Александр Ионов: «В России пока существует та свобода, когда можно ходить не по прямой линеечке, а немного отклоняться от железных правил»

Продюсер Гречки, создатель клуба «Ионотека» и фестиваля «Ионосфера» – таковы заслуги Александра Ионова, которого ещё «коронуют» титулом «Короля андеграунда». А с этого года он вписал себя и в историю фестиваля Stereoleto – там Александр станет организатором сцены андеграунда, где выступят группы его антилейбла. «Диалог» поговорил с Ионовым и узнал, почему тот не готов «служить большим артистам», зачем добавляет свою фамилию в название каждого нового бизнеса, и почему считает Россию свободной страной.

Зачем фестивалю Stereoleto сцена андеграунда Ionoteka Stage? Нет ли здесь противоречия, когда в одной программе и «Мумий Тролль», и «Ритуальные услуги»?

Как раз это очень логическое продолжение всего, что делал Илья Бортнюк, учредитель и организатор этого фестиваля на протяжении 20 лет. Вообще он, как известно, начинал в 90-х, в андеграунде, в культовом клубе «Тамтам». И, естественно, развил свою карьеру до того масштаба, когда у него играют известные европейские и российские группы, в том числе и «Мумий Тролль». Но Бортнюк понимает, что на данный момент в России происходит слияние: исполнители, которые находятся на андеграундном уровне, выходят на такие телешоу, как у Ивана Урганта. Илья почувствовал, что нужно добавлять к устоявшейся линейке артистов новые имена и уровни. Таким образом, нет противоречия — наоборот, всё развивается.

Так несколько лет назад Гречка, с которой я непосредственно работал, и группа «Пошлая Молли» появились на Первом канале. А «Пошлая Молли» – это подростки, которые когда-то записали у себя дома альбом на бесплатной компьютерной программе с соответствующим пластиковым звучанием. Ничего общего с профессионализмом – в традиционном понимании этого слова – это не имеет. Получилась такая дикая пощёчина профессионализму, а я такое всячески приветствую. А когда-то в начале 90-х вылезла такая группа, как Nirvana, она тоже играла в подвалах какое-то время – и внезапно появилась на телевидении США. Там, где показывали какой-нибудь напомаженный глэм-метал, стали выступать ребята в клетчатых помятых рубашках. Это происходит и в других странах, совершенно нормально.

Кто из списка Ionoteka Stage через год может «выстрелить» и оказаться на федеральных телеканалах?

Есть в программе Ionoteka Stage имена, которые больше на слуху, но не более того. Например, «Ритуальные услуги», выпустившие совсем недавно новый альбом. Или «Хозяйственное мыло» – группа, которая играет мелодичный, можно сказать, поп-рок. Думаю, они будут набирать обороты. Но не стану говорить, что завтра именно эти группы появятся на Первом канале и станут всероссийской сенсацией.

Я не занимаюсь ставками на скачках – это самое последнее дело, гадать на кофейной гуще, но можно делать предположения. Несколько лет назад высказал догадку, что в музыке станет популярен искренний, «настоящий» человек с гитарой. Я не мог знать, что это будет девушка семнадцати лет, что вообще появится Гречка. Но чувствовал, что среди всей этой электронной музыки, которая иногда бывает ненастоящей, сыгранной не от души, людям не хватает искреннего посыла, очень живого, чтобы они смогли проникнуться. Возможно, это связано с тем, что долгие годы в шоу-бизнесе, особенно в забронзовелом, присутствовал момент обратного – фонограмма, искусственность аранжировок, сделанных в студии, и не хватало отношения «от души». А с молодыми исполнителями работает ещё и другой фактор: когда слушатели от 14 до 25 лет узнают в них себя. Почему Гречка подкупила всех – естественно, неосознанно? Она выглядела, как та самая девчонка с соседней улицы. Когда ты видишь артиста, который больше похож на инопланетянина, это очень круто, но ты не можешь сказать: «Ой, я такой же».

А не мешает ли исполнителям, когда, глядя на них, люди думают: «Чем я хуже? Я такие же стихи в дневнике писала»?

Это помогает дуракам писать негативные комментарии с ненавистью. Такие хейтеры, которые сидят у себя дома на диване, конечно, могут думать, что и «я так спеть могу». Это было всегда. Люди с негативным отношением всегда существовали. Здесь же речь идёт о слушателях, которые воспринимают это позитивно. А если подобное отношение и имидж помогают приобрести поклонников – почему, собственно, и нет?

Если продолжить тему хейтеров и критиков: большинству людей вы известны как продюсер Гречки и только, это вам не мешает? Не задевает?

