Фантастические школы и где они обитают: как работают нестандартные подходы к образованию

«А голову ты дома не забыл?», «Рассажу сладкую парочку!», «Звонок для учителя, а не для вас», «Дневник — это твоё лицо», «Двойку в журнал ставлю только карандашом!», «Телефон получишь в конце урока». Мы помним эти грозные фразы школьных учителей, призванные устрашить учеников. Это — «классика», но современность предлагает альтернативные подходы к образованию с учителями-товарищами, учителями-программами или вовсе без них. В преддверии Дня учителя «Диалог» изучил особенности популярных альтернативных систем образования, действующих сегодня в России, и поговорил с теми, кто сам обучался нестандартным образом, или отдал в такие школы своих детей.

Вальдорфская школа

Вальдорфская школа в следующем году отметит своё столетие. Система, базирующаяся на антропософских представлениях (учение, выделившееся из теософии, основанное в 1912 Рудольфом Штейнером с целью открыть широкому кругу методы саморазвития и духовного познания с помощью мышления человека — ИА «Диалог»), была создана в 1919 году. Сейчас школ, работающих по этой системе, — свыше тысячи в разных странах. В России, по данным Ассоциации вальдорфских школ, таких — 19. При том, что вальдорфские школы являются общеобразовательными, в младших классах занятия ведутся практически без учебников. Кроме того, школьникам не ставят оценок. Основная идея вальдорфской или штайнеровской (по имени основателя учения Рудольфа Штейнера) зиждется на том, что обучение происходит, исходя из потребностей ребёнка и индивидуального отношения к нему. Задача вальдорфской педагогики — развитие не только интеллектуальных способностей детей, но и их эмоционального взросления. Среди способов преподавания есть так называемый метод «душевной экономии», который заключается в том, что в процессе обучения у детей развивают те умения, которые ребёнок может освоить в своём возрасте. В младших классах — это память, мелкая моторика, рукоделие и подвижные игры, в более старших — абстрактное мышление.

Консультант международного Института развития человека и организации IMO, член Европейского Совета вальдорфского образования, сооснователь «Самарской вальдорфской школы» Сергей Ивашкин в беседе с корреспондентом «Диалога» поясняет, что вальдорфская педагогика создаёт условия для саморазвития трёх базовых компетенций ребёнка, которые есть от рождения у каждого: а именно способности действовать,  воспринимать и сочувствовать, а также способности мыслить.

«В разных возрастах эти способности проявляются по-разному. Задача педагогов – учителей и родителей — знать, как поддержать это развитие. Деятельность вальдорфской педагогики направлена на создание условий для развития области мышления, способности воспринимать и сочувствовать, на сферу воли. Все предметные области — средство развития этих трёх компетенций. Попутно получаются естественным образом и знания окружающего мира, знания социальные и необходимые для дальнейшего развития в высших учебных заведениях, в самых разных профессиях», — считает педагог.

Выбор школы и методики, по его словам, во многом зависит от мировоззрения родителей. «К сожалению, в вальдорфских школах много интересных привлекательных сторон (звучит странно, но это так) и туда приходят самые разные семьи. Кто-то из-за любви к детям, кто-то из-за относительной свободы, кто-то из соображений, что альтернативных школ просто нет – есть варианты общей системы в модифицированном виде. Часть приходит по убеждениям, часть спасаться от жёсткой системы образования в других школах. Поэтому вальдорфские школы ещё очень далеки от идеала», — говорит Ивашкин.

Однако привлекательные стороны школы, по мнению Ивашкина, одновременно могут стать и проблемой, поскольку среди как родителей, так и преподавателей есть люди, фрагментарно воспринимающие вальдорфскую педагогику. «Самое слабое место – высококлассные специалисты. Чтобы работать в вальдорфской школе, важно самому иметь хорошую основу в области мышления, в эмоциональной сфере, в сфере восприятия, иметь волевые качества. А такие люди везде нарасхват», — рассказывает Ивашкин.

