Александр Донской: Я знаю, задача любого частного музея – вызывать эмоцию

Какова судьба «Музея власти» на данный момент? Он закрыт безвозвратно?

По «Музею власти» ситуация такая: мы его открыли, но затем на собственника помещения надавили полиция и власти, и он нас из помещения выселил. Другое помещение мы найти не можем. Те, кто слышит название «Музей власти», они отказываются сдавать нам площадь в аренду. На текущий момент картины, которые не были арестованы, лежат на складе, а картины, которые были арестованы, до сих пор находятся в полиции. Директора «Музея власти» вызывали на допрос, но до сих пор ничего не прояснилось. Нам не сказали, есть ли в отношении нас какое-то дело, или нет. Ситуация не определенная, потому что до сих пор нет документов, даже по изъятым картинам.

А что с «Музеем эротики»?

Когда он был опечатан, я зашел через задний вход и открыл его. Он так и работает. Периодически к нам приходят люди с вопросами об изъятых картинах. Один раз приходил человек из полиции, спрашивал, кто арестовал картину. Из «Музея эротики» была изъята картина с Путиным и Обамой. С тех пор мы открылись и работаем. Еще, когда шел саммит G20, нам отключали свет. Но сейчас эти вещи прекратились.

А что стало с картинами, которые забрала полиция?

О судьбе картин ничего не известно. Даже юристы нам говорят, что никогда с чем-то подобным не сталкивались. То есть, в других случаях, даже если что-то делается неправильно, то правоохранительные органы хотя бы какие-то документы выдают, пусть и неправильно оформленные. У нас никаких документов нет. Мы не знаем, что сейчас с картинами происходит. Просто забрали, и все. По большому счету, их украли. Не отвечают не только на наши заявления. Мы писали в полицию, в прокуратуру. Не ответили ничего депутату Резнику. У него был депутатский запрос, сроки ответа на него прошли, а на запрос ни кто не ответил.

Почти день двери «Музея власти» были открыты и его никто не охранял. В это время неизвестные унесли несколько картин. Об их судьбе что-то известно?

Я в той ситуации сразу сказал, что мы не будем по этому поводу обращаться в органы. Ведь тогда музей был просто открыт, и кто-то, воспользовавшись ситуацией, унес две работы. Одна – с изображением Путина, а другая — с изображением Абрамовича. Сейчас несколько оставшихся картин со склада забрал в Финляндию один из галеристов. Он попросил отдавать картины тем, кто готов выставлять полотна в Европе. Я бы хотел найти место, чтобы выставлять их в Петербурге. Но я думаю, что постепенно все эти картины вывезут.

Во время всей ситуации с «Музеем власти» некоторые политические деятели обвинили Вас в провокации. Как вы оцениваете подобные обвинения?

Это вопрос восприятия. Например, тот же депутат Милонов называет себя «православным депутатом». Он, в принципе, действует как религиозный фанатик. Для него это, конечно, провокация. Он может все что угодно назвать провокацией. Я считаю, по-простому говоря, что это прикольно, интересно и необычно. Когда я увидел у художников эти картины, мне сразу захотелось их выставить и показать. Если наши ведущие политики говорят, что они борются с «голубой угрозой», то художник изображает их, например, того же Милонова, на фоне флага геев. Это нормально, потому что Милонов действительно сделал себе имя на геях, в этом нет ничего такого. У каждого свое виденье, — провокация это или нет. У меня было желание показать политиков разными. Того же Путина. Там были и портреты, написанные с любовью к нему, и написанные с иронией. Та же картина с Путиным в нижнем белье. Я знаю, что задача любой выставки, любого частного музея – вызывать эмоцию. Мы не можем существовать на государственные средства, как большинство других музеев. Если мы вызываем эмоцию – значит, люди платят за это деньги. Тот, кому нравится, приходит и платит деньги, а тот, кому не нравится, может не ходить. Некоторые люди, как депутат Милонов, считают, что они имеют право закрывать то, что им не нравится. Я считаю, что это бандитизм, и он действует как религиозный фанатик, наподобие «Талибана».

Как вы думаете, что стояло за визитами полицейских в «Музей власти»?

