Авторы фильма о питерских барах: Если вы ждете картины про чад кутежа, мракобесие и драки — этого не будет

Расскажите про ваш проект — почему снимаете в Петербурге, почему не Москва? Чем столичные бары вам не угодили?

Валерий: По той простой причине, что живем мы в Петербурге. Хотя идея эта пришла в голову, когда мы были в Москве — удивлялись тому, что там так все разрозненно и в разных местах находится. На мой взгляд, такой культуры [как здесь] в Москве нет: там больше клубная история, а у нас именно барная. Вот, например, пройти по Рубинштейна — и все понятно. Мы давно хотели снять что-то в барах, но больше художественное что-то: хотелось запечатлеть все это дело, все эти тусовки. Раньше я много времени в них проводил…

А сейчас не проводите?

Валерий: Сейчас я уже смотрю на них по-другому, трезвым взглядом. Раньше как-то больше атмосферой проникался, а сейчас смотрю через Вовин видоискатель.

Владимир: Если посмотреть на Валеру, он написал в своем «ВКонтакте», что «романтизирует алкоголизм», вспоминая, как он это видел раньше. Я не из Петербурга, родился в Челябинске и большую часть жизни прожил там. В Питере я около 2,5 лет и, занимаясь этим проектом, вижу Питер таким, каким его видят, наверное, люди живущие здесь долго, либо выросшие здесь. Чем дальше, тем становится интереснее.

То есть Петербург город совсем особенный?

Владимир: В принципе каждый город такой. В каждом есть какая-то внутренность, если начать копать глубже. И вот в эту внутренность, мне кажется, мы сейчас и заходим. А с Москвой разница, конечно, большая, потому что там и площадок больше в городе, и людей больше…

И цены выше…

Владимир: И цены выше (смеется). Петербург — это явление более демократичное. В бары идут студенты, покупают себе пиво за сто рублей и радуются.

Валерий: Ну, за сто рублей уже все, сейчас не получится. Сейчас уже одно крафтовое осталось.

Вы давно знакомы? Когда решили заняться совместным проектом?

Валерий: Два года. Идея проекта родилась в августе прошлого года.

А у вас, Владимир, есть какое-то специальное образование оператора?

Владимир: У меня на самом деле образование инженера-программиста, а начав обучаться этому делу, интеллектуально-логическому, захотелось какого-то творчества. За камеру взялся и планомерно, начав с фотографии, все это переросло в журналистику, а из журналистики в авторское искусство: съемку клипов, видео, ну и кино теперь.

Скажите, а по какому принципу вы выбирали бары для проекта?

Валерий: Мы снимаем в старых барах, которые сохраняют, можно сказать, какую-то легендарность. Плюс брали для съемок бары, которые существуют уже как минимум года полтора, у которых уже сложилась какая-то история, — потому что их сейчас такое количество открывается… Нам звонят и говорят: «Приходите к нам». Мы приходим, и смотрим: «Господи, да что у вас снимать?!»

Когда мы услышали историю о том, что Radiobaby закрывается, мы подумали, что надо срочно туда бежать. Это очень грустно, конечно, что он закрылся, но для нашего фильма это большой не то что плюс… Это интересно. В тот момент, когда мы отсняли Radiobaby, мы подумали, что, раз он закрылся, надо пойти отснять тот, что открывается. Вот пойдем снимать бар, который находится еще совсем в стадии ремонта, бар «Почта», который раньше был у метро «Пушкинская». Мы хотим провести какие-то параллели, связать уже отснятое интервью с владельцем Radiobaby о закрытии бара с тем, как другие заведения открываются.

Расскажите немного о контингенте. Какого типа люди чаще всего встречаются в местах, в которые вы ходите? Что в них особенного?

Валерий: Я честно сразу скажу, что люди в этом фильме меня вообще мало интересуют. Этот фильм не о людях, а об атмосфере.

А какая атмосфера в нем будет показана?

Валерий: Я вообще не знаю, как это лучше выразить. Сидишь ты иногда в каком-нибудь баре, такой очень приятный, подшофе, и тебе хорошо. Не много выпил, но и не мало выпил. И тебе вообще до лампочки, есть люди в баре или нет, тебе самому хорошо. В данный момент это то место, в котором ты счастлив. И вот хочется этот момент передать. Не знаю, насколько у нас это получится. Это складывается из множества факторов, это больше внутри как-то, свой бэкграунд, грубо говоря. Нравится тебе зеленый цвет или не нравится, приятна ли форма стола, размер помещения, запах, освещение. Твое собственное печенье «Мадлен», с позволения сказать. Вот это я хочу передать. Иногда приходишь в бар, в котором, например, красные стены, и тебе как-то некомфортно, это не твое. А иногда приходишь, садишься, раз бокал, два бокал… И ты как-то и вне времени находишься.

То есть вы хотите рассказать петербуржцам, в какие бары приятнее всего ходить?

Валерий: Нет, я не хочу рекламировать ничего.

