«Братан, наливай, не бросил нас Владимир Владимирович, будем дальше вместе с колен подниматься»: политологи о том, что будет после выборов

В среду, 6 декабря, президент России Владимир Путин объявил, что собирается выдвигать свою кандидатуру на пост главы государства и в 2018 году. «Диалог» выяснил у политологов, что ждёт россиян на выборах и после них.

Что изменится в политическом курсе России?

Андрей Манойло: После выборов, если Владимир Владимирович победит (а в этом я не сомневаюсь) будет серьёзная перестройка государственного аппарата и сферы экономики. То есть все те вещи, которые в преддверии выборов не делают, после победы Путина произойдут. В первую очередь — это коснётся кадрового аппарата. Будет очень серьёзная, как это сейчас называют, кадровая ротация. Элементы этой ротации мы видели на примере губернаторов и на примере отставок генералов из силовых ведомств.

После победы начнётся и перестройка экономики. И будет она, скорее всего, проводиться в двух основных направлениях. Во-первых, будут поставлены на место руководители, они же владельцы некоторых крупных госкорпораций, которые решили, что они могут даже диктовать свои правила президенту. Было несколько таких сюжетов, и они без внимания точно оставлены не будут. Во-вторых, следует ожидать, что в стране начнётся применение крупного комплекса антикризисных мер, потому что экономический кризис продолжает углубляться.

Дмитрий Орешкин: Изменений не будет, всё уже сформировано. Автаркия будет (Обособление национального хозяйства с закреплением внутреннего рынка за монополиями — ИА «Диалог»). Соответственно, будет продолжение не очень торопливого завинчивания гаек, потому что нужно защититься от вражеских иностранных агентов, которые сообщают правду и таким образом разрушают виртуальную реальность. Будет отход на восток, причём не географический, потому что Китай не очень заинтересован в политическом союзе с Путиным — Путин для него слабоват — а такой Восток, более «ментальный» — типа иранов, узбекистанов. Что у него сейчас? Иран, Сирия. Это уже уровень третьего мира. Но, естественно, об этом сказать нельзя. Мы будем говорить, что поднимаемся с колен, удваиваем ВВП. При том, что реальная доля России в мировой экономике – около 2%, а реальная доля населения России в мировом населении – меньше 2%. Это презренная действительность. Это просто страна третьего мира. Но она будет существовать, ничего не произойдёт. Иран же существует в положении региональной державы. А Нигерия ещё и лучше – торгует своей нефтью, и там 200 миллионов живёт. В России будет торможение, застой, депопуляция, но, конечно, это произойдёт не за 3 месяца.

Фёдор Крашенинников: В основном, конечно, ничего не изменится. Путин у власти уже 19 лет и всё, что мог изменить к лучшему, он уже пытался изменить. Наивно полагать, что спустя столько лет человек откроется с какой-то неожиданной стороны и вдруг сделает что-то, чего никто не ожидал. Я думаю, можно говорить о заменах одних людей на других, но даже новые люди не окажутся невероятными, суперталантливыми, сделанными из другого теста. Это будут всё те же скучные путинские аппаратчики, которые у него везде расставлены. Едва ли стоит ждать чудес, короче говоря. Это его курс, это он его придумал, это он его проводил. Почему нужно думать, что вдруг он поменяется? На выборах 2012 года он же нам не обещал, что будет Крым, санкции, падение экономики, падение рубля. Никто из нас и знать не знает, что он собирается на самом деле делать, став президентом.

Почему Путин объявил о выдвижении именно вчера?