Все же понятно. Даже в прокуратуре об этом говорят. Женщина, которая вызывала директора, сказала, что этому предшествовало заявление Милонова, которое он сам написал. То есть, он не только публично выступал против «Музея власти», но он же и был инициатором всего этого. Это все проведено по его заявлению и под его руководством. Он вообще особенный депутат. Таких больше нет в России. В силу того, что большинство людей в нашей стране – консервативны, они эту деятельность поддерживают, а Милонов себе делает хороший пиар. В дальнейшем он будет развиваться, станет депутатом Госдумы. И будет на государственном уровне продолжать эту политику. Для меня это печально. Для него, с точки зрения роста, это хорошо.

Как обычные посетители, жители Петербурга и гости города, воспринимали работы, представленные в «Музее власти»? И как люди реагировали на закрытие музея?

Наиболее положительно люди реагировали как раз на те картины, которые изъяли. Они действительно вызывали эмоцию. Больше всего людям нравились картины, где были изображены Медведев и Путин в женском белье. Эта работа у нас висела за отдельной дверью. Люди открывали, и испытывали некий оргазм, фотографировали картину. Жители Петербурга очень живо реагировали на портрет Милонова. Людям был интерес и большой портрет Путина. На нем можно было писать отзывы, положительные, отрицательные, в общем, те, которые люди считают нужным писать о музее и о политиках. Более активно люди реагировали на закрытие музея. Если говорить про этот проект, то он стал самым популярным из всего, что я делал, и, наверное, самым популярным из всех частных музеев России. Но при этом он стал самым убыточным. Этот проект принес только чистые убытки. Потому что, кроме потери картин, платы аренды, проведения ремонта и развески картин, у нас еще забрали кассу с выручкой. Полиция ее до сих пор не отдает. Такая парадоксальная ситуация. Музей на текущий момент является самым известным, но при этом с точки зрения бизнеса он убыточный и еще спровоцировал интерес ко второму проекту – музею «Точка G» («Музей эротики» — ИА «Диалог»), который попытались закрыть.

Насколько вообще политика должна отражаться в творчестве?

Это виденье художника. Например, я знаю одного художника, который рисует только котов. Он рисует их в разных ситуациях. Они как будто бы живут человеческой жизнью. Это его позиция. И ему это нравится. А кому-то нравится политика. Вот, например, у Константина Алтунина есть большая серия политиков. Мне политика интересна, потому что я ей занимался. Возможно, это у меня отложилось под коркой, потому что меня выкинули из политики. Наверное, все равно я понимаю, что не смогу туда вернутся, но продолжаю ей интересоваться. Я про нее думаю. Допустим, я слежу за судьбой Навального. Как некоторые смотрят футбол и хоккей, я читаю новости про Навального.

Нужны ли вообще частные музеи и частные культурные учреждения?

Не понятно, кто это определяет. Нужны они или не нужны, независимо от мнения властей, мнения граждан или предпринимателей, они все равно будут появляться. Потому что есть люди, которые хотят таким образом, как минимум, проявляться. А как максимум на этом зарабатывать.

Должно ли их каким-либо образом поддерживать государство?

В нашей ситуации государство не будет поддерживать эти инициативы. На западе, например, поддерживают совершенно разные частные музеи. В том числе, «Музей гомосексуализма» в Берлине. Они считают нужным его поддерживать. Последний грант, который им выдали – 200 тысяч евро. В моем понимании, любую частную инициативу, и не только музеи, не нужно финансировать из бюджета. Потому что сейчас есть куча других проблем. Нужно просто не мешать. Какие бы частные инициативы не финансировались из бюджета, тут же начинается коррупция. Чиновники все равно будут субъективно это отбирать.

Есть ли у Вас друге культурные проекты, которые бы вы хотели реализовать в Петербурге?

Есть желание, и я уже работаю. Есть желание сделать «Музей смерти». В том, что нужно сделать этот проект, я убедился после того, как умер «Музей власти». Сейчас мы ведем переговоры с теми, у кого есть интересные экспонаты на эту тему. В том числе, заказана уже партия гробов из Ганы. Там делают очень причудливые гробы. Если человек при жизни любил «Coca-Cola», то ему делают гроб в виде бутылки из-под этого напитка. Если он был рыбаком – гроб в виде рыбы. Таких гробов будет двадцать. Кроме того, будут креативные урны для праха, коллекция мексиканских предметов, посвящённых смерти. В Мексике ей посвящен целый культ. Будет много скульптур, много различных предметов искусства. Этой темой я сейчас занимаюсь. Надеюсь, что вскоре этот проект будет реализован.

Беседовал Максим Кузнецов / ИА «Диалог»