Колядки, зимние забавы и визиты к начальству: как отмечали Рождество сто лет назад

Сухие цифры ВЦИОМ за октябрь этого года гласят — 96% россиян, отмечающих Новый год, против 77% тех, кто празднует Рождество. Но так было не всегда: ещё в начале ХХ века, когда Сочельник приходился не на 6 января, а на конец декабря, христианский праздник с запасом выигрывал по своему значению и статусу в календаре любого петербуржца — артиста, великого князя, рабочего или офицера. «Диалог» поговорил с этнографом, историками и знатоками петербургских традиций о том, каким оно было — дореволюционное Рождество в имперской столице.

Городские vs деревенские

Чуть более века назад Рождество — наряду с Пасхой — считали одним из главных праздников. Отмечали его и в аристократических особняках, и в крестьянских избах. Постились вплоть до окончания Сочельника 24 декабря по старому стилю (6 января по новому), чтобы после всенощной в церкви сесть за стол и оставить позади долгий Филиппов пост — 40 дней. К началу ХХ века городские и деревенские традиции празднования сильно отличались: на столицу влияние сильное оказали европейское Рождество и иной жизненный уклад.

И всё же с развитием Петербурга требовалось всё больше людей: по берегам Невы росли заводы, на улицах открывались лавки, застраивались вчерашние окраины. Крестьяне становились солдатами, приказчиками, прислугой, рабочими на мануфактурах. И вместе с собой привозили свои обычаи отмечать Рождество. Утром 25 декабря, как рассказывают сотрудники Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства, дети ходили колядовать (петь песни хозяевам разных домов и собирать угощение), а ближе к вечеру в окно или дверь могли постучать отроки (сейчас бы так назвали современных подростков) или ряженые взрослые. Опытные ходоки заранее готовили костюмы животных (лошадей или коз) и даже покойников и разыгрывали сценки. Хозяевам же полагалось вынести что-то съестное в подарок, тогда колядующие желали им урожайного (а в городе, скорее, успешного) и счастливого года.

«Если хозяева ничем не одаривали, то колядовщики могли не только обидные слова сказать, но и напакостить: облить дверь водой, чтобы она замёрзла, и у людей не получилось бы её отпереть и выйти из дома. Ряженые также грозились разбить окна или украсть. Уже после гуляний дети собирались и угощались тем, что удалось собрать. Взрослые же со всем наколядованным часто устраивали в отдельной (заранее подготовленной) избе вечёрки. Плясали, пели песни, играли в игры, могли даже подшучивать, рядиться в цыган, надевать страшные маски, менять голоса. Например, разыгрывали такое действо: брали где-нибудь гроб, заходили с ним в избу, ставили на стол и показывали представление — похороны. А потом покойник неожиданно оживал, чтобы напугать таких же ряженых»,- рассказала этномузыколог и заведующая концертным отделом Шереметевского дворца Анна Винсковская.

Описание этих обрядов подозрительно напоминают современный Хэллоуин. И сходство не случайно: люди верили, что дни между Рождеством и крещением — время, когда нечистая сила пробуждается и правит балом. Поэтому как только после службы садились за стол, то первую тарелку кутьи ставили для предков, чтобы задобрить и почтить их. И при всём при том эти поверья органично сочетались с церковными службами и православием. Колядующие легко могли зайти в гости к священнику, и тот бы их не выгнал. Религиозные и уличные песнопения тоже были схожи, хоть и пели их на разный лад. Строчки из Тропаря (это песнопение в честь православного праздника) Рождества Христова исполняли и певчие, и ряженые. К слову, мальчишки из церковного хора могли не только собирать сладости, но и настоящие деньги.

«На Рождество я, как и все певчие, ходил славить Христа, хором мы пели «Слава в вышних богу», концерт Барятинского и трио «Мрачные ночи». Это понравилось хозяевам — нам дали полтинник, спели в другом месте — получили шесть гривен, и таким образом мы набрали за день рублей шесть. На святки — хватит погулять», — так описал в мемуарах «Страницы из моей жизни» начало карьеры Фёдор Шаляпин (орфография и пунктуация сохранены).

