Год без газет БМГ: вспоминаем «Невское время», «Вечерний Петербург» и «Смену»

Михаил Иванов: «При таком подходе можно закрыть 95 процентов российских газет»

Михаил Иванов был главным редактором «Невского времени» с 2006 по 2015 годы, а теперь возглавляет Агентство по развитию районных газет, которое существует при комитете по печати. Его мы спросили о последних днях и месяцах издания (от которых осталось много вопросов) – и о том, насколько в наше время верны тезисы о неизбежной «смерти» печатной прессы и наступлении Интернета.

— У меня сложилось впечатление, что все десять месяцев, которые прошли между смертью Олега Константиновича Руднова (с последующей передачей БМГ в управление Араму Габрелянову) и фактическим закрытием газет, никто так и не высказывал никаких предложений по реформированию газеты – и не требовал их от вас как от руководителя газеты. Ставка с самого начала была сделана на её закрытие?

— Именно потому, что не было никаких переговоров или просто разговоров на эту тему, я не знаю, какая была установка. На меня никто не выходил; я сам пытался прояснить ситуацию, выходил на определённых – весьма влиятельных – людей… но у меня сложилось впечатление, что и они не знали, что с нами будет. Габрелянова я не видел ни разу – встретиться и поговорить с ним так и не удалось. Я был поставлен в условия, когда должен был с ним встретиться – когда председатель ЗС Вячеслав Серафимович Макаров направлял ему письма с предложением обсудить дальнейшую судьбу газет БМГ… Я привозил письма, передавал секретарям, те, насколько я понимаю, передавали эти письма Габрелянову. Но дальнейшая их судьба – как и реакция – мне неизвестны.

— «Противная сторона» всё время приводила доводы о том, что газетный рынок убыточен, неперспективен…

— Если за этими выводами предполагать конкретные действия, то в России можно закрыть процентов так 95 газет. Газеты умрут, потому что по определению при нашем, увы, нищем рекламном рынке, при нашем очень низком уровне потребительской способности населения почти все газеты без спонсорской помощи обречены. Если исходить из этого критерия, то газеты надо закрывать – буквально все, за некоторым небольшим исключением.

Я считаю неприемлемым, когда на семимиллионную аудиторию приходится одна городская газета, и ни одного чисто городского телевизионного канала. Между прочим, газета «Невское время» была прибыльной, и именно за счёт рекламы: у нас был крупный рекламодатель – и мы всегда были в плюсе. И все успешные большие газеты – как у нас, так и на Западе – живут за счёт крупного рекламодателя, а не каких-то мелких объявлений. Этот рекламодатель имеет право, если его интерес к изданию остывает, аннулировать соглашение…

— Но в случае с «Невским временем» этого не произошло до конца?

— Нет, не произошло.

— Давайте перейдём к промежуточному периоду – уже после того, как закрылись наши издания. Городская власть вела переговоры о том, чтобы сохранить газеты…

— Законодательная власть, по крайней мере, предлагала обсудить этот вопрос – как спасти старейшие газетные брэнды Санкт-Петербурга. Или хотя бы некоторые из них. В этом отношении очень активную позицию, к моему приятному удивлению занял Вячеслав Макаров – он подошёл к делу решительно и серьёзно. Он понимал, что для города такие брэнды, как «Смена», «Вечерний Петербург», «Невское время» — не пустой звук.

— Но если говорить о брэндах… даже новая «Вечёрка» фактически издаётся под новым названием. В своё время звучала даже сумма, за которую Габрелянов готов продать эти брэнды – 150 миллионов рублей: якобы он собирался их как-то дальше развивать…

— Здесь я могу только цитировать некие не вполне надёжные источники… Но вся история закрытия свидетельствовала о том, что господин Габрелянов, мягко говоря, был настроен индифферентно к этим проектам, а остальное – от лукавого. Причины, которые лежали в основе этого решения, были по-своему рациональны для него; приемлемы ли они для горожан, для подписчиков и читателей – уже другой вопрос.

— Сейчас в журналистике – особенно петербургской – наблюдается кризис. Возможно ли в обозримой перспективе какое-то восстановление рынка?

— Безусловно. Я думаю, это не только возможно – это произойдёт; просто Россия – уникальная страна, мы очень страстные люди, всегда бросаемся в крайности. Мы были самой читающей страной в мире, потом с таким же успехом можем превратиться в самую нечитающую страну в мире. Можем до умопомрачения увлечься планшетами и смартфонами, а потом – если это случится, я не удивлюсь – через несколько лет станем к ним равнодушны.

