёшь посеешь, и вот, у тебя уже целое поле засеяно.

Я говорю о том, что мы сейчас – это первые такие слабые зёрна, из которых может вырасти целое направление современного танца. В мире везде, Европе, Америке, современный танец уже давно принят. Конечно, он не сравнится с поп- или рок-музыкой в популярности, где тысячи почитателей. Но это тоже ингредиент культуры, без него мы что-то потеряем. Это как кубик Рубика – если ты его собрал, но на жёлтой стороне один квадратик красный, то ты всё равно не собрал его. А нам нужно, чтобы весь пазл сошёлся, нужно собрать этот кубик целиком, чтобы уже сейчас формировать будущее. Это моя мечта.

«Проходите в школу, товарищ артист»

Современный танец говорит тем языком, который понятен современной молодёжи. Если мы не уделяем ему достаточно внимания, мы лишаем молодёжь возможности разговаривать на этом языке. Речь не о том, что он должен стать монопольным, есть куча других средств коммуникации. Но современный танец содержит огромное количество аспектов, которые позитивно влияют на развитие современной молодёжи. Это я могу доказать на примерах.

В своё время у нас был проект, он назывался «Джаз от афро до хип-хопа». Казалось бы, где афро и где хип-хоп? Но через сорок минут спектакля дети понимали, что хип-хоп, которым они сейчас занимаются, имеет истоки в афро. То есть, они увидели, как мы пришли к хип-хопу и брейк-дансу. А им-то казалось, что всё появилось само собой. То есть, присутствует образовательный аспект.

Ещё пример. У меня дочка делала в школе мюзикл со своими сверстниками, с кем она училась. Но там все были отличники, они были заняты подготовкой к экзаменам. И в результате она позвала в проект двоечников, местных хулиганов, которым было по барабану, учиться или нет – оторванные были ребята. Сделала она этот мюзикл, и что произошло? На следующий день дети, которых все ещё вчера считали потерянными для общества, проснулись знаменитыми. Потому что вдруг они запели, затанцевали. Был полный шок у директора школы, она говорила кому-то из них: «Раньше я кричала на тебя, когда ты опаздывал, а теперь я буду говорить: «здравствуйте, товарищ артист, проходите в школу товарищ артист». А дальше эти ребята, получив вот такое признание, совершенно изменили свой образ жизни – и в оценках, и в учёбе, и так далее. Не будь этого проекта, может, они так и остались бы хулиганами. Когда дети включаются в творческий процесс, он зачастую очень влияет на другие аспекты жизни.

Ещё мы делали мастер-классы в другой школе, где был один мальчик, который тайно занимался танцами. Никто об этом не знал, он был забит, стоял в последнем ряду. Скромный такой. И вот, у нас мастер-класс, и вся местная элита, крутые пацаны два шага сделать не могут. А он начинает танцевать. Мне потом рассказывала директор школы, что на её глазах просто переворот в классе произошёл. Пацан, который был изгоем, стал лидером, девчонки стали его обожать. Это пример на уровне школы, но такие случи в целом не редки. Танец даёт огромное количество социального вовлечения.
Ещё один пример приведу. Более страшный. Привела к нам одна мама девочку. Но есть одна проблема: она употребляет наркотики. Она очень тяжёлая была, ей было 14 лет, из дома убегала несколько раз. Но постепенно, сначала в одну группу вошла, стала что-то делать, потом пошли творческие задания, где она начала себя реализовывать. У неё стало получаться, ей стало казаться, что это круто. Она постепенно стала находить в этом тот счастье, эндорфин, который она получала через наркотики. И она сама не заметила, как сошла с наркотического пути. Потому что организм стал получать необходимой ему гормон не через наркотик, а через творчество.

Если все эти примеры собрать воедино – а я ещё далеко не всё рассказал – можно понять, что сфера применения танца настолько широка, что его можно рассматривать и как творчество, и как социальную реабилитацию, и как оздоровительную практику. Один урок по энергозатратам – это как будто 10 километров пробежать. Но при этом люди не утомлены, а счастливы, потому что это не локомоторное, не однообразное движение – разная музыка, разный ритм, разные эмоции. И они кайфуют. Танец – это и счастье, это и нагрузка, это и развитие пластики – того, как ты ходишь. К нам приходили девочки, зажатые, сутулые, и я наблюдал, как они распрямлялись и начинали ходить по-другому, уже уверенные в себе.

