Артемий Троицкий: Многие музыканты из 80-х находятся в прекрасной и рассерженной форме

Второго июня в Петербурге прошла тринадцатая церемония награждения всероссийской литературной премией «Национальный бестселлер». «Диалог» поговорил с ведущим церемонии рок-журналистом Артемием Троицким о протесте, музыке и литературе, а также об отставке вице-премьера Владислава Суркова и альянсе Михаила Прохорова и Аллы Пугачевой.

Артемий Кивович, вы участвовали в протестных акциях после выборов, в частности в митинге на площади Сахарова. Как вам кажется, сейчас протест, что называется, сдулся, он развивается, или остался таким же?

Единственное, что можно сказать с уверенностью, что все те причины, которые вызвали протестное движение, они по-прежнему, к сожалению, живы и здоровы. Ни одна из тех проблем, на которых выросло протестное движение, государством не решена. Наоборот, они только усугубились. Поэтому, если «путинисты» громко торжествуют по поводу того, что они задавили протест – это, ну в лучшем случае, пиррова победа. Потому что они просто загнали болезнь вовнутрь, и таким образом, на самом деле, сделали ее еще тяжелее. И то, что часть людей, которые участвовали в протесте, от него отошла, по самым разным причинам, кто-то эмигрировал, кто-то арестован, кого-то запугали, кто-то разочаровался в лидерах протестного движения, я, в общем, хорошо понимаю всех этих людей. Но это временное явление, и на месте властей я бы опасался нынешней ситуации больше, чем той, которая существовала полтора года назад.

Потому что когда проблемы не решаются, а загоняются внутрь – это приводит просто к тому, что протест тоже будет мутировать. И если раньше все это было весело, карнавально, с веселыми плакатиками, смешными костюмчиками и с сатирическими песенками, то на следующем витке это может быть что-то совсем другое, и такое, что властям мало не покажется.

В 80-е и 90-е, когда в стране шли какие-то процессы, в том числе и протестные, им всегда сопутствовала музыка. Есть ли сейчас протестная музыка?

Я бы сказал, что протестная музыка сейчас, несомненно, имеется. Более того, сейчас она четче сформулирована, чем протестная музыка 80-х годов. Потому что если мы возьмем все эти легендарные русские рок-группы 80-х, то за исключением, пожалуй, одной единственной, а именно группы «Телевизор» Михаила Борзыкина, в общем-то, протест никак сформулирован не был. А что касается всего прочего пресловутого протестного рока, то, в общем-то, это были такие абстрактные песни, типа «Мы ждем перемен», или там «Мы вместе», или «Мы вышли за пивом». Но, в общем, такие вещицы, в которых… А, нет. Еще, естественно, был Александр Башлачев. У того же Башлачева таких конкретно протестных песен, в принципе все его творчество было протестным, но таких совсем протестных песен у него же было мало. «Абсолютный вахтер», «Лихо», может там еще одна две, вряд ли больше. «Некому березу заломати» или «Слет симпозиума районных городов».

Теперешние песни протеста гораздо конкретнее, имеют совершенно четких адресатов. Я имею в виду, скажем, песни того же Васи Обломова и Нойза, и «Барто», кстати говоря, и Борзыкина и Шевчука, Васю Шумова, то есть очень многие люди из 80-х находятся в прекрасной и такой рассерженной форме. Так что, да есть эта протестная музыка.

Имеется вещественное доказательство. Мы вот с Шумовым около года назад объявили акцию «Белый альбом», и меньше чем за месяц, где-то с середины мая по 12 июня, нам прислали более 350, по-моему, 362, если быть точным, записи. Естественно это не были все сплошь песни протеста, это была, в том числе, и инструментальная музыка даже. Но девиз проекта был такой: отметьтесь, пожалуйста, у нас в «Белом альбоме» те музыканты, которые разделяют идеи протестного движения. И разделило огромное количество музыкантов. Так что, я думаю, что жаловаться здесь смысла не имеет.

В этом году в очередной раз ведете церемонию награждения премии «Национальный бестселлер». В связи с этим хотелось бы вас спросить и про протестную литературу. Появилась ли она? И что с литературой, представляющей другую сторону?