Кстати, талант будущего солиста Императорских театров, в том числе и Мариинского, получил развитие, по его собственным воспоминаниям, именно в рождественскую пору. Маленький Федор как-то катался на деревянном коньке, замёрз и с мирской потребностью зашёл погреться в ближайшую церковь. Там он впервые услышал, как звучит стройный напев из нескольких голосов. «Мальчики эти держали какую-то загадочную разграфленную бумагу, и заглядывая в неё, выводили приятнейшие звуки. Я разинул от изумления рот. Послушал, послушал и задумчивый пошёл домой. Поют ровесники, такие же малыши, как я. Почему бы и мне не петь в хору. Может быть я мог голосом выводить стройные. Надоел я дома этими моими звуками до смерти всем, а главным образом матери. У меня был дискант (высокий певческий детский голос – ИА «Диалог»)!», — вспоминал в книге «Маска и душа» Шаляпин (орфография и пунктуация сохранены).

После Рождества на святки с помощью песен не только пополняли кошельки, но и гадали. Для этого использовали кольца, серёжки и другие мелкие украшения, а также набирали тарелки с водой — эти гадания называли подблюдными.

«Девушки, женщины, реже юноши собирались тёмными, долгими вечерами погадать на свою судьбу. Собирали мелкие предметы, чаще кольца, серьги, пуговки и прочее. Собирала эти вещи «знающая» женщина. Гадали по-разному: в одних домах предметы помещали в шапку, в других — в блюдо и закрывали сверху платком. А после исполняли заветные песни с обязательной «закрепкой» (присказкой). Например: «Кому поем, тому с добром. Кому сбудется — не минуется». «Знающая» запевала песню-предсказание, и все её подхватывали, в самом конце она доставала из блюда один или несколько предметов и объясняла значение строчек. Если юноша услышал: «Сидит воробей на изгороди, глядит воробей в чужую сторону», то ждала его дальняя дорога, возможно служба в армии. А если такие же слова выпадали девушке, то к ней должны были в скором времени наведаться сваты. Конечно, гадания были самые разные, в некоторых даже использовали петуха: девушки гадали на жениха — поймают петуха, одна держит, а остальные ставят перед ним зерно, зеркало, воду. Если петух, как только девушка его отпустит, направлялся к своему отражению — то будет избранник самолюбивым, если к воде — пьяницей, а к зерну — богатый», — рассказывает Анна Винсковская.

В дома состоятельных петербуржцев эти народные традиции тоже проникали постепенно — обычно с прислугой и нянями, которым доверяли воспитание малышей. Это традиционное представление о празднике в городе переплеталось с новыми, заимствованными из европейского Рождества, традициями. Например, обычай обмениваться подарками деревенским был чужд. Он пришёл из Германии, как и обмен открытками вместе с рождественским деревом. Всё благодаря Александре Фёдоровне, супруге Николая I. Интересно также, что свой вклад в увлечение и моду на ёлки внесли швейцарские кондитеры.

«Ещё в начале XIX века ёлка была сугубо лютеранской традицией, в русских домах её не ставили. Иностранные шоколатье в 30-40-х годах стали выставлять в своих витринах маленькие ёлочки, украшенные всевозможными сластями и изысканными сахарными фигурками. Стоили рождественские красавицы недёшево — от 20 до 200 рублей, но эта новинка всем понравилась. Со времени ёлочки «подросли», и в петербургских домах появились деревья с несъедобными украшениями», — отмечает методист Государственного музея истории Петербурга Анна Пугачёва.