Андрей Манойло: Было две основные причины. Пауза была техническая. Во-первых, он устроил стресс-тест для своих соратников. Когда он хранит молчание, дата выборов приближается, и окружение оказывается перед выбором. Не зная, какое решение примет президент – идти или не идти на выборы, выдвинуть преемника или вообще никого не выдвигать — элита начала колебаться. Понятно, что после выборов тот окажется ближе к власти и президенту, кто поддержит правильную кандидатуру. Если Владимир Владимирович собирается идти на выборы, то, понятное дело, его тогда надо поддерживать и позиционировать себя как сторонника Владимира Владимировича. Но если вдруг он решит выдвинуть какой-нибудь тандем вместо себя, как это было с Медведевым, то в этом случае надо вовремя отколоться и примкнуть к тому кандидату, которого президент укажет. И как этот выбор сделать? Если действительно ситуация сложилась бы таким образом, что выдвинули бы преемника, то те, кто к преемнику в первые минуты бы примкнули, ещё до того, как на него указал Владимир Владимирович, получили бы самые лучшие места. А те, кто бросился бы выражать свою лояльность после, попали бы к шапочному разбору и могли бы вообще ничего не получить. Чиновников и соратников подвесили на ниточке и ждали, кто проявит твёрдость, верность и выдержку.

Второе: пока президент не заявлял, что будет выдвигаться кандидатом, он не мог стать объектом для критики со стороны оппозиции и коллективного Запада, потому что нет кандидата — нет объекта для критики. Странно было бы, если бы Запад начал критиковать, что у Путина есть амбиции стать президентом на новый срок ещё до того, как он это объявил. Поэтому и была тишина. То есть противники, конечно, и хотели бы развернуть широкую информационную кампанию, но не было информационного повода. Сейчас он заявил об этом, но заявил в тот момент, когда фактически считанные месяцы остались, и за это время все оппозиционеры могут начать нападать на него и атаковать. Но времени, чтобы развернуть мощную кампанию против него, как президента, не будет — с учётом того, что впереди новогодние праздники, когда всё российское население впадает в состояние политической апатии. А на Западе перед этим — Рождество. Запад тоже выпадает. В этом отношении, какой бы продуманной информационная атака против нашего президента не была, она, скорее всего, не достигнет своих аудиторий. Здесь довольно точно и тщательно продумано.

Определённая вероятность, что коллективный Запад к этому сценарию готовился, и у него есть какой-нибудь кандидат (и это не Навальный и не Собчак, а человек неизвестный, с чистой биографией и с чистым листом, достаточно ресурсообеспеченный), которого сейчас коллективный Запад может начать раскручивать по макроновскому сценарию, всё-таки отлична от нуля, но невелика.

Дмитрий Орешкин: Почему он в сентябре не выдвигается? Потому что драматургию надо держать. Мы должны были переживать – выдвинется или не выдвинется. Хотя я не знаю людей, которые по этому поводу нервничали, но челядь и окружение выстраивали именно такую модель. Обратите внимание: за день-два Песков говорит – готовьтесь. Народ встрепенулся, побежал мыло покупать, чтобы шею мыть – вот, сейчас произойдёт. Но сначала надо сходить на архиерейский собор, причаститься, получить благословение как бы. Утром волонтёра подсылают спросить: «Ну как, готов?» — «Нет, ещё рано, ждите». Всё по-брежневски – не в Москве, потому что Москву не любят, и среди трудящихся, в крупном производственном комплексе. Тут на выбор три варианта: производственный комплекс, колхоз (но его у нас нет и картинка плохая – поля. Это пусть Александр Григорьевич Лукашенко картошку собирает) или третий вариант – космический корабль. Но космический корабль может не взлететь, как известно, поэтому выбор — наш индустриальный гигант. Народ весь расслабился: «Слава богу, давай, братан, наливай, не бросил нас Владимир Владимирович, будем дальше вместе с колен подниматься и удваивать ВВП».

Эта стилистика опасна не только тем, что напоминает Советский Союз, но и тем, что те, кто её придумывает, не понимают, что это смешно. Они думают, что это действительно важно – этот архиерейский собор, это величие и прочая дребедень. Это в корне противоречит тому Путину, который был в начале – такой простой пацан в тенниске, который говорит на простом человеческом языке. А [сейчас] это уже почти помазанник божий — но не это страшно, а то, что они не понимают, что выглядят смешно, как Леонид Ильич Брежнев.