Каждому школьнику, где бы он ни учился, всё равно приходится сдавать ЕГЭ для поступления в вуз, и этот экзамен в России максимально стандартизирован, что, по идее, должно вызывать сложности у учеников других школьных систем. По словам бывшего ученика вальдорфской школы Александра Пушкина, по средним результатам ЕГЭ вальдорфская школа — далеко не лучшая в городе.

«Тем не менее, сейчас, когда я уже закончил школу, я могу по достоинству оценить, что мне дало большее количество часов изучения искусств, чем в обычной школе. Возможно я не стал музыкантом или художником, но моё понятие и принятие искусства, а также ширина кругозора определённо не пострадали от моего обучения в вальдорфской школе», — считает он.

Сооснователь «Самарской вальдорфской школы» Сергей Ивашкин говорит, что сложности в вальдорфской школе, включая проблемы с ЕГЭ и ОГЭ, ничем не отличаются от сложностей учеников в обычных школах. «Основная особенность, что об этом начинают думать в девятом классе. А до этого у ребят даже отметок балльных нет – учатся из других мотивов. Потом наступает тестовая лихорадка, инспирируемая обществом и родителями. Но в девятом можно уже и полихорадиться – здоровые подростки нуждаются в напряжении. Физическое напряжение в вальдорфских школах организуют и раньше. Правда, я бы добавил. Всё-таки, походы, байдарки, земледелие, садоводство, работа с камнем не достаточно напрягают наше подрастающее поколение. Критика часто возникает из инстинкта самозащиты – люди подсознательно понимают, что так правильно, но поскольку сами не могут так сделать в силу ряда причин, то критикуют всё, что не так, как у них. Сложности не отличаются от сложностей ребят из других школ», — рассказывает педагог.

Что касается последующей адаптации и поступления в вуз, Ивашкин полагает, что в «долгом детстве» нет ничего плохого. У вальдорфской школы, по его словам, нет фантастической функции выпускать «сверхординарного человека с необычной судьбой», однако необычным в их судьбе является тот факт, что они учились в вальдорфской школе.

«Профессор Массачусетского Технологического института отметил, что вальдорфские выпускники на первых курсах уступают в области пользования компьютерными технологиями, но выходят вперёд, когда дело доходит до писания программ. Если вы переложите это на жизнь, то будет прямая аналогия – кто тренируется к адаптации, тот быстрее входит в правила окружения и приспосабливается в ранней молодости. Но им придётся потом следовать программам, написанным теми, кто долго находился в свободной «детской» деятельности. Как вы говорите, «в комфортных условиях». Так было и сто, и двести лет назад, только на другом уровне, но в таком же раскладе. Дети дворян имели долгое детство и становились носителями и создателями новой культуры. Крестьяне и ремесленники своих детей учили ремёслам с детства. И в подростковом возрасте они уже были работниками. Детство заканчивалось с пубертатом. Единственное различие, но важное, — сейчас семья может предпринять усилие, чтобы дать своему ребёнку долгое детство вне в зависимости от рождения. Это трудно, но возможно. Но нужно твёрдо знать, что такое правильное детство, юношество и отрочество. У меня двое своих детей закончили «Самарскую вальдорфскую школу». Могу сказать, что эти люди отличаются долгим детством. Это к вопросу о тепличных условиях. Но теперь, когда им уже тридцать, они оказываются лидерами многих процессов, происходящих вокруг них. Школа и семья свою задачу выполнили», — заключает Ивашкин.

Александр Пушкин вспоминает, что для него главным, что дала школа, оказалось умение учиться самостоятельно, без напоминания со стороны учителей. «В вальдорфский школе, как мне кажется, поддерживают развитие критического мышления больше, чем в обычных муниципальных школах. Как мы частенько узнаём из новостей, в обычных школах учителей всё чаще заставляют заниматься пропагандой и навязывать какую-то одну «правильную» точку зрения. Также действует то, что учителей, как работников бюджетной сферы, постоянно заставляют заниматься дополнительными делами помимо преподавания (например, работать в избирательных комиссиях), что, как мне кажется, тоже влияет на учёбу. Получается что для меня обучение в вальдорфской школе — это в первую очередь развитие личных качеств а не знания и навыки», — говорит он.