Подарки, ёлка и страшные сказки

Рождество было также важным событием в жизни детей. Считалось, что этот день — олицетворявщий рождение Иисуса Христа, младенца-спасителя — наиболее близок малышам. «Рождество Христово и святая Пасха — праздники, по преимуществу, детские, и в них как будто исполняется сила слов Христовых: «Аще не будете яко дети, не имате внити в царствие Божие». Прочие праздники не столь доступны детскому разумению, и любезны для детей более по внешней обстановке, нежели по внутреннему значению… Однако же и из двух названных больших праздников — дитя скорее поймет и примет простым чувством Рождество Христово!», — писал историк церкви и обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев в своих сочинениях «Праздники Господни» (орфография и пунктуация сохранены).

Само ожидание вечера Сочельника, когда наконец под ёлкой появлялись подарки, зажигались огни, накрывали на стол, внушало детям чувство трепета перед праздником. Но в каждой семье — помимо общепринятых — были ещё и свои традиции. Так, в доме №2 на улице Графтио младшие Шаляпины с самого утра ждали нескольких коротких звонков в дверь — так всегда звонил отец. В начале ХХ века жизнь певца Фёдора Ивановича проходила между двух столиц: так уж сложилось, что у него было две семьи — петербургская и московская. В каком доме Шаляпин должен был проводить Рождество, определялось гастрольным графиком.

«Он был человеком неординарным, умел устроить для детей праздник. Под его руководством и с его участием в доме репетировали и показывали маленькие оперы и драматические сценки, где играли дети. За одним столом в доме Шаляпина могли оказаться сам хозяин с друзьями — Максимом Горьким и Михаилом Пришвиным. Гости сидели в Рождество у певца ночи напролёт, шутили, смеялись. Фёдор Иванович обладал отличным чувством юмора и имел большой запас весёлых историй», — рассказывает методист дома-музея Ф.И. Шаляпина Александра Французова.

По воспоминаниям детей, их отец любил и умел рассказывать сказки. И что интересно, он выбирал истории преимущественно фольклорные — как выходец из простого народа. Один сказ «Медведь и липовая нога» выделялся жутковатым сюжетом. Его завязка начиналась со зверя, застрявшего в капкане. Историю певец «украшал» театральной подачей — мимикой, интонацией, рёвом и скрипами. Однако в угоду детям заканчивалась она всегда хеппи-эндом. Кстати, Шаляпин не только умел рассказывать истории, но и делал неожиданные подарки. В его стиле было привезти на Рождество с гастролей экзотических животных — обезьянок и птиц. Хотя такой сюрприз был совсем нетипичным, дети тех лет находили под ёлкой обычно совсем другие подарки.

«Это были игрушки, причём могли быть самодельные из бумаги, канители, папье-маше или яичной скорлупы. Делать подарки своими руками было традицией. Тайно от малышей старшие сёстры и братья вместе с матерями и отцами мастерили и раскрашивали игрушки. Только со второй половины XIX века к процессу создания презентов подключились и младшие дети, они трудились, чтобы сделать сюрприз родителям. Причём это не считалось попыткой сэкономить средства, а наоборот — душевным и самым долгожданным подарком», — отмечает Анна Пугачёва.

Самым распространённым подарком к началу ХХ века стали лакомства, как для детей, так и взрослых. Опять же сладкий подарок родом из того времени не был попыткой попридержать деньги. Ведь пользующийся популярностью шоколад в те годы стоил недешево, тем более, что дарить его принято было наборами. Лакомства упаковывали в красивые бонбоньерки (конфетницы).

Подростки, особенно придирчивые к подаркам во все эпохи, находили же под ёлкой стопки книг. Если позволяли средства, то взрослые подбирали солидные издания в красивом переплёте для развития, которые оставались в семьях не одно поколение. Так, например, в своих детских дневниках физико-химик Пётр Ребиндер описал Рождество 1908-го года. В Сочельник для будущего учёного, который через 30 с лишним лет изобретёт «коктейль Молотова», устроили ёлку, куда пригласили друзей. Среди множества подарков мальчик выделил шашку и револьвер от бабушки, а также книгу «Робинзон Крузо» от мамы. Такой набор, отмечают эксперты, мог свести с ума любого сорванца. В начале века дети увлекались индейцами, путешествиями на луну, и все до одного мечтали бежать в Америку. Девушкам преподносили более практичные вещи, например, наборы для рукоделия. Такой подарок был намёком — пора оставить куклы, начать готовиться к созданию собственной семьи и ведению хозяйства.