Фёдор Крашенинников: Я абсолютно уверен, что заявление было сделано вчера по необходимости. Они явно хотели тянуть эту так называемую интригу ещё долго, но вчера был мрачный день в связи с недопуском сборной России на Олимпиаду в Корее и очевидно, чтобы перебить этот провал всей внешней политики, прикрыть неспособность договариваться с кем-либо (потому что они привыкли внутри России ни с кем не договариваться, и во внешней политике — тоже, в том числе, и в спорте), надо было сделать хорошую мину, отвлечь внимание людей. Очевидно, Путину пришлось вытащить свой единственный козырь.

Будут ли «новые лица» допущены до выборов?

Андрей Манойло: Они уже допущены. Нет никаких препятствий, мешающих той же Собчак участвовать в выборах. У Собчак проблема одна – наличие её собственной электоральной поддержки. Ей необходимо собрать определённое количество подписей. Это довольно трудная задача для человека, которого знают в московских клубах и в «Доме-2». Если Собчак удастся выполнить требование российского избирательного законодательства, тогда, в общем, проблем никаких. А если не удастся, это исключительно её вина. То же самое касается других кандидатов от системной или несистемной оппозиции, которые выдвинуты или которых, может быть, будут выдвигать. Но я думаю, что никого выдвигать уже не будут.

Дмитрий Орешкин: Навального точно не допустят, это ещё год назад было понятно. А Собчак точно допустят, иначе зачем её было вытаскивать? Мне это кажется очевидным. При этом понятно, что есть некоторые политические договорённости. Она умная женщина, обозначила своё право говорить всё, что угодно, и ей это согласовали. Иначе это будет не Собчак, а тумба деревянная — поэтому, конечно, разрешили, дали отмашку. В Кремле, слава богу, не дураки сидят: они понимают, что нельзя совсем засушивать ситуацию. Конечно, она будет клеймить, критиковать, говорить про ошибки с Крымом и так далее. Ведь если она не будет клеймить, кто ж её слушать-то будет? Но принципиальное её отличие от Навального в том, что он действительно хочет стать президентом, а она – нет. Все останутся довольны, потому что она зафиксирует свой политический статус молодой восходящей звезды. А Кремль будет доволен, так как обеспечит явку. Как всегда в российской политике, нельзя сказать, что она спойлер и только спойлер, что она проект Кремля — и в то же время, нельзя сказать, что она не проект Кремля и не спойлер.

Фёдор Крашенинников: Я не стал бы ставить в один ряд Собчак и Навального, потому что Собчак – это очевидно вполне устраивающий Путина кандидат, иначе бы её не звали на федеральный канал и не давали там выступать. Как мы знаем, Навального ни разу ни на один федеральный канал не позвали. Даже если её допустят к участию — в чём я сильно сомневаюсь — она будет одним из голосов в хоре людей, чья задача придавать интригу мероприятию, в котором никакой интриги нет. Но я думаю, что, скорее всего, её не допустят, потому что на фоне других старичков Путин должен казаться молодым, энергичным и вообще ничто не должно отвлекать внимания от Владимира Владимировича Путина. Это его праздник, его карнавал, он там будет примадонна, он в главной роли. Зачем ему какие-то ненужные волнения?

Навальный отличается от Собчак тем, что он говорит вещи неприятные лично Путину. Если его выпустить на экран, то он будет ругать лично Путина. Он будет говорить, что Путин должен уйти в отставку, потому что столько лет сидеть у власти – это слишком. То есть говорить то, о чём говорить ни в коем случае нельзя. У нас в стране можно кого угодно ругать, критиковать, что угодно требовать, но нельзя бить прямой наводкой по Путину. Навальный неуправляемый в этом смысле человек. Путин хочет, чтобы всё было, как во время его выступления на форуме добровольцев или на этом заводе в Нижнем Новгороде. Чтобы нагнанная восторженная толпа радостно кричала: «Мы вас поддерживаем, мы за вас!» И никаких оппонентов быть не должно.