В то же время, по словам Пушкина, многое зависит от самого ученика, и вальдорфский метод подходит не всем. «У меня были одноклассники, которые стали намного лучше учиться, перейдя в другие школы (правда, в основном, это были специализированные школы). С другой стороны, были и те, кто не менял школы каждый год и смог начать стабильно заниматься только в вальдорфской школе. Возможно, дело в индивидуальном подходе. Возможно, некоторые люди лучше работают, когда есть строгая дисциплина, а некоторые — наоборот. Я не берусь сказать, какой именно склад характера нужен, чтобы тебе подошло вальдорфское образование. Возможно, где-то больше индивидуализма, но, с другой стороны, вокруг школы всегда существовало очень активное сообщество родителей и учителей. В конце концов, мне кажется, большинство людей, которые учились в вальдорфской школе, не слишком сильно отличаются от тех, кто учился в других школах», — заключает он.

Арсений Занин, также закончивший вальдорфскую школу, напротив, говорит, что альтернативной системой образования её сейчас назвать уже сложно, а часть современных методик отнюдь не так прогрессивна, как было принято думать.

«Может быть, проблема вальдорфской школы в том, что сам Штайнер, который всё это придумал, успел всего шесть лет посмотреть за своим детищем и в его многочисленных трудах, естественно, не учитывается технологический скачок, который произошёл с обществом за это время. Современные авторы и педагоги, работающие по его программе, подчас не обладают свойственной Штайнеру широтой взглядов, и потому часто это вступает в конфликт. Например, в том, что в школе пытаются «бороться» с телевизорами и компьютерами (как в моём детстве) и смартфонами (сейчас). Не считаю, что это неправильно, но в этом может показаться «устарелость» (но не для системы, а, скорее, для тех, кто отводит детей в такие школы)», — говорит Занин.

«Обучение в вальдорфской школе предполагает разностороннее развитие. Детей учат играть на флейте, петь, рисовать и делать поделки из глины. Есть такие предметы: рисование форм, эвритмия. Первый урок всегда идёт около двух часов. Обычно это один из общеобразовательных предметов. Но первые 15 минут всегда заняты пением. В младших классах дети учатся писать пером, потом переходят на перьевые ручки. До третьего класса запрещают писать обычными ручками, чтобы сформировать красивый почерк. Немецкий язык начинается с первого класса, а английский вводят только через несколько лет. Читать и писать тоже начинают позднее, также в младших классах не ставят оценок и не проводят контрольных работ. Математика тоже начинается позже, чем в других школах. На мой взгляд, это один из главных минусов. При переходе в другую школу пришлось заниматься с репетитором по математике, так как я очень отставала по программе. А друзья, которые остались в вальдорфской школе, отмечают, что им не хватало знаний для того, чтобы хорошо сдать ЕГЭ. Английский у меня тоже был совсем минимальным. Ходила полгода на курсы, чтобы подтянуть. Зато я умела рисовать лошадей красками, вязать курочек, лепить лебедей из глины, рисовать идеально ровный круг без циркуля, хорошо двигаться и неплохо играть на флейте», — поделилась опытом выпускница вальдорфской школы Ольга Глебова.

Система Жохова

Так называемые «жоховские классы» в школах функционируют по системе, разработанной Владимиром Жоховым. Жохов — наш современник, и учителей, выбирающих систему, он обучает лично, посредством видео-семинаров. Она основана на принципах «природосообразности и здоровьесбережения». В частности, в начальных жоховских классах больше времени уделяется развитию физической активности детей. Но есть и другие особенности.

«Нет муштры и строгих запретов: «попросись выйти в туалет», «не вставай без разрешения», «сиди смирно», «не верти головой». Ничто не ограничивает двигательную активность школьников. Ученики спокойно передвигаются по классу. Они не прикованы к парте», — говорится на официальном сайте системы.