Этикет и требования к подарку

Взрослым стали делать подарки только после 1850-х. А уже к концу века сложился определённый этикет — что можно, а что категорически нельзя дарить. Мужчинам иногда преподносили часы или цепочку к ним, а также брелоки. Гвардейскому офицеру ничего не стоило заехать к Фаберже или Кейбелю и заказать безделушку для сослуживца за 15 рублей. Сейчас же творения этих мастеров так просто не купить. Не возбранялось сделать и практичное преподношение — деньги, но не бумажные ассигнации, а монеты (могла быть даже одна, но большим номиналом).

«Женщинам деньги не дарили — это считалось моветоном. Также невозможно представить, чтобы мужчине или даме купили нижнее белье, носки или корсеты. Даже галстук считался излишне вольным подарком. Не дарили средства для ухода за собой, духи и одеколоны — то, что модно покупать в подарок сейчас. Это считалось дурным тоном и было равносильно фразе: «Вы не ухожены, вам нужна косметика, чтобы выглядеть лучше». Даже муж не мог преподнести такое жене», — подмечает Анна Пугачёва.

Женщинам могли подарить украшения и меха, но недорогие шубы, а например, небольшую меховую горжетку (маленький шарф или цельную шкурку пушного животного — лисицы, песца, норки, соболя, куницы) или оторочку на рукава. Перчатки, мантилья или муфта на Рождество считались подарками по сезону.

Однако не всегда чётко следовали этикету, особенно, когда дело касалось близких людей. Сергею Прокофьеву, юноше 16-ти лет, подарили игрушку — медвежонка. Предыстория гласит, что будущий композитор однажды взял в руки подаренного знакомой девочке медведя. Близкие поинтересовались, нравится ли ему игрушка, и если да, то они непременно подарят ему такую же. Сергей не придал этим «угрозам» никакого значения, пока не наступило Рождество 1908 года. «Вдруг сегодня на огромном подносе мама, папа, тётя Таня торжественно и со смехом подносят большого мохнатого медведя! Очаровательный зверь; кто ни приходил — всем ужасно нравится […]. Одним словом, медведь имел успех и сейчас сидит у меня на столе и плутовато посматривает по сторонам», — написал в дневнике Прокофьев (орфография и пунктуация сохранены).

Для городского населения с меньшими возможностями — а это купцы и мещане — был свой список: записная книжка, портмоне или кошелёк из коленкора, а для детей подошла бы детская книжка за 1 копейку из серии издательства «Новое время».

Рождество в тесном кругу

Скромного ли достатка или с гигантским капиталом петербуржцы стремились достойно провести важный христианский праздник в кругу семьи и близких. После поста и всенощной в домах накрывали столы. Весь день 24 декабря люди воздерживались от излишеств, предпочитая давать бой голоду кашей с мёдом. Но с появлением на небе первой звезды в особняках накрывали рождественские столы с молочным поросёнком, в то время как на кухне для прислуги подавали тушёную свинину с гречневой кашей.

Несмотря на семейственность праздника, не всем удавалось провести его дома. Фёдора Шаляпина, например, Рождество нередко заставало на гастролях в чужом, иногда и заграничном городе. Но даже в таких условиях он тянулся к русскому колориту. Например, когда Сочельник застал его в Коламбусе, певец пошёл в ресторан, где попросил сварить куриный бульончик — классическое блюдо русской кухни. Официант его не понял, поэтому в итоге принесли что-то очень странное: всё было подано раздельно — бульон, курица, картошка.