Пока нет. Это меня раздражает на уровне «комар зудит и спать мешает». Я не только продюсер Гречки, я работаю с кучей разных групп. Гречка – единственная из всех, что на данный момент поднялась на такой уровень. Естественно, люди, которые не особенно варятся в соусе независимой подпольной музыки, слышали только это имя – как верхушку айсберга. Для кого-то я могу войти в историю как продюсер этого одного альбома Гречки («Звёзды только ночью» – ИА «Диалог»), но для многих людей я известен как человек, который организовывал много мероприятий и вытягивал за уши из болота независимую музыку – видимо, нуждающуюся в этом. Она у нас ещё какая-то слабая и иногда запутавшаяся.

Свобода «Ионотеки» и Ионова

«Ионотека» могла появиться в другом городе? Или это было возможно только в Петербурге?

Говорить о том, что «Ионотека» невозможна без Петербурга, очень пафосно. Я родился здесь и вырос, и здесь она случилась – в этом есть приятная сентиментальность, но не более того. Думаю, что феномен «Ионотеки» – в её свободе, и она могла появится только в России. Очень многие наши соотечественники не способны думать о том, что Россия, на самом деле, самая свободная страна. Для них мои слова станут шоком и ядом. Я гражданин США, прожил там всю свою юность и молодость (15 лет в общей сложности), жил немного в Европе и могу разобраться, где есть свобода, а где нет.

Свобода есть в России, поэтому «Ионотека» могла появиться именно здесь, а не в странах, где в метрополитене ты вынимаешь яблоко, и к тебе подходит полицейский, который говорит, что здесь кушать нельзя. У нас тоже нельзя есть в метро, в каждом вагоне висят правила. Но вы когда-нибудь видели, чтобы полицейский заставил человека выкинуть яблоко в помойку? Ко мне в Сан-Франциско подошла женщина, когда я успел откусить кусочек яблока и сказала: «Выброси». Я хотел спрятать в рюкзак. «Нет, выброси в помойку, а то я отойду, и ты продолжишь есть», – настаивала она. Вот так там, наверное, борются со злом в виде яблока – почти библейская метафора. Там всё очень правильно и по закону, а в России пока существует та свобода, когда можно ходить не по прямой линеечке, а немного отклоняться от железных правил. Какие-то отклонения от нормы здесь возможны, а музыка – это и есть отклонение. Возьмите всех современных артистов: они не играют так, как их когда-то в академии научили. И большая часть современного искусства, начиная с позапрошлого века – это отклонение от какой-то академической нормы. На работы Ван Гога представители художественных школ смотрели как на странную и неправильную мазню – в итоге его полотна сейчас на сумках штампуют, настолько они популярны. И именно в России сейчас присутствует свобода, которая попросту позволяет такие отклонения от нормы. Свобода, порождающая что-то интересное, позволяющая расти.

То есть вы чувствуете себя свободным человеком сегодня в России?

Да, конечно. «Ионотека» – такое место, где в какой-то момент мы позволяли людям курить, что не является полным соответствием закону. Потом запретили, но сделали это из любви к человеку: посетители стали жаловаться, что накурено и дышать нечем. Я сам не курю, но здоровье – это личное дело каждого. И наш клуб до сих пор олицетворяет подобную свободу. Мы не просим следовать дресс-коду, стандарту поведения, каким-то рамкам. У нас проводятся ночные вечеринки, где людям предоставлена максимальная свобода поведения, что соответствует моим идеалам: человек (естественно, в пределах закона) не должен быть ограничен каким-то навязанными рамками.

А как владельцу клуба вам приходилось испытывать давление от проверяющих инстанций? Не грозили отменой концертов?

Нет, понятно, что существует структура власти и закона, с ними нужно сосуществовать, а большая часть людей пытается с ними бороться. Наше либеральное сообщество не понимает, что в абсолютно любой стране есть власть и закон, и одна из функций этих структур – что-то подавлять. Когда вы хотите, чтобы в саду росли красивые розы, вы уничтожите все сорняки и начнёте подавлять другие формы жизни… ради красоты. И ради общественного порядка власти подавляют странных людей, которые, например, танцуют на улице. Например, в Северной Корее «вырывают» абсолютно всё. Всюду такое происходит. Если бы я сейчас начал как диссидент жаловаться, что «Ионотеке» мешают работать – это было бы последним делом. Естественная гармония в том, чтобы сосуществовать, а не бороться с ветряными мельницами.