По Жохову, для развития ребёнка важен не только возраст, но и, например, время года и время суток. Адепты жоховской системы уверены, что наиболее эффективный период раскрытия способностей детского мозга, а именно лобных долей, приходится на период с пяти до шести с половиной лет. Соответственно, в первый класс ребёнка берут с 5 лет и трёх месяцев. При этом классы могут быть разновозрастными. Технология, разработанная Жоховым, предполагает, что каждый день, помимо образовательных занятий, детям проводят «гимнастику для ума и тела», поют и слушают классическую музыку.

Директор Центра развития образования (ЦРО) имени Песталоцци и консультант по созданию жоховских классов Игорь Кучма в разговоре с корреспондентом «Диалога» отметил, что инициатива открытия жоховского класса в школе должна исходить от самих родителей. «Находят школу, где есть классы, или объединяются для создания такого класса и потом идут к директору, который либо назначает учителя, что не очень хорошо, либо просит родителей найти такого учителя. Потом учитель проходит согласование у Владимира Ивановича [Жохова], который проверяет его по двум параметрам: любовь к детям и умение организовать. Но первое — самое сложное. В системе Жохова всё идет от любви. До полного отречения учителя от себя, потому что любовь — это отдача, а большинство людей об этом не подозревают. Многие учителя не выдерживают и после первого класса уходят», — делится Кучма.

ЦРО имени Песталоцци, классы которого курирует Игорь Кучма, занимается финансированием и выдачей удостоверений о повышении квалификации. С каждого класса взимается плата в размере 55000 рублей. В деревне открыть жоховский класс можно бесплатно.

По словам Кучмы, главное отличие жоховского подхода к обучению заключается в специальной системе, которая подразумевает, в частности, развитие правого полушария мозга. «Развитие визуализации, подбор текстов, букв и цветов. Также развиваем зрение. У человека глаз построен таким образом, что 80% он должен смотреть вдаль, и только 20 вблизи! Мы это используем», — рассказывает педагог.

Внедрить жоховскую систему, по мнению Кучмы, можно не везде. «Если мы пойдём в министерство, и оно включит методику в перечень (одобренных для обучения методик — ИА «Диалог»), то всех будут заставлять её использовать. Тут-то и начнётся профанация. Учитель будет сопротивляться, использовать свои «наработки и опыт», а это негативно скажется на методике. Тогда противники заявят: «Мы же говорили!» Я работал 10 лет в госшколе директором и заставлял учителей использовать методику. Из 20 классов только 2 смогли выполнить требования Владимира Ивановича [Жохова]», — заключает он.

Мама Дарья Мишукова в разговоре с корреспондентом «Диалога»  рассказывает, что её ребёнку и его одноклассникам система Жохова не подошла, поскольку у большинства детей в классе начались проблемы с оценками . «Мы проучились первый класс и одну четверть второго, потом ушли, потому что был провал по русскому языку у большинства класса. Не решили проблем с аттестацией, а школа стала звонить и напрягать, чтоб мы к ним шли и сдавали долги. Было полное равнодушие со стороны педагога класса к нашим проблемам», — говорит она.

По её словам, сперва в класс набирали разновозрастных детей, однако после того, как они проучились месяц, «родителям малышей предложили организовать что-то вроде нулевого класса». «Там с ними тоже проводили уроки, но более индивидуально и не в таком темпе», — рассказывает Мишукова.

Она добавляет, что развивающих игр в программе не было. «Были такие уроки как музыка, вокал, хореография, физкультура, ИЗО, труд. Их преподавали нормальные педагоги по своей обычной методике. Развивающих игр не было. Только в конце учебного года была игра «Зарница»- приглашали людей из членов патриотического клуба», — говорит Дарья.

Другие родители в группе «Методика Жохова. Отрицательные отзывы родителей» «ВКонтакте» также жалуются на то, что дети получают в начальных классах недостаточно знаний.