Связки были рабочим инструментом певца, но он не трясся над голосом и не упускал шанса поучаствовать в традиционных зимних забавах. Конечно, деревянные коньки остались в прошлом, но сохранились фотографии, где певец позирует на льду или рядом с финскими санями в гостях у Ильи Репина в Куоккале. Знает история музыки и композитора, который любил посещать каток не просто зимой, а прямо в Сочельник. «Днём был на пустынном катке. Сегодня сделал шестнадцать туров, это прямо подвиг; какой-то полковник с кадетом и барышней стали даже следить за моим терпеливым круговращением. Моросил мелкий дождик; лёд был блестящий и как вода отражал деревья, небо и мою бегущую фигуру», — оставил запись в дневнике Сергей Прокофьев (орфография и пунктуация сохранены).

Впрочем, у большинства петербуржцев было в это время множество бытовых предрождественских хлопот. Жильцы доходных домов по традиции одаривали деньгами прислугу, дворника, швейцара и лифтёра, если таковой был. Тот же дворник обходил и поздравлял жильцов со Святым Рождеством и мог собрать приличную сумму: в квартире состоятельной семьи ему давали рубль, люди, что снимали жилье попроще — 50 копеек, а обитатели каморок на чердаках и в подвалах — по 3 копейки. В собственных домах тоже было принято одаривать прислугу исключительно деньгами.

У чиновников на праздники обязательно был запланирован визит к начальству в неприсутственные дни с 24 по 27 декабря. Подчинённые должны были лично посетить руководителя, выразить своё почтение и оставить визитную карточку с поздравлением. А вот вышестоящие чины могли и не принять, как рассказали в музее городской истории: все понимали, что главное зафиксировать сам факт поздравления. Отношения между должностными лицами были чисто рабочими, подарков не предусматривалось.

Иная атмосфера в праздники царила среди военных. Армейское братство было дружнее класса чиновников, да и конец года обычно проходил в ожидании новых наград и назначений, которые по традиции объявлялись 1 января. По всему городу шли торжественные службы в полковых церквях для военных. Под сводами храмов офицеры и нижние чины молились вместе.

«Офицеры в Сочельник всегда обходили свои подразделения и поздравляли солдат. В казармах стояли ёлки, а также неизменно висели иконы полкового и ротного праздников. К это времени ставили ещё и образ Спаса Нерукотворного. Обязательно пели рождественские гимны и накрывали стол. А после того, как офицеры всех подчинённых поздравили, они собирались своей закрытой корпорацией в полковом офицерском собрании. Вообще офицеры были закрытой группой, и членов семьи на свои события приглашали нечасто. Иногда в Рождество это допускалось, и полковые дамы, жёны могли присутствовать на собрании. И всё же оставаться до ночи им не позволяли», — рассказал старший научный сотрудник Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи Александр Кайгородцев.

Великие князья и княгини обычно ограничивались только поздравлениями, а сам праздник отмечали в кругу семьи. Иногда они навещали подшефные полки на второй и третий день святок. Большинство Романовых были почётными шефами нескольких частей. У императора Николая II, например, под шефством был целый ряд гвардейских и армейских пехотных, гренадерских, стрелковых и артиллерийских частей русской армии.

В семьях императора и великих князей подарками также обменивались, как и остальные петербуржцы. В списках были книги, конфеты, шоколад и фарфор. Отличалось само качество вещей, а также использованные материалы, из которых делали такие рождественские сюрпризы.

«Лакомства преподносились в качестве презента в серебряных или золотых бонбоньерках, дарили фарфоровые статуэтки или посуду. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна собирала датский фарфор, и все это знали. Поэтому на Рождество она получала очередное пополнение к своей коллекции. Но чисто «романовского» подарка не было, на пасху иначе — яйца Фаберже», — рассказывает методист Анна Пугачёва.

