Директор Кунсткамеры Андрей Головнёв: «Наш тренд – от уродов к народам»

Музей антропологии и этнографии РАН имени Петра Великого, более известный как Кунсткамера, 6 декабря отмечает День рождения. Он был основан Петром I в 1714 году — 25 ноября по старому стилю, 6 декабря — по новому. По этому случаю директор музея, этнограф Андрей Головнёв провёл для журналистов экскурсию по Кунсткамере XVIII века – тем маршрутом, которым ходили по ней 300 лет назад. А ещё рассказал, сколько лет мебели в его кабинете, почему Пётр I любил целовать «красивых покойничков», и как, забравшись в Готторпский глобус, оказаться в открытом космосе.

«Всё начиналось здесь, – Андрей Владимирович показывает экскурсантом небольшой закуток неподалёку от служебного входа. – Когда шло открытие Кунсткамеры, именно здесь проходила группа, которая включала в себя генералов и адмиралов, а также учёных мужей из соседнего здания Академии наук. Вот здесь был вход, – Головнёв указывает на окно в одном из служебных коридоров, куда посетителей обычно не пускают. – А само это помещение называлось «сени».

Да, кажется, за 300 лет Кунсткамера изменилась немало. И это правда: если сегодня она — в первую очередь музей, то раньше половину здания занимала библиотека, а в башне находилась первая в России действующая обсерватория.

«Здание строилось долго, – продолжает Головнёв. – Началось с Петра, продолжилось при Екатерине I, затем при Петре II. Сменялись монархи, архитекторы – а здание росло, менялось. Кунсткамера до сих пор живёт в каком-то таком режиме: у нас течёт башня, мы достраиваемся… в общем, всё в порядке. Трёхсот лет как не было – мы по-прежнему юны и в состояния развития».

С этими словами директор приглашает гостей к себе в кабинет. Из современного здесь, кажется, только компьютер и рабочие документы: всё остальное – мебель, стол, стулья – объекты совсем не нашей эпохи. Например, шкафы датируются 1672 годом, что не случайно – они ровесники Петра Алексеевича. Эти шкафы должны помнить, как Пётр издал указы о собрании «куриозитетов», то есть разного рода странных, курьёзных вещей и диковинок для пополнения музейной коллекции.

«Коллекция собиралась на ходу, – рассказывает Головнёв. – И не только анатомическая: древние находки, монеты, медали. Кстати, анатомические коллекции составляли лишь незначительную часть того, что было приобретено – всего два шкафа «уродов». Столько же было, например, мышц – два шкафа мышц и два шкафа «уродов». Где сейчас мышцы, почему их нет? Одни «уроды»! Это патология сегодняшняя: мы в какой-то мере отвечаем на запросы сегодняшних посетителей, которым почему-то хочется не мышц, а «уродов». А вообще, у нас в Кунсткамере постепенно всё больше этнографии, больше народов. Тренд от «уродов» к народам – это траектория развития Кунсткамеры. Начиналось всё с диковин, а затем правильным образом развернулся музей-панорама России и даже мира».

Что касается анатомического наследия – в музее были не только засушенные и заспиртованные экспонаты, но и живые, особенные люди. Триста лет назад здесь ходили карлики и великаны, с которыми Пётр I никогда не гнушался поздороваться за руку. А в одном из залов, где сегодня располагается этнографическая экспозиция, при Петре действовал анатомический театр, где на глазах у публики препарировали трупы людей и животных.

«Анатомический театр – это очень увлекательное и познавательное действо начала XVIII столетия, – говорит директор. – Мода на анатомические представления была очень сильна. Это вызывало восторг, вызывало шок. Заметьте, что с анатомии, на первом этаже, всё начиналось, а астрономией – наверху – заканчивалось. Туда, в обсерваторию, прямо отсюда шла лестница. Взбирались от анатомии – от того, что внутри нас, что рядом – наверх, туда где всё запредельно, вне нас: Вселенная, галактика. Весь спектр наук от А до А – от анатомии до астрономии, от человека до космоса. Эта идея лежала в основе создания кунсткамеры».

Надо сказать, что, несмотря на провозглашённый курс на этнографию, сам Андрей Владимирович, кажется, не равнодушен к анатомии: с удовольствием повествует о стоявших ранее на всеобщем обозрении шкафах с собраниями человеческой кожи, мозгами, мужскими и женскими гениталиями. Интересовался устройством тела и основатель музея.

«Про самого Петра Алексеевича рассказывают, что он был большим любителем заниматься анатомией и медициной. И зубы лечил и рвал. Видимо, его это интересовало – нужно иметь определённый дар, чтобы забраться в чужой рот и вынуть оттуда зуб. У Петра Алексеевича была склонность к разного рода хирургии, он этого не боялся. Даже известны рассказы о том, как он целовал красивых покойничков. Нечего удивляться – тогда поцелуй выражал не особое действие, а что-то сродни улыбке. Если вам что-то нравится – ну поцелуйте», – рассказывает Головнёв.

Не обходится рассказ без упоминания пожара, который случился в Кунсткамере в середине XVIII века. По словам Головнёва, музей был «нокаутирован» случившимся, а многие ценные экспонаты были серьёзно повреждены или вовсе уничтожены. «Ох какие, судя по всему, это были вещи! Это были костюмы и сибирские, и китайские, и шаманские, и идолы, привезённые отовсюду. Иногда рассказывают, что пламя возникло потому, что слишком много навезли такого рода «бесовщины», что неслучайно занялся пожар 1747 года. Он был ужасен, конечно, он многое попортил – в том числе Готторпский глобус. Но случайно, по бесхозяйственности… а бесхозяйственность – это тоже наша традиция, иногда полезная: дверца от глобуса оказалась почему-то в подвале. Что за безобразие – почему глобус стоит без дверцы! Зато она сохранилась и не сгорела, а сам глобус пришлось полностью переделывать».

Идём наверх – к знаменитому, некогда самому большому в мире глобусу. Когда видишь его в первый раз, не сразу понимаешь, что в нём особенного и какую роль здесь играет величина. Но обойдя глобус с другой стороны, обнаруживаешь отверстие – как раз его и прикрывала упомянутая дверца. Через него можно забраться внутрь и оказаться за рулём чудесной машины, которая создаёт эффект путешествия в космос. По словам Головнёва, в космос на глобусе он однажды «летал» – и с тех пор уверен, что космонавтика была в России уже в XVIII столетии.

«Это эффект космонавтики какой-то. Тогда её ещё не было? Нет – была! Это чудо, этот аттракцион. И он работает – это не мёртвый предмет, а вполне живой. Другое дело, что, конечно, нельзя сюда, в глобус, запускать потоки экскурсий. Но что же делать? Мы думаем подключить имитационный способ – если надеть шлем виртуальной реальности, вы сможете повторить тот путь, которые мне по праву административному удалось совершить. Это интересное путешествие в астрономию XVIII века», – поясняет он.

Так или иначе, если внутренность Готторпского глобуса сделают доступной для посетителей, то Кунсткамера, возможно, наконец, избавится от существующих вокруг неё стереотипов. По словам директора, обывательское представление о Кунсткамере как о «собрании уродов в банках» – это их проклятье, но преодолимое. «Это очень усечённое представление о музее. Но давайте вместе расширять его», – призывает он.

Экскурсанты, конечно, согласны с призывом – и, по примеру Петра, который, как рассказывалось, целовал всё то, что казалось ему прекрасным, покидая старинный музей, легонько касаются его стен влюблёнными губами. Впрочем, как пишут в интернете, «это не точно». Но – и не исключено.

Глеб Колондо / ИА «Диалог»