Но при этом «Ионотека» позиционирует себя как место для маргиналов, для людей, которые борются с депрессией, унынием или живут с этим…

Последнее верно. А вот маргиналы – это слово, которым обыватели называют людей, что не похожи на них. От маргинала до обывателя, на самом деле, один шаг – мы все люди. Часто вижу очень прилично одетых людей, в чёрных костюмах, которые, выпив алкоголь, легко превращаются в маргиналов. Это у них внутри. А есть те, кто может выпить океан, но останется скучным и ничего интересного вам не скажет, самое страшное – может кулаками помахать. Если в людях заложено что-то необычное, что отличает их от остальных, это выползет рано или поздно.

«Ионотека» – такое место, где подобные люди частенько собираются, их оно притягивает определённой энергией. Но я не считаю, что мы что-то культивируем (депрессию или уныние) – это всё уже существует. Нигде в «Ионотеке» не написано: «Давайте будем праздновать свою депрессию». Это просто площадка, которую я предоставляю. Считаю, что лучше подросток, который может страдать от депрессивных состояний и расстройств, придёт послушать концерт в 20:00 (когда ещё нет комендантского часа), чем пристрастится к наркотикам в каком-нибудь подъезде. И если ему нет 18 лет, мы не продадим ему алкоголь – в этом тоже сосуществование с законом. Но он может послушать музыку, может потанцевать, перевернуться в воздухе, прыгнуть со сцены. И в этом какое-то благо «Ионотеки» – это место для реализации энергии, которая у молодых людей с переизбытком присутствует.

«Ионотека», «Ионосфера», Ionoff Music – некоторые увидят в этом попытку создать культ личности. Дело в тщеславии или брендировании?

Это такое советское наследие, когда люди видят подобное, они думают: «Зачем он высовывается из нашего серого болота, где все должны быть одинаковыми и получать от Путина одинаковые деньги». Никто не задумывается в этот момент, что нужно быть личностями, отличаться других, и каждый может зарабатывать независимо от государства.

А сама история создания бренда началась с шутки. Мой первый фестиваль назывался по-другому и немного нецензурно – «Шум и шлюхи». Как-то в состоянии тяжёлого похмелья я написал своему другу сообщение: «Когда я умру, в честь меня назовите фестиваль «Ионосфера». И когда позже на название фестиваля многие начали жаловаться – особенно девушки – я подумал: чёрт с вами. Так с 2014 года он стал называться «Ионосфера». Затем возник клуб, и после фестиваля почему бы не использовать эту приставку? Получилась «Ионотека». Только спустя пару лет я вспомнил хорошую российскую и петербургскую традицию – называть бизнес по своему имени. Сейчас я открываю ещё один бар на Владимирском проспекте, он называется Ionoff Bar. Перебирал названия, хотел уйти от этого, понимая, что многие посчитают это нескромным – но осознал, что любое название всё равно притягивает моё имя: «от создателя такого». Хотя немного от этого устал, хочется придумать что-то оригинальное, потому что линейка бизнеса продолжается.

Касса взаимопомощи для музыкантов

Вы известны как открытый продюсер, у вас есть своя компания Ionoff Music, но сами вы её называете «антилейблом». Чем ваш подход к музыкантам отличается от других?

Я свою функцию и предназначение вижу в том, чтобы помогать молодым группам, дать им старт или толчок. Антилейбл позволяет получить цифровую дистрибуцию, попасть на такие платформы, как Apple Music и Яндекс.Музыка, организовать концерты, куда-то пробиться – на фестивали, например. Не с каждой группой так нянчусь, но есть коллективы, которые мне больше нравятся, и с ними работаю, физически, сижу в студии во время звукозаписи. Есть группы, которые уходят с лейбла, развиваются дальше – с большинством из них поддерживаю дружеские отношения. И приятно сказать, что эта группа, которая сегодня оказалась в высокой точке, начинала у меня.

Сейчас на антилейбле издаётся больше 100 групп. Не могу сказать, что все мы семья: иногда это просто издательский бизнес – помогаю с дистрибуцией. Когда вы начинающий исполнитель, то конторы, что публикуют музыку – например, Apple Music – не хотят с вами возиться. Для них ваше скачивание будет равняться 150 рублям в месяц, и гораздо интереснее им «Буерак» или Гречка, которые могут заработать миллионы. Поэтому молодые музыканты имеют дело через меня, и у них появляется возможность проникнуть на те же странички, что и известные группы. Ещё помогаю с созданием промо, пабликами, комментариями в СМИ. Иногда я называю это кассой взаимопомощи, хотя речь чаще идёт не о деньгах, а о пиаре и взаимном продвижении. Эта линейка бизнеса денег совершенно не приносит – зато окупается народной любовью и распространением имени. Ionoff Music – как ярлычок, прикрепляется всюду и распространяется.