«Да. Мой сын во втором классе. Тоже ждём, когда включится. А он, похоже, привык о небесных картошках думать. Проблема в том, что у нас очень хорошая учительница, жалко от неё уходить. Но придётся, скорее всего. Я сама работала в школе учителем начальных классов и долгое время как репетитор. И вот повелась же… Со многим была согласна: что дети могут на уроках математики научиться намного большему (что мы и делали с детьми), что фонетика на уроках русского языка не нужна и даже вредна. И так далее. В результате теперь репетитор для своего собственного ребёнка… В классе у них шум и гам. Он устаёт, головные боли весь прошлый год… Ребёнок у меня медленнодумающий, не отвечает, не успевает. У меня по обычной программе работали в классе все, без исключений. Все научились говорить и отвечать громко, никто при этом отвечающему не мешал и не подсказывал. У доски на математике успевал каждый побывать и не по одному разу. Эх, Жохов Жохов…», — пишет в группе мать одного из учеников Марина Волкова.

В свою очередь, мама Елена Чаусова, уже в другой группе, посвящённой этой методике, отмечает, что на уроке «дети активны, могут общаться и помогать друг другу». «Дочь в школу ходит с удовольствием, без страхов и принуждения. Я заметила, она стала более инициативной и открытой. За два месяца она стала быстрее и выразительнее читать, научилась писать прописью, а самым любимым предметом стала математика. Есть некоторые проблемы с возрастом конечно, но старшие дети они понятливые, они маленьких не обижают, есть моменты когда они не хотят дружить с молодежью), в нашем классе разница 5-9 лет. Нужно понимать, что ребенок 5 лет, это еще детсад) я теперь точно понимаю почему в школу с 7 лет-это уже достаточно самостоятельные дети, разница чувствуется и малышами нужно побольше заниматься» target=»_blank» rel=»noopener»>пишет она.

Олеся Мойсенченко также полагает, что в системе Жохова есть проблемы с тем, что классы разновозрастные, в её случае — от 5 до 9 лет. «Есть некоторые проблемы с возрастом, конечно, но старшие дети понятливые. Они маленьких не обижают. Есть моменты, когда они не хотят дружить с молодёжью. В нашем классе разница 5-9 лет. Нужно понимать, что ребёнок 5 лет — это ещё детсад. Я теперь точно понимаю, почему в школу идут с 7 лет. Это уже достаточно самостоятельные дети, разница чувствуется и малышами нужно побольше заниматься», — считает женщина.

Система Монтессори

В первой половине XX века Мария Монтессори создала систему воспитания, в которой акцент делается на самостоятельность ребёнка, а также на его естественном физическом, психологическом и социальном развитии. Как и в системе Жохова, для системы Монтессори характерны разновозрастные классы — правда, разброс в начале побольше, от 3 до 6 лет. Обучение происходит «через открытия» — то есть путём работы с материалами, а не только исходя из объяснений учителя. Школьники могут свободно передвигаться по классу, а не сидеть в ожидании звонка. Подход к каждому ребёнку индивидуален. К тому же, он сам, а не взрослые конструирует вокруг себя учебное пространство. Дети могут самостоятельно переставлять столы и стулья, выбирать себе место для занятий. Хрупкие предметы у них никто не отбирает: с позиции Монтессори, ребёнок должен учиться с ними обращаться и сам осознавать их ценность. Всё в школе — вплоть до унитазов и раковин — должно быть в зоне доступа для ребёнка, на уровне его роста. Одним из основополагающих понятий для Монтессори является сензитивный период, когда ребёнок в процессе своего развития, в отличие от взрослого, находится в состоянии постоянных, интенсивных преобразований. Самая большая Монтессори-школа из существующих сейчас, находится в Лакнау (Индия): в ней учатся около 45000 детей от 6 до 17 лет.

