Максим Леонидов: «У «Секрета» свой ритуал перед концертом — ёрничаем, обзываемся, заводим друг друга»

Спотыкаясь о ножки пюпитров, идём по коридору музыкальной студии на Казанской, 7. Откуда-то сверху доносится чувственный до вульгарности женский голос, который под низкие басы перепевает трек Димы Билана: «Руку мою держи… Ага». А за дверью самой дальней репетиционной звучит текст из другого времени. «Держите меня!» – поёт Николай Фоменко. Это группа «Секрет» репетирует песню «Отказали тормоза», которую они не исполняли на концертах почти 30 лет, с перестройки.

«Сыграли одно проведение, а не два. Давайте ещё от начала до конца, а то Мурику не терпится покурить», — просит Фоменко. Музыканты «Секрета» живут сейчас в разных городах и даже странах, видятся редко, но прозвища до сих пор в ходу – Забл (Андрей Заблудовский), Мурик (Алексей Мурашов), Фома (Николай Фоменко) и Макс (Максим Леонидов). В перерыве дверь щёлкает — и есть 10 минут, чтобы пообщаться с музыкантами. Корреспондент «Диалога» узнал у Максима Леонидова о прошлом и настоящем «Секрета», о музыкальных разводах тоже поговорили.

Вы сейчас репетировали песню из альбома «Ленинградское время», повторяли несколько раз. Тяжело после перерыва собраться вместе и готовиться к общему концерту?

Ну, небольшой перерыв был, мы играем практически каждый год. Про нас нельзя сказать, что мы не видимся годами, а потом собираемся. Но есть несколько песен в этих концертах, которые не исполнялись очень давно: например, «Отказали тормоза» не играли, считайте, с 1989 года – то есть около 30 лет. А поскольку каждый год даём большие концерты и в Москве, и Петербурге, репертуар обновляем. Написано много – и нас просят и в Интернете, и на других площадках вспоминать и играть определённые песни.

Получается ли прислушиваться к просьбам фанатов?

Да, если это не идёт совсем уж вразрез с общим представлением о том, каким должен быть концерт. И в этот раз будет несколько таких песен, которые мы не играли очень давно – «Букетик незабудок», «Путь в сторону солнца». Но есть старые хиты, которые мы уже не играем. У меня сыну 11 лет. Он играет на бас-гитаре в группе Secret News, и на концерте в СК «Юбилейном» они исполнят две секретовские песни, которые мы давно не поём.

У «Секрета» есть ритуалы, которых вы придерживайтесь? Что обязательно делаете перед выходом на сцену или сейчас – на репетициях?

Ёрничаем, обзываемся, заводим друг друга.

«Нет, это не в жанре, это не рок-н-ролл, это не песня Максима Леонидова!»

Есть вероятность, что «Секрет» соберётся и выпустит ещё несколько новых песен?

Теоретически есть. Даже есть наброски, но конкретных планов, что вот тогда-то садимся писать – нет.

Дело в том, что раньше было легче писать, когда вы постоянно находились вместе?

Писать – слишком громкое слово. Мне сейчас сочинять мюзиклы, например, интереснее, чем песни. В песнях я собаку съел, всё знаю, и в этом есть минус – тебе всё известно. А повторяться не хочется – по этой причине я выпускаю альбомы крайне редко: последний был «Над», а до него перерыв года в четыре или пять. Хорошо Гребенщикову – у него одна большая песня, и он за эти границы не выходит никогда. А я композитор всё-таки, мне важно в этом смысле иметь место для манёвра. И музыкальный театр это место предоставляет, там возможна самая разная музыка, и никто не скажет – нет, это не в жанре, это не рок-н-ролл, это не песня Максима Леонидова.

Кстати, о Гребенщикове… На фестивале 1984 года ЛРК наградили вас и БГ как лучших вокалистов. Это польстило тогда, и как вообще группу приняла тусовка?

Я тогда, честно говоря, мало что понимал о группе «Аквариум». И не был их фанатом. Моя любовь к песням Бориса пришла значительна позже. А клуб принял нас хорошо, хотя мы плотно не общались со всеми коллективами. Но Гребенщиков очень приветствовал появление «Секрета», не говоря уже про Майка Науменко, который был крёстным отцом, и москвичи тоже – Матецкий, Макаревич, Градский – отнеслись к нам хорошо.