А какой тогда посыл? Вот посмотрят люди картину, и что они должны в ней увидеть?

Валерий: Все, что вы там увидите — зависит полностью от вас. Я-то могу много чего сказать, применить все доступные средства, чтобы донести свою мысль, но уж что из сказанного будет услышано, я не знаю. Так ведь и в любом простом разговоре бывает: говоришь-говоришь, а люди слышат то, что хотят… Почему, собственно, именно сейчас фильм захотелось снимать… Не последнюю роль сыграла и политическая, и экономическая ситуации. Динамичным фильм не будет. Познавательным — может быть, но мы не будем рассказывать историю, как это все начиналось и откуда пошло.

Он будет веселым?

Валерий: Вряд ли.

Владимир: Это будет какой-то больше «снимок времени», мне кажется.

Валерий: Нотки веселые, конечно, будут. Будет то, что получится. Это будет внутренняя грусть. Если кто-то захочет на него пойти в ожидании чада кутежа, мракобесия и драк, он этого не получит. Я ходил на Думскую чертову кучу лет назад, и, сколько мне ни рассказывали про поножовщину, драки и еще что-то такое — ни разу не встречал. Но как только мы пришли снимать…

Владимир: Вову выносили вместе с камерой… (смеется)

Валерий: Я сказал не снимать это. Мне это не надо. Нам это не очень интересно. Это субъективный взгляд. Я, конечно, понимаю, что это не совсем то, не вся правда, но… Так что, если вдруг кто-то возжелает пойти на фильм про алкоголиков и бурные события барной жизни — все это будет довольно грустно. Это авторский проект.

Название фильма «Прощайте, девчонки» — уже утвержденное?

Валерий: Уже точно так будет называться.

Владимир: Сначала названия не было.

Валерий: Оно на монтаже трейлера появилось.

Владимир: Мы подумали о том, что нужен какой-то материал в СМИ, чтобы нам было проще договариваться с барами, а не просто приходить. Раньше мы приходили вдвоем: в одной руке штатив, сзади рюкзак с техникой. Я жду, а Валера разговаривает с барменами, администраторами, можно ли у них поснимать. Мы решили изменить стратегию, сделать публикацию. Это оказалось несложно. Мы собрали трейлер, и тут как раз название родилось.

Валерий: Я уже как-то говорил, что в Москве ко мне пришло это ощущение: все веселятся, веселятся, а в воздухе витает какое-то неприятное чувство наступающего ада. Поэтому у меня аналогия, собственно говоря, возникла с книгой «Прощай, Берлин», и мне хотелось вытащить этот момент. Мне нужна была аналогия совсем не похожая, но в то же время с использованием слова «прощайте». Я сидел, смотрел материал, и это оказалось тем, что я искал — вот так название и появилось.

Я ни в коем случае не утверждаю, что у нас происходит то же самое, что происходило в Берлине в то время, но я хочу отразить некую мысль, что время веселья проходит.

К слову о Европе. Бывали в европейских питейных заведениях? Сильно они отличаются от местных, или есть что-то похожее?

Валерий: Я последний раз в самолете сидел года два назад. Давно уже никуда не выезжал, и мне уже трудно сказать, какая там ситуация. Последний раз я съездил в Дюссельдорф, который славен тем, что там, якобы, самая длинная барная улица. Ну прошелся я по некоторым барам… В некоторых да, ощущение у меня было, что я нахожусь дома. В Амстердаме походил… Весело там (смеется).

Владимир: Вот, например, хозяйка бара «Дюны». Она сама живет в Германии. На бары оказывают влияние деятельность создателя и место их пребывания. Я вот был в Берлине, и, допустим, «Дюны» очень напоминают мне там одно место. Название не помню, но они и правда очень похожи.

А как вы думайте, все ли бары, которые вы отсняли, будут работать, когда вы закончите фильм?

Валерий: Не знаю. Трудно сказать. Если сравнить с той же Испанией, где, вроде бы, какой-то чудовищный кризис, там идешь — и все пьют. Вроде все плохо, а на выпить всегда деньги есть. Возможно, у нас то же самое будет. Например, на The Village стабильно читаешь, что у нас планируется в следующем месяце открыть еще 30 баров. Кто в них ходит? Черт его знает… Как правильно заметил директор Radiobaby Олег, странно, что нет статистики, сколько их закроется.

Владимир: Если даже анализировать наш съемочный процесс, просто видя людей и общаясь с барменами, мне кажется, что это будет продолжаться в том или ином виде. Возможно, формат изменится, количество может измениться. Возможно, они начнут открываться так быстро и закрываться так часто, что для них даже не надо будет придумывать названий (смеется).

Валерий: Может они в других местах будут открываться. Хотя я, честно говоря, слабо себе представляю все эти питерские бары без обаяния центра. Это самая романтика.

Вы говорили о «барной культуре». А что это вообще за культура такая? Прийти, напиться дешевого алкоголя, потанцевать и упасть? Или прийти, заказать вина, сырную тарелку, послушать джаз и уйти?