Педагоги Санкт-Петербургской Монтессори-школы Михайловой (названа по имени директора школы — Валентины Михайловой — ИА «Диалог») в беседе с корреспондентом «Диалога» отмечают, что многих родителей, которые отдают ребёнка в школу, привлекают в методике те ценности, которые в их собственном детстве были дефицитом. «Свобода выбора, возможность свободно высказывать свою точку зрения, уважение взрослым ребёнка. Дети такие разные, а в традиционной системе образования практически невозможно подстроиться под интересы, темп, другие индивидуальные особенности ребёнка. В школе Монтессори всё это становится возможным», — рассказывают методист Анна Иванова, монтессори-педагог начальной школы Мария Степаненко и педагог старшей школы Вера Куницкая.

По их словам, в школе Монтессори, особенно в первые годы, ребёнок получает знания через работу с практическими материалами, и, тем самым, имеет возможность, например, «не просто зазубрить таблицу умножения, но понять её суть, не заучить законы арифметических действий по учебнику, а вывести их самостоятельно». Эти возможности есть и при изучении языка, природы и культуры.

Как и вальдорфская, и жоховская системы, система Монтессори во многом зиждется на идеологии, которую должны разделять родители. «Даже если в семье нет согласия между родителями по поводу того, можно ли доверить ребёнку свободу выбора жизненного пути, если кто-то из родителей придерживается очень авторитарной позиции в воспитании и не готов слушать точку зрения ребёнка, если родители заранее решили, что их ребёнок рождён, чтобы, к примеру, стать экономистом, не взирая на интерес к театру, то обучение по методу Монтессори с большой вероятностью будет сильно затруднено», — полагают эксперты.

Плюсом будет, по мнению преподавателей, если ребёнок придет в школу Монтессори после детского сада, где он проводил время в той же системе. Наличие в одном классе детей разных возрастов, как считают педагоги, позволяет объединить их. «Классы Монтессори-школ традиционно большие и разновозрастные. Каждая ступень образования объединяет детей трёх возрастов. За время пребывания в ступени ребёнок проживает разные роли. Сначала он нуждается в большей помощи, сопровождении, потом совершенствуется в своих навыках и в итоге может стать помощником для новичков. Такое распределение ролей полезно самому ребёнку: обучая других, он закрепляет и свои умения, учится быть терпеливым. Он чувствует свои успехи и стремиться к дальнейшему развитию. Кроме того, помощь старших детей значительно снижает нагрузку на педагога», — считают преподаватели.

Нетривиальное отношение в системе Монтессори и к фигуре самого учителя. Как писала Мария Монтессори, он должен быть «красив, энергичен, выразителен, красноречив». Авторитет учителя у детей, как в обычных школах, не предполагается по умолчанию. Напротив, педагог должен его завоевать своей работой.

«Как старший, более опытный наставник, учитель является носителем культуры. Не только культуры поведения и общения, что, несомненно, очень важно, но и культуры в более широком смысле. Культуры, как совокупности опыта и знаний, накопленных человечеством. Это не значит, что учитель должен быть ходячей энциклопедией, всезнайкой. Он должен быть человеком интересующимся. Как раз примером того, как добывать знания в интересующей области. Он являет ребёнку культурный образец поиска информации, удовлетворения интеллектуального голода», — рассказывают «Диалогу» в школе.

Ольга Назарова, чей ребёнок ходит в начальные классы школы Монтессори, отмечает, что идея отдать ребёнка в такую школу к ней пришла из-за собственного негативного опыта учёбы в общеобразовательной школе. «Особых каких-то знаний моя школа, кроме того, что я не хочу туда ходить, что я недовольна педагогами, что они «такие-сякие меня так обидели», я из школы не вынесла», — говорит она. Назарова добавляет, что ей очень близка концепция Монтессори и отношение как к детям со стороны педагогов, так и к самим родителям.