«Люблю сравнивать танцы с кухней»

С точки зрения техники то, чем мы занимаемся, имеет название «контемпорари» (contemporary dance). Чтобы разделить эпохи, мы говорим, что сначала был модерн-танец – то, что создавалось в хореографии с 20-х по 70-е годы XX века. Потом был постмодерн-танец. И на смену пришёл уже контемпорари.

Контемпорари – это такое произведение, когда ты не можешь вычленить конкретную технику. Все границы стёрлись, всё смешалось, и нет жёсткой привязки к имени автора. Пластика в танце эклектична, там нет базового набора движений. Это может быть ходьба, бег, стояние, лежание, любые танцевальные движения. Это микс.

Допустим, нам дадут одни и те же ингредиенты для салата, и мы начнём готовить. Ты приготовил, я приготовил. У тебя вкусно, у меня невкусно. Всё одинаково. Почему так? Просто у тебя больше таланта кулинарного. Ты просто нашёл правильную пропорцию, ты просто добавил на 10 граммов меньше масла и на 2 грамма соли кинул меньше, чем я – и всё, у тебя совершенно другое блюдо. В танце то же самое. Ингредиенты одни и те же, но как ты их соберёшь, как ты сумеешь сделать как хореограф и режиссёр то, что действительно является пищей для ума, для глаз и так далее, зависит от тебя. Я очень люблю с кухней сравнивать, потому что очень похожие образы. Тела у людей одни и те же, ноги одни и те же. Но найти на них свой взгляд и открыть его людям – это задача нашего фестиваля.

«У нас всё вокруг счастья»

Даже если у тебя нет балетной подготовки, физической подготовки, но есть желание творчески выразить себя, современный танец даёт эту возможность. Современный танец позволяет и людям с ограниченными возможностями себя реализовать. Возможность самореализации – это одно из глобальнейших преимуществ современного танца, даже по отношению к балету. В «Лебедином озере» ты на коляске не выедешь, если только это не специальный какой-то проект, потому что там всё регламентировано. В современном танце это можно сделать. Если есть какой-то месседж, ты можешь сделать всё, что угодно.

Не хочу говорить именно про нашу школу, это было бы неправильно. Но так как многие школы основывали свою деятельность на нашем шаблоне, то принцип обучения везде примерно один и тот же. Во-первых, что касается здоровья. Ответственность за него – это дело рук каждого. Нужно понимать, что тебе можно, а что нельзя. Если ты знаешь, что у тебя проблемы с сердцем, а тебе предстоит нагрузка, зачем подставляться? То есть, сначала нужно понять своё общее физическое состояние.

Потом надо выбрать технику. Если ты человек, скорее, мыслящий «внутрь себя», то какая техника тебе подойдёт: наверное, контемпорари ближе. Потому что джазовая техника – это больше «наружу». Если бы ты сидел, вертелся, крутился, я бы сказал – тебе надо на джаз, потому что у тебя энергия джазовая.

Музыка. Ты можешь слушать всё, что угодно, но если тебе ближе музыка какая-то более сложная, а не просто «тыц-тыц-тыц», тоже контемпорари, получается. А если «тыц-тыц-тыц» – на хип-хоп можно пойти. То есть, если я дам анкету, то уже через 20 минут могу сказать, куда тебе идти конкретно. Постепенно отсеивая то, что тебе неинтересно, ты выходишь на тот вид танца, который тебе очень близок. Потому что танец связан с музыкой и связан с твоей личной философией.

Далее в любой школе ты можешь пойти на 1-2 бесплатных урока и выбрать для себя педагога. Самое важное, ключевое – это педагог. Его умение донести, умение создать атмосферу, где ты не почувствуешь себя дураком. Бывает, что ты приходишь в коллектив, где все уже по два-три года занимаются, зажимаешься и ничего делать не можешь. От таланта педагога зависит, сумеет ли он внедрить тебя так, чтобы через день-два ты уже чувствовал себя частью коллектива.