О песнях, битловской перчатке и «Ленинградском времени»

Сейчас вы собрались вместе за несколько недель, чтобы подготовиться к концертам в Москве и Петербурге. А в начале карьеры в 80-х так же тщательно готовились?

Мы тогда играли всё время и постоянно репетировали, так что вообще не готовились. У нас был один большой репетиционный период в самом начале, когда мы всё разучивали. А дальше – появлялась новая песня, мы её перед концертом на саунд-чеках репетировали и играли чуть ли не в этот же вечер.

В самом начале «Секрет» постоянно сравнивали с Beatles. Как к этому относилась группа тогда?

Нам очень льстит это. На битлов хотели быть все похожи, но ни у кого это не получилось, кроме как у группы «Секрет». И не потому, что мы какие-то особенные – просто так сошёлся пазл, повезло. Мы выбирали друг друга не потому, кто как играет на гитарах, а с кем нам будет интересно тусоваться вместе. И подобрались такие четыре разных человека… В этом смысле эта перчатка битловская на нас налезла органично. При этом мы не заимствовали музыку и поэзию Beatles. Это просто чисто стилистический повтор, и то с большим русским отклонением.

Перемен требуют наши сердца: кто и зачем хочет объединиться под брендом Ленинградского рок-клуба

В те времена вы были битломаном – а сейчас ещё можете себя так назвать, или увлечение прошло?

В юности у каждого есть кумиры, люди, на которых ты хочешь быть похожим, которым ты подражаешь во всём – и в одежде, и манере поведения. И это нормально, мы так учимся. А сейчас мне больше пятидесяти, и было бы странно, если бы у меня были кумиры до сих пор. Но я, безусловно, с любовью отношусь к музыке Beatles, знаю её очень хорошо – хотя, конечно, такого щенячьего юношеского восторга уже давно не испытываю. Не могу сказать, что прихожу домой, включаю антологию Beatles и плачу. Нет, но недавно с удовольствием переслушал Abbey Road.

Шагом в сторону от стиля битлов стал альбом «Ленинградское время». Многие тогда отметили, что он сильно отличался от написанного ранее – злободневный, социальный, пропитанный сатирой. Вы специально поменяли стиль – или просто фиксировали то, что происходило со страной?

Это была наша попытка поискать другое своё качество. Поскольку мы понимали, что образ ранних битлов – такой сумасшедший, немножко смешной, наивный… Прекрасный, конечно, но когда тебе исполняется 30, он уже тебе не очень идёт. Поэтому мы старались поискать другие влияния, и альбом «Ленинградское время» это отражает. Это слышно, там есть стили разных коллективов, в том числе и Queen. Да и время было такое – конец 80-х особой радостью вообще не отличался.

Дважды в одну воду

Гастроли, которые были у группы в начале карьеры, сплотили – или наоборот?

Они сделали и то, и другое. Они и сплотили нас, пока всё было в меру. А когда это стало переходить границы некой человеческой выносимости – начались всякие дрязги.

Уход одного из музыкантов – это часть истории многих группы. И вам приходилось быть по обе стороны – и когда уходил Рубин, и позже, когда вы сами покинули группу. Как это решение вообще далось?

Уход из «Секрета» после практически семи лет существования группы – это как развод, очень тяжело. Ты отрываешь от себя просто кусок жизни. Другое дело, что умом понимаешь – так будет лучше, потому что остаться с нелюбимым человеком в семье хуже, чем от него уйти. Так ты распутываешься и даёшь возможность и ему, и себе жить дальше. Тут была примерно такая же ситуация, когда я понимал, что общего будущего у нас нет. Ну, на тот момент не было.

Вы следили за группой, когда трио «Секрет» продолжало существовать, выпускались альбомы? Какие чувства испытывали?

Смешанные. Отчасти я был за них рад: мне понравилось много песен из того, они сделали втроём. Отчасти мне было досадно: «Смотри, и без меня что-то происходит интересное». Абсолютно нормальные чувства – как бы смесь уважения и радости за них с некоей ревностью.

В 2000-х группа вновь в полном составе воссоединилась. Кто сделал первый шаг?

Не то чтобы мы всё время поддерживали отношения… Но к тому моменту, когда решили попробовать поиграть снова, все старые обиды практически забылись, и мы были готовы доставить себе и зрителям удовольствие.

Беседовала Рената Ильясова / ИА «Диалог»