Владимир: Мне кажется, это что-то среднее.

Валерий: А я думаю, что одно другому не мешает. Можно в одном баре почувствовать себя видным алкоголиком, а в другом месте почувствовать себя эстетом.

В одном из интервью вы говорили, что Петербург превращается в центр гедонизма. Гедонизм на уровне баров?

Владимир: Со своей стороны скажу, что в Петербург стремится очень много людей из других городов. Не буду утверждать, что всеми ими руководит именно профессиональная составляющая. Многие стремятся к некому образу жизни, который выглядит примерно так: ты занимаешься творческой работой часть своего дня, оставшуюся часть дня ты проводишь в общении с приятными тебе людьми.

А в Москве с этим плохо?

Владимир: Мне кажется, что в Петербурге тот уровень цен, который не сопоставим с Москвой. Из-за этого здесь можно быть более расслабленным. Больше времени посидеть в баре (смеется). В Москве ты знаешь, что тебе завтра нужно на работу, если ты не поработаешь, тебя уволят, ты не сможешь заплатить за квартиру… Здесь можно жить немного по-другому. Я вижу таких людей, которые могут не работать, например. Они постоянно вписываются к одному, другому, третьему… Как-то существуют. И все вот это и есть составляющая этого самого гедонизма, наверное.

Сколько материала вам еще осталось отснять?

Валерий: Хронику мы уже почти закончили, остались три бара, и на этом все. У нас еще останутся около пяти-шести интервью с владельцами и третья часть съемок — художественно-документальная. Мы будем воссоздавать поход двух людей, двух героев по барам. Через них я как раз и хотел какие-то идеи свои донести.

А кто будут эти герои? Вы?

Валерий: Нет, нечего мне в кадре делать (смеется). С этим пока самая большая проблема, надо найти этих двух людей.

Они должны быть на вас похожи?

Валерий: Нет, но они мне должны нравиться

А я вам подойду? Возьмете меня к себе сниматься?

Валерий: Это вопрос нравитесь вы мне или нет? (смеется)

Где можно будет посмотреть готовый фильм?

Валерий: Мы показ хотим какой-нибудь закрытый устроить. Ну, грубо говоря, если это будет интересно тем, кто участвовал в съемках, показать им. Потом, наверное, мы будем посылать фильм на фестивали. Мы тут съездили в прошлом году впервые на фестиваль.

Владимир: Ну, я уже на второй (смеется).

Валерий: МЫ съездили (смеется). Это Тверской международный (звучит жутко) фестиваль короткометражного кино и анимации. И мы там выиграли.

Какую работу вы тогда подавали? У вас их несколько?

Валерий: Да, мы, в общем-то, давно этим занимаемся. Ну, с тех пор, как мы знакомы.

Владимир: Как раз туда мы отправляли два видео. Одно из них — музыкальный клип петербургского коллектива Cats Park.

Валерий: Собственно, с ним мы и завоевали награду.

А планируете еще работать с музыкой? Интересно сотрудничать с музыкальными коллективами?

Валерий: Да, у нас основное направление в данный момент — это клипы.

Владимир: Интересны те сотрудничества, где клиентами являются люди, которые тебя не ограничивают, либо ограничивают минимально. Например, при съемках какого-то корпоративного видео рамок очень много, а здесь все-таки люди готовы экспериментировать сами и дать визуальную часть нам, полностью довериться…

Сложно, должно быть, найти в этой сфере людей, которые дают съемочной группе полную свободу…  SunSay, например, ставил какие-то рамки?

Валерий: Он просто пришел и сказал: «Я хотел бы, чтобы клип был яркий, в нем был обрыв и кадры с вертолета». Так что это больше пожелания.

Планируете работать над более масштабными проектами?

Владимир: В принципе наша концепция развития в том, что мы стараемся двигаться в сторону кино.

Валерий: Только ради этого все и затевалось, чтобы в кино уходить.

Всем известно про бюджеты художественных фильмов. Документальные тоже требуют большого финансирования? Ваш последний проект, в том числе…

Владимир: На самом деле нет. Оборудование мы не арендуем для фильма. То есть, мы купили камеру, которая сейчас позволяет снимать в темных условиях. Бывает, что берем что-то у знакомых, если нам это необходимо — оборудование для звука или свет. Раньше в аренду что-то брали, сейчас практически не берем. А себе… Себе мы ничего не платим. (смеется)

Валерий: Мы радуемся тому, что у нас руки из правильного места растут, поэтому мы можем снимать видео со скромной техникой, и это не будет влиять на качество.

Когда ожидается премьера? Есть какая-то точная дата?

Валерий: Это получится обещание, которое нужно будет выполнить. Так нельзя делать. Это зависит еще и от того, сколько у нас другой занятости. Мы же все делаем в свободное время. Самое сложное — отснять и грамотно собрать. Май… Июнь… Конец июня… (смеется). В общем, ждите.

Беседовала Екатерина Пархоменко / ИА «Диалог»