Я боюсь, я не знаток современной российской словесности. И тот факт, что я каждый год веду церемонию «Национальный бестселлер», он вовсе не предполагает, что я запоем читаю весь поток производящейся у нас литературы. И слава богу, что у меня есть хотя бы такая возможность к ней приобщиться. По крайней мере, можно быть уверенным в том, что полдюжины новых книг наших авторов я за год прочту. Поэтому, относительно провластной литературы я вообще ничего не знаю. Я не знаю этих писателей, я не знаю этих романов. То есть, если имеется в виду какие-то писатели типа Проханова, то в моем представлении он реальный маразматик. Как его можно воспринимать всерьез, я не вполне представляю. Спорить с ним тоже бесполезно. Нет вообще пространства для какой-то дискуссии. То есть, можно спорить с интеллектуалами, но нельзя спорить с фанатиками. Можно спорить с Сурковым, но нельзя спорить с выращенными им «нашистами». Потому что нафиг надо, себе дороже будет. А больше мне даже никто и в голову не приходит из провластных писателей.

Я знаю одного парня – это Сергей Минаев, который вроде тоже из сурковского рукава вылез, во всяком случае, с его медийными проектами. Но я бы не сказал, что то, что он пишет – провластная литература. То есть, я бы сказал, что скорее наоборот. То, что он пишет, это достаточно точная, хотя и довольно поверхностная картина разложения всех нравов в современной России. А что касается литературы протестной, по-моему, у нас много писателей, которых можно отнести к вот этому ареалу.

Другое дело, что, как я заметил, у нас обычно бывает так: у нас писатели обычно или пишут протестные произведения, или участвуют в протестных акциях. А так, что бы было и то и другое, хотя это было бы очень логично, почему-то этого почти не происходит. То есть, скажем, имеются Чхартишвили и Быков, которые входят даже вроде в Координационный совет оппозиции, которые активно занимаются всяческой протестной публицистикой. Но при этом Акунин продолжает сочинять детективно-исторические романы, а Дима Быков, я даже не знаю, что он написал после «Пастернака». А, да помню. Но, в общем, опять же пишет исторические романы, не имеющие отношения к сегодняшним событиям. С другой стороны, имеется Захар Прилепин, который начал с очень мощного романа о протестном движении, я имею в виду «Саньку». Сейчас, честно говоря, не совсем представляю, чем он на литературном поприще промышляет, давно его не видел. Ну и публицистика его тоже до меня в последнее время не доходила. Есть Сергей Шаргунов. На самом деле, народу очень много. Вот шесть книг в этом году номинировано на «Национальный бестселлер». Я бы сказал, что все они без исключения, включая даже роман о XV веке, все они в той или иной стилистике, с той или иной степенью погружения, с той или иной степень метафоричности, скажем так, повествуют о том раздрае, который в России сейчас происходит. Так, что теоретически все эти шесть книг можно отнести к разновидности протестной литературы.

Вы упомянули бывшего вице-премьера Владислава Суркова, который недавно покинул свой пост. Как вы думаете, что поменяется после его ухода?

Понятное дело, что Сурков был человеком нулевых годов, и человеком «допротестного» явления. Сурков тогда был для власти умной игрушкой, которую они имели роскошь себе позволить. Пока у них все было в порядке, они могли играть в те игры, которые придумывал Сурков. Устраивать какую-то хитрую систему сдержек и противовесов, какое-то хитрое византийское интриганство и политтехнологию на месте всей этой политической поляны. Когда зимой прошлого года власти увидели, что все это дело не особо сработало, и что народ возмущен и вышел на улицы, они сильно испугались. И решили, что вместо парикмахера и тонкого брадобрея Суркова нужен человек с топором и дубиной. Уже не парикмахер, а такой костолом. Костолом, как я понимаю, нашелся. Я плохо разбираюсь во всей этой кремлевской галиматье, но обычно называют фамилию Володин. Может это он и есть, а может кто-нибудь другой, мне трудно сказать. В данном случае вместо таких более замороченных игр с оппозицией, выстраивается такая абсолютно прямая, как шпала, репрессивная история. Думаю, кстати, что Сурков уже не вернется. Это отрезанный ломоть, всякие разговоры о том, что он всплывет, то там, то здесь… Думаю, это беспочвенно. В нашей властной элите, на самом деле, царят абсолютно уголовные законы, и там как на зоне, если человека один раз опустили, ему уже больше не подняться. С Сурковым это случилось. Сказать, что я об этом жалею? В общем-то, нет.

