Сутки молчания

14:55. Срочно пишу сообщение жене «ВКонтакте», чтобы она не удивлялась, и сразу предлагаю, где и когда мы встретимся вечером. Сразу возникает мысль, что раньше ведь люди как-то договаривались о встречах и – о боже! – даже о свиданиях, не имея ни сотовых телефонов, ни соцсетей, чтобы в случае чего сообщить: «Милая, я опаздываю на 15 минут, ты пока сходи перекусить». Опоздал – упустил своё счастье. Правда, её реакция оказывается неожиданной: «Наконец-то отдохну от этой болтовни». Пока есть время, спрашиваю редактора – почему я? Ответ тоже получаю неожиданный: «Ты самый разговорчивый, всё время рассказываешь какие-то истории». Это для меня удивительно, потому что в детстве и молодости никак не считался душой компании – наоборот, меня считали типом угрюмым и необщительным. Что ж – проверим, насколько мне удастся вернуться к этому амплуа!

15:00. Урочное время наступило. Закрываю в браузере все окна соцсети – даже те, в которых велась рабочая переписка. Наскоро пишу в Skype другу, с которым беседовал в этот момент, что на какое-то время буду недоступен. Мысленно командую себе замолчать и оглядываю кабинет – к счастью, в этот день в нём немноголюдно. Правда, когда я прохожу через обеденную зону, лишь в последний момент удаётся сдержаться, чтобы не пожелать приятного аппетита коллеге, которая решила пообедать. Сотоварищи по работе обещают начать надо мной издеваться – но этого в итоге, к счастью, так и не происходит.

16:05. Прибегает наш фотограф Андрей, и я опять с трудом останавливаю себя в последний момент, чтобы не поздороваться – в итоге просто машу рукой и улыбаюсь. «Он не может говорить», — с ехидцей замечает редактор, и Андрей понимающе кивает – в конце концов, мы обсуждали эту затею в том же рабочем чате. Он отдаёт мне объектив и бежит дальше по делам.

16:20. Мне пора принимать ведение ленты новостей. Просматривая готовящиеся к выходу материалы, я вижу, что к одному из них взяли фотографию из фотобанка, и опять едва не начинаю говорить, чтобы объяснить, что у меня в архиве, в принципе, есть подобная… Прикидываю в уме, что жестами это не объяснить, и решаю не связываться.

16:35. Опять гости! Приходит оператор Илья, который, в отличие от Андрея, не в курсе моего нынешнего положения. Я снова в последний момент останавливаю себя, и просто пожимаю ему руку. «Он не может говорить»… К счастью, дело у него не ко мне, и провала на старте удаётся избежать.

В принципе, сегодня от необходимости вести постоянную коммуникацию меня спасает необходимость расшифровывать длинную беседу. Полдня на это я уже убил, а проклятая аудиозапись и не думает заканчиваться. Телефон, тем временем, продолжает периодически вибрировать – приходят какие-то уведомления, и я… честно говоря, я рад, что не приходится их просматривать. В обычные дни их количество меня порою утомляет, и я начинаю размышлять об «информационной перегрузке», от которой страдает современный человек. И ведь я никак не могу отнести себя к фанатикам электронных коммуникаций, которые подписаны на все мыслимые сервисы и регулярно ими пользуются.

18:05. И вот возникает необходимость воспользоваться соцсетью – нужно уточнить информацию о происшествии в любимом сообществе «ДТП и ЧП». Но сделать этого нельзя, и поэтому приходится ограничиться сведениями, предоставленными МЧС.

18:30. Офис постепенно пустеет, но прощаться с уходящими тоже не получается. Меня огорчает необходимость быть невежливым. В остальном отсутствие возможности говорить меня пока не напрягает – входящую информацию я получаю, киваю и спокойно работаю.

20:10. И всё-таки не всё удаётся коммуницировать при помощи жестов – мне приходится подозвать редактора и показать на мониторе информацию, которую никак не разъяснить иначе.

20:13. Опаньки! У меня всё-таки зазвонил телефон – впервые за день. Номер – незнакомый и… городской. Как понять, нет ли там чего-то важного? Поколебавшись, нажимаю «Отклонить вызов». Эта тайна останется нераскрытой (а впрочем, будет нужно – свяжутся ещё раз).

