«Спонсировать гольф – это не так интересно»: о дискуссии «Инвестиции в культуру»

В первый день Санкт-Петербургского культурного форума на его Деловой площадке состоялась дискуссия на тему «Инвестиции в культуру», где не чуждые искусству коммерсанты обсуждали пользу и перспективы спонсирования художников и культурных проектов. О том, почему давать на искусство интереснее, чем на гольф, хотят ли богатые инвестировать в бессмертие (спойлер: хотят), существует ли культура без денег, и что о меценатстве думает Сергей «Африка» Бугаев – узнавал корреспондент «Диалога».

***

Если кратко: бизнесмены обсуждают культуру. В ней они, конечно, не особенно понимают – да и не должны. Кажется, не особенно и хотят понимать – ну и Бог с ними. Однако они ей занимаются. И в их подходе, в их интонациях, даже в лексике есть что-то такое… Впрочем, по порядку.

Вообще, если судить по этой конкретной дискуссии, меценаты бывают трёх типов. Первый – это такие «типа» новые русские, которые не прочь отстегнуть миллион-другой на храм, ну или ещё на что-нибудь духовное и культурное. Мол, и реноме подниму – это для бизнеса полезно – и вообще дело хорошее для людей сделаю. Ну а почему нет, денег хватает.

«Культура – это часть нашей жизни. Это, можно так сказать, вещь достаточно дорогая. В то же время очевидно, что её нематериальная ценность тоже очень велика. По сути, это точка входа в бессмертие. Доступная, в общем, за достаточно скромные, по сравнению с бессмертием, деньги», – в самом начале задал дон дискуссии редакционный директор Forbes Николай Усков.

Ну, то есть, вы поняли. Бессмертие – штука выгодная, надо брать. Деньги, опять же, в наличии.

Советник Генерального директора Государственного Эрмитажа гражданин Германии Ник Ильин высказался ещё интересней: «Корпорации это [инвестиции в культуру] делают для повышения имиджа. Это украшается словами, что это социальная ответственность и так далее. Но это для глубокого повышения имиджа».

Вот такая выходит занятная штука: они дают на искусство, потому что в этом есть коммерческий «понт», и не скрывают этого. Опять же, почему бы нет: лучше, чем лукавить. С другой стороны: вот, положим, вы художник. Хотите вы заниматься искусством за деньги человека, для которого вы – это способ поднять авторитет в мире большого бизнеса?

Кажется – почему бы нет. Но, как говорил Достоевский, даже всё счастье мира не стоит слезинки на щеке невинного ребёнка. Иными словами, даже самое прекрасное искусство не должно иметь в основе средства, которые исходят от человека, чьи помыслы не достаточно эстетичны. Впрочем, конечно, это слишком идеалистическое и сугубо частное мнение.

«[В нашу компанию] пришёл новый президент, инженер. Сказал – хватит нам культуры, теперь будем спонсировать гольф. Мне это, конечно, менее интересно», – рассказывает дальше Ильин. Добавляет, что договорился и перешёл в другую компанию, где мог продолжить инвестировать в искусство. То есть, мол, такая история о хорошем парне.

Но при этом то, что искусство с гольфом здесь оказываются вещами одного порядка, его как-то не смущает. То есть, искусство, конечно, ему больше нравится, но… «нравится, не нравится» – это же не разговор. Мол, кому-то гольф, а кому-то картины. Мне картины, потому что я хочу поднимать реноме и инвестировать в бессмертие. А кому-то гольф – они же спортсмены, любят в мяч и тэ дэ. Такая какая-то история, не очень приятная.

Второй тип инвесторов – тоже про коммерцию… но иного типа. Они очень гладко говорят вещи вроде «Через культуру можно развиваться и влиять на мир», «Культура – это и красиво, и приятно, и доходно». Это мысли Дмитрия Аксёнова – предпринимателя, инвестора, мецената, председателя правления австрийской ярмарки искусства «Vienacontporary». Без декларированной искренности и сантиментов про гольф, а просто: культура – это штуковина, из которой можно извлечь пользу. Всесторонне развиваться.

Джон Кейдж говорил, что хуже, чем слушать музыку «на фоне», только слушать её «для общего развития». Но у нас сегодня всё про развитие – утопия личностного роста в любых направлениях.

Ещё, кстати, Аксёнов рассказал такую историю: он раньше не любил бренд одежды Prada, но стал его носить с тех пор, как Prada стали поддерживать культуру. «Может, это ещё связано с тем, что есть музей «Прадо», – добавил он. Здесь без комментариев, пожалуй.