Через эти поиски ты постепенно приходишь к себе. Если ты после занятий понимаешь, что это действительно то, что даёт удовольствие, от чего ты получаешь какой-то дополнительный элемент счастья – значит, это твоё. А всё остальное — осанка, здоровье, дыхалка, избавление от вредных привычек – будет. Правда, это относится к любому виду танца, просто это мы занимаемся современными. Может, ты найдёшь себя в классике или в социальных танцах. У тебя есть выбор – 20 лет назад мы были первыми, но сегодня школ в Петербурге очень много. Главное, почувствовать себя комфортно в этом креативном процессе.

С фитнес-клубом не сравнить, но разницу между фитнес-клубом и танцевальной школой важно понимать. У нас здесь непрерывный процесс. Если ты пропустил занятие сегодня, то в следующий раз ты должен «догнать» материал. В фитнес-клуб ты можешь купить абонемент и хоть сто лет не ходить. У нас, если ты пропускаешь занятия, ты не участвуешь в финальном перфомансе, поэтому мотивация очень чётко простроена. И когда ты получаешь в конечном итоге спектакль, где ты участвуешь – а ещё три месяца назад ты и не думал об этом – то испытываешь экстаз от содеянного. Счастье. Так что всё вокруг счастья.

«Мы говорим о будущем сейчас»

У каждого фестиваля свой посыл. То, что меня движет всегда – нежелание деструкции, желание позитивного развития, эволюции. Это очень сложный вопрос, но он очень важный. Я бы сказал, основополагающий. Вот идёт человек, например, видит, белая чистая стена, он пнул ногой её и пошёл дальше. А кто-то прошёл, смотрит, блин, такая красивая стена, только ногой замазана. Взял, помыл её и пошёл дальше. Оба они люди, но один хочет так делать а другой так. Каждому своё. Я первого не осуждаю, может быть, это такой протест, всякое бывает в жизни. Но мне ближе позиция второго человека, потому что – ну зачем портить?

На фестиваль надо идти с открытым взглядом, у нас фестиваль называется Open Look не просто так. Ты должен идти, понимая, что мир многообразен, он не подстраивается под твой внутренний шаблон. Он разный. Тебе важно посмотреть на него не через кальку своего видения, а попытаться увидеть, почему люди вот так смотрят, почему вот так делают, и насколько это важно. Открытость – это, наверное, главное, с чем нужно ходить на такие фестивали. Потому что мы не подстраиваемся под вкусы публики, и это важно понять. Мы не делаем то, что нравится публике. У нас такие проекты, которые, на наш взгляд, имеют право быть. Если мы что-то показываем, значит мы в это верим. Разнообразие современного танца огромно. Не каждому всё подойдёт. Но важно найти то, что будет вам интересно, то, что как-то вас обогатит.

Мне кажется, что я пытаюсь через свои фестивали сказать, что надо жить не пресной жизнью. То есть, мы могли бы существовать без этого фестиваля? Конечно, могли бы. Если наш фестиваль закроется завтра – кто о нём вспомнит? Может быть, вы вспомните. А может, вы даже его не знали вчера ещё. Скорее всего не знали, у нас нет такой широкой известности. Но если на нашем фестивале сто человек вдруг получат какой-то вкус к жизни, какую-то к ней приправу, что-то вдруг расцветит будничность их дней, откроется что-то новое, о чём они раньше и не подозревали, то миссия фестиваля будет выполнена. Я хочу доказать, что современность – это не значит плохо. Это значит, что люди пытаются найти язык, систему координат, которыми мы будем пользоваться в будущем.

Мы говорим о будущем сейчас. Я даже, когда говорю, что вот 20-й фестиваль, юбилейный, это не значит, что я буду сейчас вспоминать: «Ах, 20 лет. Эх, было время!». Фига с два! Были классные времена, но ещё лучше будут впереди. Я уверен в этом, и это посыл нашего фестиваля. Всегда смотреть вперёд, с открытым взглядом, делать то, что необходимо, что ты считаешь важным, нужным, как человек, как гражданин, как творец. И если нам это удаётся – слава тебе, Господи.

Беседовал Глеб Колондо / ИА «Диалог»