Я считаю, что гибель печатной продукции началась с гибели системы распространения. Я сам в своё время – ещё в советский период – подписывался на пять газет, но с одним непременным условием: чтобы я до того, как уйти утром в университет на учёбу, мог достать из почтового ящика и прочитать за завтраком. Я очень любил их прочитывать – три газеты за утренним чаем, а если у меня их не оказывалось, для меня это было маленькой трагедией, и я лез на стену! Как же так, ведь у меня уже выработался условный рефлекс. Если бы меня «кидали», как сейчас выражаются, по много раз в месяц – не приносили бы газеты – я бы перестал на них подписываться.

— Вы, наверное, помните, что уже в наше время в «Невском времени» был скандал с почтой – как раз по поводу доставки…

— Скандалы бывали постоянно… у распространителей, конечно, найдутся аргументы в пользу своего существования. Но процесс шёл так: сначала отмирала служба почтовых ящиков, потом начал отмирать и второй канал доставки прессы. Если на газету не подписываться, где ещё её можно достать? В ларьке – но они тоже начали исчезать. Оставалось метро, лотки на улицах… Но когда средства доставки мало-помалу увяли, упал и интерес к прессе как таковой.

Вторым этапом пошло увядать и качество самой журналистики – журналисты стали хуже писать, и этот процесс отчасти был объективным. Я сам помню времена, когда журналистов учили, что надо писать проще… и проще… и ещё проще, а в конце концов журналист во многих газетах превратился в такой станок, который печатал тексты, абсолютно лишённые литературных достоинств. Всё это искупалось некой скандальностью, жаренностью. Многие брезгливо морщили носы – в конце концов, на смену этим журналистам пришли те, кто уже не морщился, но при этом мало чего знал, и в итоге журналистика стала именно такой простой, как мечтали её отцы-основатели. Но потребители читать её почему-то не спешили.

— Переход в электронный формат происходит в любом случае. Одной из моих любимых иностранных газет в своё время была британская Independent – она не так давно тоже торжественно выпустила последний бумажный номер, и полностью перешла в Интернет. Может быть, подобное помогло бы спасти и издания БМГ?

— Думаю, что один из выходов заключался именно в этом – и, наверное, это был бы единственно правильный выход в сложившейся ситуации, когда денег стало меньше… но брэнд можно было бы сохранить. С прицелом на то, чтобы потом, когда всё это безумие прошло бы, вернуть его в бумажный формат. Но такого желания у собственника не было.

Вообще я считаю, что спор бумажных СМИ с «монстром» Интернета несколько надуман, на самом деле. Сторонники Интернета себя позиционируют как прогрессистов – в отличие от неких косных «консерваторов», которые держатся за бумажные издания. Это – большое упрощение: на самом деле всё не так. Допустим, есть некий условный Интернет как площадка для людей, которые хотят реализовать себя в письменном творчестве. Забудем про газеты… в Сети скажем, появляются люди, амбиции которых толкают их к тому, чтобы добиваться популярности. Наконец, из миллиона появляются десять лидеров, которые ярче всех (и бойче всех кричат «Я!») Вокруг них кристаллизуется некая постоянная аудитория. На следующем этапе эти лидеры сколачивают вокруг себя команды талантливых людей, которые их «Я» умножают, усиливают, делают ещё более потребительски выгодным – и собирают ещё большую аудиторию. В результате получается то, что называется… газетой. Появляется структура, коллектив людей, которые снабжают людей публицистикой, аналитикой, информацией – это и есть газета. И пусть она в электронной форме…

— Так сделал Илья Варламов…

— Я никогда не буду читать книгу в электронном формате – мне нравится пошуршать страницами. Но я не против, если кто-то её читает: нравится ему – пусть читает. Какая разница в конечном итоге? У меня глаза болят от компьютера – я лучше газету полистаю, мне это удобнее. Но все принципы подачи материала, его воздействия – они остаются теми же. И если оставить в покое Интернет-сообщество – они очень быстро, путём эволюции, кристаллизуется в некие структуры: мелкие издания, крупные, популярные, непопулярные, отстой и так далее… Это – та же пресса. Никакой угрозы для журналистики здесь нет.

Константин Миков: «В наших планах — развиваться дальше»

Константин Миков, занимавший пост главного редактора «Вечернего Петербурга» с 2006 года и до самого закрытия газеты, ныне возглавляет новое издание с очень похожим названием – «Вечерний Санкт-Петербург». Газета, которая выходит с мая нынешнего года на средства, выделенные из бюджета, во многом подхватила знамя старой «Вечёрки» — вплоть до того, что проводит традиционный легкоатлетический пробег из Пушкина в Петербург, который многие годы был одним из фирменных знаков той газеты.