«У меня ребёнок уже во втором классе, и для него самое строгое наказание — что он не пойдёт в школу. <…> И обалденный кайф это осознавать. Мы нашли место, где нам всем очень хорошо. <…> Мои дети в системе Монтессори 8 лет, и все кайфуем. У нас есть время на личную жизнь. И, более того, я в самой системе не работаю, но много времени провожу здесь, и себя здесь получается реализовать. Они [преподаватели] очень много эмоционально поддерживают, помогают нам и любят, когда родители участвуют в жизни школы. Мало того, что здесь моим детям хорошо, здесь хорошо и мне. Моё мнение здесь важно, к нему прислушиваются», — отмечает Ольга.

Разный возраст в классах, по словам Ольги Назаровой, сложностей в детском социуме не вызывает. «В садике также дети с трёх до семи с половиной лет. И мне кажется, это один из самых главных плюсов. Они постоянно взаимодействуют, у них нет страха, что возраст какой-то, что там взрослый человек… Для трёхлеток семь с половиной лет — это дяденька уже. Но нет, наоборот. Они друг друга учат, поддерживают», — заключает она.

Что касается ЕГЭ и ОГЭ, то для учеников третьей ступени (старшие классы) в школе организуют специальные дополнительные групповые занятия, которые занимают 7 часов в неделю. Там их знакомят с примерами тестовых заданий. Школьники пишут тренировочные работы, а также инсценируют экзамен, чтобы снизить возможный стресс в будущем.

По словам мамы девятиклассника Монтессори-школы Марии Казаковой, сложностей со сдачей ОГЭ у сына не было. «Для меня, как для родителя, всё было комфортно, и для ребёнка тоже. Он ещё меня перед экзаменом успокаивал. В нашем классе мы всё сдали на пятерки и четвёрки. У сына было четыре экзамена: три пятёрки и одна четвёрка», — говорит она.

«Меня потрясли люди, которые там [в школе Монтессори] работают. <…> Они заинтересованы в каждом ребёнке, к нему индивидуальный подход. <…> Они отталкиваются от [желаний] ребёнка, от того, что он хочет. Предлагают человеку, чтобы он сам, как взрослый, выбрал. Такая студенческая атмосфера, которая мне очень нравится. Это мотивация к осознанному выбору. Создают среду, чтобы ребёнок сам научился получать и добывать знания <…> Сама система, конечно, хороша, но важно ещё отношение человека к человеку, когда с ребёнком разговаривают как взрослый со взрослым», — говорит Мария Казакова.

«Идут за талантами ребёнка, не гасят. Если ребёнок не одарён в словесности, русском языке, филологии, он «технарь», то даже русский язык стараются преподнести иначе. Например, с математической точки зрения. У меня ребёнок склонен к программированию, и ему предложили сделать программы для русского языка. Но ведь чтобы сделать — нужно изучить. Такой подход очень творческий, сами учителя очень творчески подходят [к урокам]. Поэтому интересно, когда творчество происходит в процессе учёбы, и дети этим тоже загораются», — добавляет она.

Домашнее и онлайн-образование

С домашним обучением связано очень много мифов: например, что у ребёнка возникают трудности с самоорганизацией. Якобы без школы ему будет трудно социализироваться. Как же он сдаст контрольные и экзамены? Да и вообще, это якобы очень сложно устроить…

Как объясняет «Диалогу» психолог, сооснователь петербургского клуба для домашних школьников KIT Ирина Беляева, по закону, каждый родитель может выбрать подходящую для его ребёнка форму обучения. «Можно просто пойти в школу. Есть школы, которые специально занимаются такими детьми. Если вы не знаете, какую выбрать, то можно пойти в РОНО, и вам дадут направление. Либо можно поискать в интернете. Вы приходите в школу, вас берут, и дальше вы уже с этой школой договариваетесь, как именно будете сдавать экзамены», — говорит Беляева.

По её словам, сложность в этом процессе только одна — нет прописанной формулы, как именно будет проходить аттестация, всё зависит от конкретной школы. «Второй вариант — это заочные школы. В Петербурге есть ЦОДИВ (Центр обучения детей и взрослых — ИА «Диалог»), есть школы в Москве, в Новосибирске, достаточно известные», — говорит психолог.