В дневниках же члены императорской семьи без особого пиетета относились к таким предметам роскоши. «Получили взаимно массу чудных подарков», — это всё, что написал Николай II в 1903 году дневнике в праздничную пору. «Было тут много красивых и изящных вещей, и все остались очень довольны», — описал гору подарков великий князь Константин Константинович. Поэтому чтобы узнать, какие вещи считались особенными, придётся изучить немало дневниковых страниц. В 1904 году, например, знаменитый КР (псевдоним, под которым публиковался князь Константин Константинович) составил перечень подаренного: спичечница из песчаника и нефритовая пепельница, оправленные серебряными змеями («от недавно вошедшего в моду ювелира Фаберже»), несколько стеклянных французских вещей от Гризара и «множество исторических книг, нужных мне для трагедии». Часто прямо в рождественский вечер Романовы садились писать письма: нужно было отблагодарить всех за поздравления и подарки. Любили в это время и просто сыграть в триктрак (это старинная французская настольная игра) или разложить пасьянс.

С убранством главной ёлки (как правило она стояла в столовой) не торопились. Рождественское дерево в те времена было исключительно живым, и чтобы оно не осыпалось раньше времени, его устанавливали и украшали к самому Сочельнику.

«Завтрак в Греческой зале; елку отодвинули в конец залы, к арке в залу Мира, и к дереву приставлен длинный стол, за которым мы и трапезуем до 6 января включительно, когда елку уберут. Она нынче очень удалась — большая, пышная и вся словно залитая золотым и серебряным дождем», — записал в 1908 году в дневник КР. Помимо большой ёлки, во дворцах украшали ещё отдельно праздничные деревья для детей и отдельно для взрослых. Кстати, подарки младшие Романовы открывали не в полночь, как сейчас, а после пяти вечера, когда заканчивалась служба в семейной церкви. Броситься к ёлке и искать свои подарки дети могли только после знака от главы семейства — звонка в колокольчик.

Приглашали Романовы на праздник и Дедушку Мороза, ещё не того бородача, которого знали советские дети, а его прототип. В Мраморном дворце в 1911 году его роль для младших детей играл не папа — Константин Константинович, а его сын — Костя Романов. Впрочем, дети не узнали своего старшего брата и приняли за настоящего, как вспоминает в дневнике глава семьи.

После службы всегда усаживались за стол — у императора была традиция ездить в Гатчину на ёлку к своей матери Марии Фёдоровне. И только после ужина с подарками от вдовствующей императрицы возвращались обратно, в Царское село, к маленькой ёлочке, которую для Ники с Алекс (так близкие ласково называли императорскую чету) традиционно украшали в личных покоях.

«Возился и готовился к рассылке подарков с 2 до 4 час. Детская Елка была наверху, в большой угловой комнате. В 5 час. поехал в Гатчину. Был с Мама и другими у всенощной, и затем была семейная Елка, как всегда, в комнатах Марии Федоровны. Обедали, и в 10 ½ я вернулся в Царское. Зажгли нашу маленькую Елку в спальне, тоже, как часто бывало. Получили взаимно массу чудных подарков», — такое описание Рождества 1904 года сохранилось благодаря записям Николая II (орфография и пунктуация сохранены). Надо отметить, что Сочельник был единственным днём праздника, когда император и великие князья могли провести весь день с семьей. Уже с 25 января начинались разъезды: в манеж, Гатчину, военный лазарет и другие места, где были расквартированы подшефные полки, располагались учебные заведения или госпитали.

Наш современный Новый год много перенял у дореволюционного Рождества: ёлку, подарки, концепцию «семейного праздника». Удалось ему и лишить Сочельник статуса главного вечера-ночи страны. Но в том, как люди XXI века суетятся весь день, чтобы сесть за стол в полночь, как гадают под речь президента о том, что их ждёт в будущем году — есть, конечно, и частичка того самого Рождества родом из имперской столицы.

Подготовила Рената Ильясова / ИА «Диалог»

Об истории празднования Нового года в прошлом столетии — читайте здесь.