— Насколько город оказал вам помощь – в сравнении с тем, что обещал сделать и что мог?

— Мы вообще после закрытия газеты «Вечерний Петербург» не предполагали, что появится помощь – причём вполне конкретная, потому что все обращения к федеральным и городским властям остались без определённого ответа. Единственный конкретный ответ, как оказалось, смог дать председатель Законодательного Собрания Вячеслав Макаров: он сказал, что постарается помочь журналистскому коллективу закрытых газет. И он это сделал: другое дело, что выделение средств поправкой из бюджета – их получение и освоение – это долгий процесс. У нас это растянулось практически на пять месяцев с того момента, как было принято решение. Мы прошли долгий путь, потому что для нас это было внове: мы не работали с бюджетными средствами, но потом мы поняли, что проект возможен – этот новый проект, который должен был стать пусть не полным, но преемником той «Вечёрки» — и газете быть.

Понятное дело, что за полгода коллектив уже не удалось сохранить в том объёме, в котором он существовал – многие журналисты нашли другую работу. Какое-то ядро мы сохранили – пусть не такое большое, как хотелось бы, и коллектив получился «новый-старый». Если посчитать печатающихся журналистов и технарей, то таких было около 15 человек. То есть примерно четверть…

— Как вы пришли к тому, чтобы делать вечернюю газету – ведь «Вечерний Петербург» таковой в последнее время всё-таки не являлся?

— «Вечёрка» выходила вечером в 80-е годы, а в 90-е, когда в стране начало меняться всё, ситуация изменилась. Причина была банальной: почта отказалась от вечерней доставки, заявив о том, что это невыгодно, и «Вечёрка» должна распространяться утром, как все газеты. А сейчас мы собрались и подумали – раз есть такой шанс, почему бы им не воспользоваться? Сейчас, кроме «Почты России», есть масса альтернативных служб доставки – поэтому мы нашли фирму, которая взялась за вечернее распространение газеты. Мало того – при нынешней бесплатной раздаче у метро мы смогли поднять тираж газеты до 33 тысяч, и в наших планах – её дальнейшее развитие. Это, во-первых, даёт газете массовую аудиторию, а во-вторых, избавляет её от зависимости от продаж или подписки. Любой, кто знает график выхода газеты, может её взять и почитать.

— А предполагается ли всё-таки переходить к другой финансовой модели – продаже и подписке – или газета и дальше останется бесплатной?

— Газета пока выходит всего 4 месяца. В планах, конечно, есть всё – и коммерческая составляющая, и подписка, которая, может быть, будет организована. Но пока преждевременно об этом говорить, потому что, во-первых сама редакция до сих пор в стадии формирования; во-вторых, мы только освоили систему работы с субсидией – там много сложностей – а в третьих, мы должны сделать рекламодателю конкретные предложения. Мы сейчас их формируем, потому что существуют свои сложности: например, субсидия чётко покрывает подготовку газеты и её печать, а рекламодателю понадобилось бы платить за печать рекламных модулей.

* * *

Автор этих строк проработал в «Невском времени» десять полных лет — с июля 2005 года по октябрь 2015-го. Сначала — как обычный корреспондент отдела информации, то есть городской репортёр. Затем — как заместитель редактора аналитического отдела всей Балтийской медиа-группы. Однако и официально (трудовая книжка была именно в «НВ»), и мысленно я всегда оставался сотрудником именно «Невского времени», где к тому же с 2011 по 2015 годы вёл еженедельную рубрику переводных материалов (а с весны 2013 года — и ежедневную подборку). Десять лет — это огромный срок, и то, что произошло в моей жизни за это время, стало определяющим и с профессиональной, и с личной точки зрения. Тем больнее было осенью прошлого года навсегда покидать редакцию…

Напомним, что после смерти в январе 2015 года президента БМГ Олега Константиновича Руднова фактический собственник отдал холдинг в управление Араму Габрелянову – руководителю группы Life. Последний в июле 2015 года закрыл новостной портал «БалтИнфо», в октябре – три газеты БМГ (последние номера «Смены» и «Вечернего Петербурга» вышли 12 октября, «Невского времени» — 17 октября); телеканал 100ТВ на его частоте сменило новое эфирное издание Life78. Единственным из СМИ прежнего холдинга, которое уцелело и даже сохранило прежнее название, оказалось «Радио Балтика», но и оно поменяло формат на новостной.

Подготовил Илья Снопченко / ИА «Диалог»