Он не выбрал свободу: реабилитированный в Петербурге тюлень впервые решил вернуться к людям

Небольшую сенсацию произвёл во время рутинного выпуска в природу один из подопечных петербургского Центра изучения и сохранения морских млекопитающих. Молодой самец ладожской кольчатой нерпы по кличке Крошик (Наномекерикке), попав на берег Ладоги в одной из уединённых бухт Валаамского архипелага, в итоге захотел вернуться к людям, которые ждали на берегу его решения. Корреспондент «Диалога» наблюдал за душевными метаниями ластоногого скитальца, а затем задал вопросы руководителю центра Вячеславу Алексееву.

В этот день две молодые кольчатые нерпы – Крошик и Паша – преодолели долгий путь из Репино, где находится центр, до Валаама, где им предстояло вернуться в родную среду. Когда клетки открыли, Паша достаточно решительно направилась в воду и принялась изучать новый для неё мир. Какое-то время покрутившись вдоль берега, она вскоре исчезла из вида. А вот Крошик – названный так потому, что при поступлении в центр он весил всего 4 килограмма, что меньше нормы для новорождённого тюленёнка – долго не мог решиться на то, чтобы войти в воду. Поплавав немного, он… вернулся к ожидавшим его на берегу (как раз на такой случай) людям, и без споров позволил посадить себя обратно в переноску.

Его пришлось отвезти обратно в Приозерск и далее в Репино — в центр реабилитации при ГУП «Водоканал»: как пояснили специалисты, выпускать такое животное нельзя, потому что оно неизбежно опять придёт к людям. А кто поручится, что у этих людей будут добрые намерения? Поэтому Крошика будут и дальше готовить к выпуску, чтобы попытаться возвратить его в Ладогу осенью или будущей весной. Вячеслав Алексеев прокомментировал случившееся для корреспондента «Диалога»:

— Надо понимать, что это животное изначально попало к нам в таком состоянии, что, скорее всего, внимание у него сразу переключилось на нас как на самку. Возможно, с матерью он был буквально пару дней, и поэтому так привязался к людям. Рекорд, кстати, был отмечен в Америке – там один тюлень тринадцать лет возвращался к зоологу, который его выходил. Летом плавал в море, зимой приходил к людям. Потом, в один из годов, даже привёл с собой подругу…

— А часто приходится наблюдать такие сомнения и колебания?

— Это наш кошмарный сон – что тюлень возвращается. До сегодняшнего дня такого не бывало, но мы всегда до последнего момента в напряжении – опасаемся, что мы что-то не так рассчитали, неправильно оценили подготовленность животного, и оно вернётся. Бывала пара случаев, когда серые тюлени убегали в лес – это следствие того, что они долго пробыли в центре, отвыкли от природы. На море тогда был штиль – а они не видели воды, и не поняли, что это море. Решили, что в лесу интереснее – приходилось их оттуда выгонять… Но после каждого выпуска первые недели две мы ждём из тех краёв, где мы оставляли животных, сообщений о том, что, скажем, какой-то неадекватный тюлень вылез на пляж, попросился к людям, попал в сети или, не дай бог, где-то нашли недавно погибшее животное. Но пока таких случаев не было.

— То есть можно сказать, что у нормального тюленя, когда он видит воду, в голове программа должна переключаться?

— Да, можно и так сказать. В мире существует порядка 90 таких центров, и методики в достаточной мере проверены. Очень большой процент этих животных выживает – когда они погружаются в эту среду, у них постепенно включаются все нормальные инстинкты. У них начинается привыкание к нырянию, плаванию, борьбе с волной, затем развиваются навыки охоты – причём мы наблюдали, что и животные, которых мы кормили принудительно, стоило бросить им в бассейн живую рыбу, моментально начинали охотиться. Они всегда абсолютно нормально ловили добычу – наверное, это можно сравнить с тем, как котята играют с фантиками, у них развивается реакция на движущийся объект.

— А вы пробовали оснащать тюленей какими-то датчиками?