Какова реальная поддержка Путина в России?

Андрей Манойло: У Путина колоссальный рейтинг. Приводят разные цифры, но можно уверенно говорить, что у него сейчас больше 50% реальный рейтинг, если подходить, отбросив все факторы. Это соответствует реальности. Такого рейтинга нет ни у одного из его соперников.

Дмитрий Орешкин: Спросите про Леонида Брежнева в 1977 году, все скажут: «Да, конечно, поддерживаем», — а потом идут домой и на кухне зубоскалят. Сейчас именно та ситуация, когда на все вопросы люди, слава богу, неглупые, отвечают «ну да». В этом-то и беда. А кого, кроме Брежнева, можно было поддерживать в 1978 или 1981 году? Владимира Путина тоже поддерживаем. И социологи не врут, люди так и отвечают. Но эта поддержка от отчаяния, потому что никого другого нет. И рейтинг отчаянный. А на выборы они не пойдут, потому что голосовать за него невозможно.

Явка не будет такой высокой, как хотелось бы. Совсем низкой она не будет, потому что есть электоральные султанаты, которые 90% нарисуют — их порядка 15 регионов. Есть губернаторы, которые понимают, что их карьера зависит от того, какие цифры они покажут. Зашкаливающей явки не будет. Всё пройдет в обстановке высокого трудового подъёма и всеобщего энтузиазма, но они не настоящие. Самое опасное – этот отрыв от реальности, в котором он [Путин], похоже, живёт. Леонид Ильич [Брежнев] ведь тоже верил, и Никита Сергеич [Хрущёв] верил, я уж не говорю про Иосифа Виссарионовича [Сталина].

Фёдор Крашенинников: Естественно, на предвыборных мероприятиях собирают сторонников. Это нормальная предвыборная технология, которая используется во всех странах. У Навального тоже собираются толпы, которые кричат «да!» Значит ли это, что вся Россия поддерживает Навального? Наверное, нет. И совершенно точно, что те люди, которых собирают по принципу лояльности, чтобы они кричали «да, Путин!», «да, мы тебя поддерживаем!», представляют только самих себя и больше никого. Поддержка абсолютно не всеобъемлющая. Я не сомневаюсь, что у Путина есть довольно большая поддержка, потому что в любом обществе существует довольно большой процент людей, склонных поддерживать любую действующую власть, какой бы она ни была. И такие люди есть в России; есть и у Путина, конечно, преданные поклонники… Но, по моим ощущениям, этих людей не восемьдесят процентов. Я думаю, в районе пятидесяти процентов. И если бы была действительно яркая кампания, где Путину противостоял кто-то убеждённый и готовый идти до конца, то неизвестно, чем бы это кончилось, процент мог бы и упасть.

Поэтому единственный способ Путину победить с внушительным процентом — просто не допустить тех людей, которые готовы с ним серьёзно бороться и которые будут ему мешать. Это колоссальная административная мобилизация. Всех бюджетников, кого можно, пригонят на участки и заставят проголосовать за Путина. И таким образом он, конечно, получит тот процент, который хочет. Я не вижу других оснований сформировать явку, я не понимаю, зачем люди пойдут на выборы. Потому что, если люди за Путина, то какой смысл туда идти? Все же знают – победит Путин. На этих выборах он не может проиграть. Это его день рождения и будет странно, если поздравлять будут не его. Соответственно, и те, кто за него, могут решить – а зачем ходить, он же всё равно победит. А те, кто против него… Я тем более не понимаю, зачем им на эти выборы ходить. Потому что известно, что он победит. Они [власть] сами убили всякую интригу в этих выборах, и единственное, что им остаётся – это административная мобилизация из-под палки, на пинках и так далее. Ну, лотереи всякие и прочие грязные ухищрения.

Подготовили Маша Всё-Таки и Мария Осина / ИА «Диалог»