В этом году в связи с проверками в российских НКО гитарист Марк Нопфлер заявил о том, что отменяет намеченные концерты в Петербурге и Москве. Как вы думаете, захотят ли в Россию ехать люди, по мнению которых в нашей стране ущемляют права человека?

Ну что тут можно сказать. Пункт первый, абсолютно объективный. Россия сейчас одна из самых непопулярных стран в мире. Есть такие страны – полные изгои, типа Ирана и Северной Кореи, а есть страны «полуизгои». И несомненно, что первая в этом ряду, а также самая крупная, это страна под названием Российская Федерация. Поэтому что те времена, когда люди стремились из заграницы в Россию, потому что это было интересно, где-то там, в конце 80-х в начале 90-х, потому что это было модно, эти времена давно прошли.

Сейчас в Россию едут только за деньгами. Больше ни за чем. Это или бизнес или высокие гонорары, больше никаких мотиваций вы у иностранцев тут не найдете. Ни идеологических, ни культурны, ни идеалистических, никаких.

И тут возможны просто разные модели поведения. Опять же, то, что в России нарушаются права человека, как норма жизни, то, что страна стремительно скатывается, и уже скатилась к диктатуре – это очевидно. Чего тут говорить. То есть все понимают, куда они едут, а дальнейшее – дело ума, чести и совести каждого. Я комментировал поступок Марка Нопфлера, и я сказал, что, с одной стороны, я уважаю его решение. Очень рад, что люди на Западе, и люди как бы достаточно далекие от политики – музыканты, причем не протестного свойства, не Били Брек, не Боно и не Rage Against the Machine, что они, тем не менее, отдают себе отчет в том, что в России происходит и каким-то образом реагируют. Я считаю, что это несомненный плюс.

С другой стороны, как они это делают. С моей точки зрения, самым адекватным ответом, и самой адекватной моделью поведения был бы приезд артистов в нашу страну и их выступление уже здесь. То, как это сделали Red Hot Сhili Peppers с Pussy Riot, то, как это сделала та же Мадонна. У меня была такая история с Джейн Биркин, уже довольно давно. Я же тоже занимался активно всякой концертно-промоутерской деятельностью, и когда я пригласил Джейн Биркин, она сказала: «Я не поеду в Россию, потому что я против войны в Чечне». А это было в начале нулевых, и там вовсю шли военные действия. На что я ей сказал, и мог бы повторить это любому западному артисту: «Давайте Джейн приезжайте к нам и со сцены клуба (по-моему, речь шла о клубе Б-2 в Москве) скажите все, что вы думаете о действительно грязной и преступной войне в Чечне. И я Вас в этом начинании всячески поддержу». Это самый смелый из ходов. Затем имеется ход имени Марка Нопфлера – то есть просто бойкот. Ну а также то, что делает большинство западных деятелей культуры, которым местные гонорары, естественно, затмевают все остальное, и которые сюда приезжают и халтурят, как ни в чем не бывало, а затем возвращаются к себе в Англию, Америку, Францию и так далее, и говорят, какая у нас жуткая страна. Разумеется, имеются и отдельные, совсем уж позорные, случаи типа Жерара Депардье, которые кооперируются с нашими ворами и жуликами. Это дело его совести.

Известная российская певица Алла Пугачева поддержала на президентских выборах кандидатуру Михаила Прохорова. Что вы думаете о самом Прохорове и о его альянсе с Пугачевой?