— Может быть, вы слышали про историю [балтийской кольчатой нерпы] Малышки Ингер, которую мы выпустили в этом году. Через наш центр прошло уже больше 60 животных, но только двоих мы смогли снабдить передатчиками по причине дороговизны этих устройств. Вторая причина – не на всех животных мы можем их установить по причине малых размеров, собственно, носителя. Наши нынешние подопечные – весом по 20 килограммов, а передатчик весит 150-200 граммов и имеет размер с пачку сигарет – для животного это достаточно серьёзно. Малышке Ингер мы прикрепили передатчик на шерсть при помощи эпоксидного клея – таким образом, он держится до ближайшей линьки. Это безвредный способ, и время отпадения передатчика обычно совпадает с окончанием срока службы батарей. Сейчас она уже больше трёх месяцев ходит по Балтийскому морю – видно, что она охотится, проходит порой до 40 километров в сутки. Сейчас она выбрала себе местом обитания Аландские острова – чудесное для нерп место, идеальное с нашей точки зрения: там много рыбы, много укрытий, практически нет людей. Кроме того, это зона природного парка – там нет и рыболовных сетей. Мы очень за неё рады.

Кроме того, наша самая первая нерпа, которая год жила в квартире и которую мы полтора года готовили к самостоятельной жизни, тоже была оснащена датчиком – и четыре месяца после выпуска она передавала данные о своём местонахождении.

— А она где поселилась?

— В Финском заливе, как и положено балтийской кольчатой нерпе Финского залива. А вот Малышка Ингер почему-то сначала сходила в Ботнический залив, затем в Рижский залив, и в итоге решила почему-то пожить на Аландских островах. Мы надеемся, что она вернётся, и готовы помочь ей, если будет необходимо. С другой стороны, для дикой нерпы там самое лучшее место. Однако она не то чтобы опровергла, но поставила под сомнение теорию учёных из разных стран Балтийского региона о том, что у нас есть три отдельные субпопуляции нерп (в Финском, Рижском и Ботническом заливах) которые обособлены друг от друга и не могут, так сказать, ходить друг к другу в гости. Она побывала во всех трёх заливах, но по своему мировоззрению выбрала жизнь на Аландских островах.

— Сколько у вас в нынешнем году было подопечных?

— Восемнадцать. Сейчас в центре остался ещё один серый тюлень: болезненный юноша, у него один раз даже наступило состояние клинической смерти в ходе кормления – его пришлось откачивать, делать массаж сердца и дыхание «рот-в-рот». Но сейчас он наконец-то стал нормально питаться – надеемся, что в течении ближайших двух-трёх недель мы сможем его выпустить в Финский залив.

— Сколько всего осталось в природе ладожских кольчатых нерп?

— Ладожская кольчатая нерпа – это достаточно уникальный эндемик России, один из двух видов пресноводных тюленей. Их не очень много – от 5 до 8 тысяч особей в Ладожском озере, но с каждым годом рыбаки всё больше жалуются на то, что нерпы оказывают давление на рыболовецкий промысел. К сожалению, скрупулёзного изучения состояния популяции не проводилось… Делаются обрывочные исследования, не совсем нормальными научными методами: в 2013 году проводился облёт на самолёте – считали, как могли, потом экстраполировали полученные данные с учётом ледовитости. К сожалению, из-за того, что сейчас у нас аномально тёплые зимы, арктические методы «размазывания» тюленей по льду не совсем объективны, потому что нерпы не каждый лёд могут выбирать для размножения.

Нужно поднимать исследовательскую деятельность на другой уровень – как в случае с балтийской кольчатой нерпой. Балтийская нерпа – как раз наш основной объект сохранения и изучения: мы сейчас будем заниматься выявлением и локализацией этих животных, чтобы попробовать зимой создавать искусственные убежища по финскому опыту. Там, если вы не знаете, велись работы по сохранению сайменской нерпы – этих животных оставалось 150, теперь уже 300, из которых размножаются около 50 самок. В малоснежные зимы добровольцы сгребали снег в огромные кучи – и сайменские нерпы практически все выбирали именно эти кучи, чтобы устраивать логовища и приносить потомство. Почти 100 процентов щенков было выкормлено успешно. Это был уникальный опыт, но нам будет намного сложнее: и Ладога, и Финский залив – это открытая, морская акватория, где животные находятся – зачастую непонятно. Мы попробуем – мы нашли ближайшую к городу группировку ладожских нерп, и на них отработаем этот метод: сделаем несколько таких убежищ и посмотрим, понравится ли им это. Если да, то мы будем делать то же самое для балтийских кольчатых нерп. Главное – разработать практические методы помощи этим животным.

Илья Снопченко / ИА «Диалог»