Полина Филиппова: Памятники культуры разрушают не войны, а человеческое равнодушие

О привлекаемых странах

Наша задача в том, чтобы привлечь к этому как можно больше стран. Сто пятьдесят лет назад Генри Коул, создав эту конвенцию, обратился к монаршим семьям Европы. Можно себе представить, что принц Альберт написал своему троюродному брату, принцу Саксонии, тот подписал и так далее. Но сейчас, конечно, нас интересует не только Европа. Это обязательно и страны Азии. Это должен быть всемирный проект, и он должен работать. Генри Коул создавал подобную конвенцию, чтобы иметь доступ к шедеврам музеев всего мира, потому что он строил новый музей, ему нужны были копии, и этот документ стал инструментом для их получения. Мы надеемся, что та конвенция, которую нам удастся сформировать, отразит те международные практики копирования, сохранения и оцифровки культурных ценностей, которые существуют в разных странах. В последнее время часто звучит слово «Пальмира». Но восстановить арку нельзя, потому что её не оцифровали. И другие объекты, может быть, менее знаменитые никогда не будут восстановлены, потому что они не были сохранены. Сейчас тот острый исторический момент, когда необходимо документировать ценности до того, как началась война или пришли вандалы, террористы.

О роли конвенции

Мне кажется очень важным, чтобы это был не символический документ. Хотя на самом деле сотрудничество на культурном уровне в непростое политическое время оставляет нам тот воздух, который необходим, чтобы развивалась дальнейшая история. Важно, чтобы это был документ, по которому потом разные страны мира могли бы адаптировать собственное законодательство для того, чтобы обеспечить доступ и обмен культурными ценностями. При этом в конвенции должны гарантироваться права музеев, их первенство. Часто бывает, что происходит оцифровка, а музей даже не понимает, кому принадлежит право, где стоит сервер, как воспроизводить объекты, потому что они просто с этим не знакомы. Здесь огромное поле для нарушений и злоупотреблений. Очень важно, чтобы люди знали и понимали, чтобы у них был законодательный инструмент, который их защитит, и который защитит те шедевры, которые у нас хранятся. При этом музей сможет ими делиться, рассказывать о том, что у него есть. Я не предлагаю все выставки выложить в открытый доступ. Хотя на самом деле в идеале когда-нибудь было бы очень хорошо, если бы это было всемирное, открытое, доступное, бесплатное. Но это дело будущего. Сейчас важно, чтобы учёные и исследователи просто знали, где что есть, чтобы ученые и исследователи могли.

О сроках создания

У нас очень работы, но конвенция, прежде всего, должна содействовать тому, чтобы наши правители во всем мире очнулись и начали работать до того, как культурные объекты разрушаются. Это первый и очень важный момент – привлечь внимание к этому, законодательно регламентировать, обезопасить музеи, этический вопрос, вопрос оригинала-копии. Сколько вообще можно сделать копий? Условно говоря, технологически мы сейчас можем воспроизвести все, что угодно и искусствоведы не отличат. Но сколько раз? Какие здесь этические, законные ограничения? Я не дам ответа на этот вопрос. Они должны быть выработаны. Поэтому мы берём на разработку год. К концу 2017 года документ увидит свет. Работа уже почти начинается, но мы находимся на этапе согласований
того, как мы этот процесс будем организовывать. Какие-то вещи понятны. Мы хотим провести несколько мини-конференций, чтобы собрать практики, которые приняты в разных странах.

О межгосударственном обмене опытом

Мероприятия пройдут в разных значимых музеях по всему миру, как в Европе, так и в Азии, в Китае, в Арабском мире для того, чтобы определить ответы на эти вопросы, используя международные практики, потому что они очень разные. Китайцы, например, очень свободно относятся к копированию, а мы – довольно строго. При этом у нас это вообще не очень контролируемая история. То, что вопросов сейчас больше, чем ответов, говорит о том, что эта конвенция необходима. Я надеюсь, что этот символический год всех вдохновит, потому что история красивая: 150 лет назад 15 королевских семей подписали конвенцию. В числе подписавших был и российский цесаревич. То есть мы в этом уже участвовали однажды. Я очень рада, что Михаил Борисович Пиотровский заявил, что Эрмитаж на будущий год будет эту конференцию принимать у себя.

О востребованности

Оказалось, что это очень и очень востребованная история. Мы стали получать очень много запросов. К несчастью, есть войны, но разрушают не только войны, разрушает человеческое равнодушие и массовый туризм, кстати. Почему, например, стали делать копию гробницы Тутанхамона? Потому что это один из самых посещаемых туристических объектов в мире, и когда там регулярно делают фото со вспышкой (что ни говори, кто-нибудь всё равно будет снимать со вспышкой), естественно, она разрушается. Очень интересный момент: одна часть саркофага из гробницы Сети находится в одном музее, вторая – в другом, третья – в третьем. После оцифровки можно собрать всё воедино и придать первоначальный вид. Условно говоря, в музее стоит одна колонна какого-то портика, а можно будет показать, как это выглядело реально. Это гораздо более информативная и содержательная история, чем просто увидеть одну колонну от огромного портика. Мне кажется, музей всё-таки должен рассказывать историю, а не просто быть сундуком, набитым огромным количеством богатств, а мы – как царь Кащей над златом чахнуть.

Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»

Следите за событиями Культурного форума — 2016 в нашем спецразделе