И третий тип – умные меценаты. Без гольфа и вожделения развития. «Искусство сейчас не то, что было, скажем, в XVI веке. Раньше, извините, нужно было уметь рисовать. Сейчас главное – идея», – говорит основатель и руководитель аукционного агентства BALTZER Григорий Бальцер. Да, так и есть: раньше ценилось мастерство, сегодня – эпоха концептуального искусства. Наконец-то мы немного поговорили не только об инвестициях, но и о культуре (хотя в названии дискуссии оба этих слова уравнены).

Но далее Бальцер говорит вот что: «Культура без денег жить не может. […] Ты [художник] должен кому-то нравиться». Вроде бы разумно. Но так ли это?

На самом деле и да, и нет. Вопрос взаимодействия творца и аудитории (все эти «художник должен быть голодным» и прочее) – не решённый. И очень болезненный.

Помните пушкинский «Разговор книгопродавца с поэтом»? Который, конечно, не сводится к ставшей поговоркой формуле «не продаётся вдохновение, но можно рукопись продать». Мол, и творить важно, и деньгу заколачивать. Перестаньте – тому, кто пишет ради таких трёхрублёвых истин, памятников больше, чем Ленину, не поставили бы.

Да, конечно, поэт «остынет», продаст-таки текст, пойдёт, купит бутерброд с маслом, а то и с икрой, слопает его и начнёт писать что-то новое. Но потом-то рефлексия вернётся. И снова чудовищные муки «продажничества». Это страшный, неприятный, порочный круг – от воспарения до падения. Почему в самом конце поэт говорит «условимся» не стихами, а прозой? Да он умер как поэт! Стал на одну землю с торговцем – и умер. Потом, да, снова воскреснет, но и опять умрёт. Хорошенькое дело – постоянно гибнуть. Такое себе, мягко говоря.

Есть ли выход? Да, есть – не продавать: ни вдохновения, ни рукописи. Писать в стол. Для себя. Не метить в вершину – это от лукавого. Творить ради самого процесса.

Ну, не получил бы герой из стихотворения барыши, грыз бы сухарики. Писал бы для себя, друзей, близких. Зато после смерти, может, стал бы Ван Гогом или Кафкой – на каждого гения найдётся друг или родственник, который возьмёт полотна или рукописи и отнесёт, куда следует. Кстати, бизнесмены таких ой как любят: непризнанный гений всегда лучше продаётся.

Ну а не Кафка – так, может, и не нужно. Зачем человек творит? Не людей же «культурнее» делать, в самом деле. Он растёт духом, ищет истину. Да, может быть, и страдает от непризнания. Ну, а было бы оно – страдал бы от признания («Что слава? // Шепот ли чтеца? // Гоненье ль низкого невежды? // Иль восхищение глупца?») Художники – они вообще такие: найдут, из-за чего пострадать.

Конечно, есть масса художников, которые со всем вышесказанным поспорят. И правильно: ведь если взглянуть на это с другого ракурса – путь открыт, они вас ждут. У них своя выгода, у вас своя.

Но присутствующий на дискуссии в качестве слушателя актёр и художник Сергей «Африка» Бугаев всё же осторожничает. В ответ на вопрос, как ему современное меценатство, отвечает: «Боюсь сказать. Да, что-то начинает происходить…» Но видно, что сомневается. А затем добавляет:

«В последние годы у нас происходит перегиб в сторону того, что меценаты и окружающая их бюрократия начинает понимать, что художник им особо не нужен. И это новая тенденция в развитии мировой культуре реализуется в России – во всём мире по-прежнему в центре культурного процесса художник. Меценат – это вспомогательная функция. Поэтому хотелось бы, чтобы у нас не путали, что первичное, а что вторичное. Если сейчас мы будем отталкиваться от того, что, слава Богу, у нас есть меценаты, а «культурочку» мы сейчас состряпаем – это сложный процесс. Будем надеяться, что у меценатов появится глубинное осознание их важной роли – в помощи художнику в реализации его художественных проектов», – подводит итог Африка.

Подведём и мы. Сегодня на дискуссии было множество раз произнесено слово «продукт». Мол, художник создаёт «культурный продукт». Господа меценаты, вы извините, но искусство – это не продукты. Это окровавленные кусочки души, которые художник отрывает от себя, засунув перед этим внутрь руку и хорошенько пошарив – со всеми соответствующими ощущениями. А продукты – это у вас в холодильнике. Не путайте. Заранее спасибо.

Глеб Колондо / ИА «Диалог»

Все материалы, касающиеся Культурного форума-2018, доступны по ссылке.