Я бы сказал так: история с Прохоровым достаточно серьезная, история с Пугачевой, она, на мой взгляд, абсолютно фарсовая. Касательно Прохорова я могу сказать, что я не верю Прохорову, как деятелю, не то что протестному, но и как деятелю альтернативному. Мне кажется, что Прохоров, не то чтобы стопроцентный кремлевский проект, но проект, который развивается под неусыпным наблюдением Кремля. Проект как раз очень в духе «почившего» Суркова, проект очень умный, на самом деле. Я считаю, условно говоря, если бы Путиным был я, я бы стопроцентно сделал ставку на Прохорова. Более того, я бы как Ельцин сказал бы: «Да, я устал и назначаю приемника, и приемник вот этот длинный парень». Почему? По той простой причине, что Прохоров полноценный член путинско-ельцинской семьи и не выдаст и не съест. С другой стороны — человек, имеющий определенный авторитет у самого проблемного для нынешней власти слоя населения, а именно – образованных, городских, предприимчивых, умных, и так далее, людей. В этом смысле, как мне представляется, преемник из Прохорова получился бы очень удачным. С другой стороны, «проект Михаил Прохоров» очень вялый, непоследовательно развивается и, скорее всего, всерьез востребован не будет, учитывая нынешнюю политику, которая явно не подразумевает даже косметических реформ, а подразумевает уход в какое-то окончательное средневековье.

Что касается Пугачевой, я не знаю. Думаю, для Прохорова альянс с Пугачевой понятен: женщина известная, и женщина как раз притягивающая ту часть электората, которая про Прохорова ничего не знает и знать не хочет. Всяких бабок, дедок, и прочую возрастную попсовую аудиторию. Что до Пугачевой, то думаю, что Прохоров, во-первых, нравится ей как мужчина, во-вторых для нее это дополнительные пиар-дивиденды, в третьих, не могу утверждать, но могу предположить, что имеют место какие-то шкурные интересы.

Полтора года назад в Москве прошло много протестных акций. На них, в том числе, вышли и представители молодежи. Что Вы можете сказать о молодых людях, которые выходили, и продолжают выходить на протестные акции?

Я очень хорошо понимаю эту молодежь. И будь мне сейчас двадцать, двадцать пять, тридцать лет, я бы тоже посещал все (по расписанию) протестные акции. А может быть даже и проявлял себя как-то более активно. Я прекрасно понимаю, что политически и идеологически мотивированна очень небольшая часть этой молодежи. И это нормально.

Я думаю, что мотивация 90% тех молодых людей, которые ходили на митинги, состоит в том, что они видят, что Путин и его команда не дают им жить в той стране, в которой им хочется жить. Им не дают работать, им не дают учиться, им не дают заниматься бизнесом, им не дают жить в безопасности и водить своих детей в хорошие школы и прочее, и прочее. Эти люди поездили по миру. Они представляют себе, как живут люди, в том числе и молодые, в нормальных странах. И они видят, что у нас это совершенно не совместимо с какой-то нормальной историей. Вот собственно и все.

Я не думаю, что у них есть что-то слишком личное против Путина. Я даже не уверен, что они такие уж упертые противники воровства и коррупции — очень может быть, что многие из них тоже приворовывают. Но, я думаю, что все они против того средневекового произвола, который в стране царит. Потому что это касается их личной жизни, это касается всего. Это касается их заработков, это касается их безопасности. Это касается какого-то их душевного комфорта в плане религии. Мне через две недели будет 58 лет, и я думаю, что я людей знаю очень хорошо. И я в жизни не поверю, что большинство наших русских людей – это истовые православные фундаменталисты. Фигня это все. Фальшак. То есть, если вы, стоя где-то в пикете, встретите какого-то мужика, который будет себя в грудь бить и кричать: «Я истинно православный, эти сволочи из Pussy Riot нанесли мне кровную обиду тем, что спели панк-рок песню в храме!» А потом вы его спрашиваете: «А когда вы последний раз были в храме?» И если мужичок честный, то он вам скажет: «Лет пять назад, когда мы с семьей ездили на экскурсию на Валаам, или куда-то еще». О каком православии здесь может идти речь? Нет этого. Нет! А нам стремятся это навязать, причем под угрозой каких-то, уже чуть ли не лишений в правах, и прочих, уже не Божьих, а вполне себе ментовских кар. Это является наступлением на личную, частную, я бы даже сказал, интимную жизнь каждого человека. Особенно молодого. Среди молодых процент истовых верующих и вовсе мизерный.

Беседовал Максим Кузнецов / ИА «Диалог»