Вы нашли Гречку и спродюсировали её первый альбом, но после старта перестали вместе работать. Дело в том, что вам интереснее сотрудничать с начинающими музыкантами или вы пока не готовы идти с исполнителями дальше?

Не то что не готов – у меня было много возможностей начать работать со взрослыми состоявшимися артистами, но просто не хочу этим заниматься. Возможно, тут можно говорить о тщеславии, но я никогда не буду работать на какую-то звезду, я не прислуга. А звёздам нужна обслуга – они достигают такого статуса, когда не могут выйти в магазин за колбасой. Той же Гречке требуется менеджер, ей нужна защита как минимум от мошенников, которые будут предлагать организовать концерт и некачественно это сделают. Звёздам нужен менеджмент, помощь и со студиями, и со всеми аспектами логистики, и с обслуживанием. Но при чём здесь я? В 2013 году у меня было предложение устроиться в клуб, где мне пришлось бы звонить менеджеру Бориса Гребенщикова и узнавать, какие бутерброды захочет звезда русского рока. Я никогда не хотел подобной работы, хотя уважаю людей, которые это делают: это служение артистам, но я просто не заточен под это. Лучше буду помогать другим и сверкать вместе с ними, чем таскать бутерброды.

Как начинающие артисты могут обратиться к продюсеру Ионову, и в каком случае вы станете с ними работать?

У меня открыта личка «ВКонтакте». Многие ругают эту социальную сеть – считают, что она детская и уже отживающая. Но я так не думаю: там сидит много молодых людей, для России эта сеть актуальна. Ко мне всегда можно обратиться, прислать демо-записи, и иногда я говорю: «Давайте издадим». Бывает, что человек может быть из другого города – например, из Тюмени. Какие концерты я ему там устрою? Никаких. Тогда пишу: «Будешь проездом в Петербурге – обращайся». Надо помнить, что люди часто заблуждаются: ошибочно думать, что Александр Ионов из Петербурга в едином мгновении создаст из вас звезду – это чушь. На самом деле всё зависит от вас самих, как от музыкантов, и от вашей публики. Нет никаких рецептов, но обращаться можно – почему бы и нет?

При выборе группы для антилейбла, есть ли музыкальные жанры и направления, с которыми вам не по пути?

Не работаю с тяжёлыми жанрами – и не потому, что я не люблю металл. Мне нравятся Black Sabbath, Metallica, Motorhead, но я никогда не играл такую музыку, не знаю, как выставить правильный звук для бас-гитары, для металла. А есть люди, которые в этом разбираются шикарно, у них своя тусовка, я просто туда не вхож и этим не занимаюсь. В рэп тоже особо не суюсь, хотя у меня есть исполнители, которые рядом с этим направлением и иногда читают – но это потому, что сейчас элементы хип-хопа повсюду.

Есть и такие жанры, с которыми я не будут работать из-за несовпадения вкусов. Это, например, какой-то совсем русский рок – в смысле жанра, а не национальности. Такие копии «Сплина» – очень разговорные, где десять куплетов за жизнь – это мне неинтересно. Я всё-таки работаю в специфическом инди-формате: это сопливая гитарная музыка о чувствах.

Пока о вас говорят, как о продюсере школьных и тинейджерских групп, отмечая среди резидентов вашего лейбла своеобразные копии Гречки. Это просто издержки музыкальной моды, или вы целенаправленно идёте таким путем?

Я стараюсь не выпускать копии Гречки. У меня есть парочка артисток, которые, да, немножко похожи на неё – но в каждом городе России можно насчитать 10 таких девочек, которые с гитарой что-то поют (и не дома, закрывшись, а уже присутствуют в интернете). Сейчас есть такой лейбл «Холодные звуки», который занимается исключительно жанром пост-бард, который популяризировала Гречка. У меня также иногда бывают группы, которые могут звучать немножко вторично. Но хочу напомнить, что Beatles и Rolling Stones тоже когда-то подражали американским блюзменам. Если внимательно смотреть фильм «Богемская рапсодия» про группу Queen, там есть одна строчка о том, как их сравнивали с Led Zeppelin. В самом начале своей карьеры – до того, как они расцвели – это были какие-то длинноволосые мужики, проникновенно поющие под тяжёлые гитары. И кто-то из дураков-критиков сказал тогда, что они лишь очередная копия Led Zeppelin. А получилась одна из самых уникальных групп в мире. Конечно, я не говорю, что мы Queen или Led Zeppelin, но хотелось бы. (смеётся) Очень часто группы начинают с заимствования, а потом вырываются и создают нечто новое.

Беседовала Рената Ильясова / ИА «Диалог»