20:50. Новости отработаны, и пора собираться – я назначил встречу с женой на 21:20, на остановке общественного транспорта рядом с Малой Садовой улицей. Поразмыслив немного, решаю пройти требуемое расстояние пешком.

На улице уже многолюдно – всё-таки это вечер пятницы, пусть на дворе осень, и погода довольно холодная. Я думаю о том, что не хотелось бы встретить кого-то из знакомых – ведь тогда придётся здороваться, или делать вид, что я его не вижу. А это у меня получается плохо. Другая проблема – нужно идти аккуратно, чтобы никого случайно не толкнуть. Ведь в этом случае, опять-таки, нужно будет извиняться.

21:12. Я на месте. Время ещё есть, и я смотрю по сторонам – размышляя, что будет, если жена вдруг задержится или не придёт. Ведь я назвал время совершенно наобум, а её ответа так и не получил – вдруг у неё остались какие-то дела? Опять вспоминаю о временах, когда сотовых телефонов не было и в помине. Сколько времени я буду ждать, прежде чем пойду домой? Полчаса? 40 минут?

21:21. Размышления оказались бессмысленными – она появилась практически точно в отведённое время. Зато она разговаривает с кем-то по телефону – с другой стороны, это позволяет не беспокоиться о приветственном ритуале. Я машу ей рукой, она кивает в ответ, а потом жестом показывает, что нам надо идти пешком по Невскому – в сторону дома. Вплоть до Малой Конюшенной улицы она продолжает говорить с собеседником, а затем, зная о моём «состоянии», просто начинает рассказывать о своих делах. С усмешкой вспоминает, как недавно смотрела с подругой сборник киноновелл «Петербург только по любви»: в одном из фильмов речь шла как раз о паре, в которой молодой человек был глухонемым… ровно до тех пор, пока не понадобилось вызвать скорую помощь для раненого при дорожной аварии. Зачем он изображал неспособного говорить – зрители так и не поняли (могли только догадываться), но девушка, ясное дело, на это обиделась. Я думаю, что если бы я попал в ситуацию, когда от этого зависело бы нечто большее, чем успех эксперимента, я бы тоже «сорвался».

22:00. Сложнее становится молчать, когда жена рассказывает о своих делах: ведь то, что она говорит, требует какого-то эмоционального ответа. Я всеми силами пытаюсь этот ответ предоставить, при этом не заговорив – мимикой, жестами…

00:25. Оп-па! Я всё-таки сорвался. Не смог не сказать «Будь здорова» жене, когда она чихнула. Всё-таки вежливость меня когда-нибудь погубит. Ещё я замечаю, что довольно трудно бывает воздержаться от каких-то непроизвольных восклицаний – почему-то не говорить с самим собой сложнее, чем с окружающими…

10:35. Кто я? Где я? Ах да, это утро, пора на работу. Главное – не разговаривать: это я, к счастью, запомнил. Жена решает проводить меня до работы. Нам вполне удаётся найти приемлемый вариант «общения», но я задумываюсь о том, что многого всё равно не сумел бы сделать, не проявив себя идиотом или грубияном. Например, купить продукты в магазине – пусть даже в супермаркете можно набрать их в корзину и расплатиться на кассе, с кассиром всё равно надо было бы общаться, а языка жестов я не знаю. Да, в некоторых магазинах есть автоматические кассы, но их слишком мало…

15:00. Сутки молчания заканчиваются – и очень вовремя, потому что совсем скоро в контору приходит уборщица, а следом и моя жена: она принесла обед. Я с нескрываемым удовольствием заканчиваю с обетом молчания и возвращаюсь к обычной жизни.

Итого: молчать в наше время сутки – задача довольно сложная, поскольку вербальная коммуникация предусмотрена этикетом: встречи, прощания, извинения, пожелания здоровья – это минимум. А вот без соцсетей и мессенджеров жить, если поставить такую задачу, вполне можно – в конце концов, через это каждый из нас проходит не реже раза в год, когда отправляется в отпуск.

Молчал Илья Снопченко / ИА «Диалог»