Обучение в таких школах платное, однако, по словам Беляевой, сумма небольшая — порядка 5-8 тысяч рублей в год. Аттестация, рассказывает она, не является при домашнем обучении главной задачей, как это происходит в обычной школе.

«Это один из проектов, который ребёнок должен выполнить в течение учебного года. Ребёнок сам или с родителями  садится и смотрит [как работать], исходя из своей занятости, способности обучения и восприятия. Есть люди, которые занимаются каждый день по два часа. Есть те, кто два раза в неделю занимается школьной программой, а всё остальное время — своими делами. Есть люди, которые вообще решают, что половину предметов сдают в декабре, а вторую — в мае. А всё остальное время они занимаются своими делами. У кого театр, у кого математика, у кого моделирование или конструирование. Родители или педагог смотрят на объём задач, которые ставят перед ребёнком, и решают, как они будут осваивать школьный курс. Часто бывает, что смотрят на тип вопросов при аттестации. Ребёнок же не в вакууме живет. Часто нужно выделить несколько дней, чтобы ознакомится с вопросами, посмотреть, где остались лакуны, и их заполнить», — говорит специалист.

У Александры Медведевой две дочери, 6 и 11 лет, — и обе предпочли домашнее обучение. «У меня, в принципе, «домашний» ребёнок, эмоциональный, высокочувствительный, поэтому в детский сад я её не водила. Только в частные детские сады к знакомым. И поэтому вопрос отдавания в школу был достаточно сложным. С одной стороны, было страшно решиться, а с другой — было понятно, что это не для неё совсем подходит. Поэтому так все сложилось, что всё-таки дома. У меня две девочки. Одна перешла в пятый класс, ей 11 лет, второй — шесть лет. С каждым ребёнком ты по-своему занимаешься, к каждому свой подход», — рассказывает она.

По словам Александры Медведевой, приняв решение о домашнем обучении старшего ребёнка, семья обратилась в частную школу, в которой можно пройти аттестацию. Личного контакта с учителем нет, ребёнок сдаёт необходимые тесты онлайн. Распорядок дня же строится, исходя из потребностей самого ребёнка.

«Мне кажется, что для старшей дочки гораздо удобнее учится дома, потому что при большом количестве людей ей сложно сосредоточиться. Она «жаворонок», только утром может учиться и воспринимать что-то: точные науки, русский язык, другие предметы, требующие сосредоточения. Поэтому делать домашние задания по вечерам она бы точно не смогла, это было бы очень тяжело для всех нас. Утром, после завтрака, когда я готовлю суп, например, она сидит рядом со мной и делает математику. Ей так гораздо проще», — говорит Медведева.

Трудностей с социализацией, по словам мамы, тоже не возникает. «Я не замечаю каких-то трудностей, какое-то время я напрягалась, переживала, потому что у старшей девочки было не очень много общения… Но сейчас я вижу, что она совершенно спокойно общается и со взрослыми, и с детьми, нормально находит общий язык и знакомится», — заключает она.

По мнению психолога Ирины Беляевой — сложности с социализацией — это миф, поскольку обычная школа зачастую их тоже не решает, а иногда наоборот — усугубляет. «Многие люди, пройдя школу, так и не научаются общаться, а, наоборот, получают отрицательный опыт. Школа далеко не всегда решает эту задачу. Когда ты дома, это не значит, что ты сидишь дома. Домашнее образование подразумевает, что ответственность за образование ребёнка, за формирование его образовательного маршрута лежит на семье. <…> У школьника есть кружки, друзья, семья. <…> Когда ты находишься дома, очень важно, что ты можешь выбрать, с кем общаться по интересам, ценностным ориентирам. В школе же ты не выбираешь, плюс там очень мало свободного времени на социализацию. Поэтому часто семейное образование предполагает гораздо больше возможностей», — заключает она.

Подготовили Мария Осина и Александра Заспа / ИА «Диалог»