«Дело не только в корюшке»: Росрыболовство требует от военных согласовать дноуглубительные работы для «Авроры»

Руководитель Северо-Западного территориального управления федерального агентства по рыболовству Денис Беляев рассказал «Диалогу» о позиции своего ведомства в нашумевшем споре по поводу дноуглубительных работ, необходимых для возвращения на вечную стоянку крейсера «Аврора». Напомним, что ранее появлялась информация о том, что эти действия — а точнее, образующаяся взвесь — приведут к срыву нереста корюшки, который проходит во второй половине весны, и нарушению её кормовой базы. Впрочем, Беляев уверен – вопрос касается не только (и не столько) корюшки, проблема носит более глобальный характер.

Какова ситуация с согласованием дноуглубительных работ на текущий момент?

На сегодняшний день все те проблемы, которые существовали с «Авророй», так и не решены. Документы не представлены, ущерб не рассчитан, никакие соглашения по мониторингу пока не реализованы. Мы эту ситуацию отслеживаем – если вдруг без согласования начнутся какие-то работы, мы на это отреагируем.

То есть работы пока не начались?

Нет. Там были, насколько я знаю, заборы проб грунта с целью определения их класса опасности, содержания взвешенных частиц, микробиологических показателей и так далее, но дальше ничего не делалось. Нас же интересовал ход работ по изъятию грунта, который необходимо убрать для углубления места под «Авророй». – его, как говорили проектировщики, около 40 тысяч тонн. На данный момент на всех совещаниях Северо-Западного территориального управления Федерального агентства по рыболовству я высказывал жёсткую позицию: в связи с постановлением правительства необходимо представить проектную документацию, рассчитать компенсационные мероприятия, согласовать всё… Всё должно происходить в чётком соответствии с действующим законодательством. Все эти данные были погружены (sic) в материалы совещаний, мы дублировали их уже и письмами, но пока ответов мы не получили. То есть я для себя делаю два вывода: либо они находятся ещё в процессе решения, либо эта ситуация намеренно замалчивается. Ведь время идёт, и та дата, которая была объявлена для установки корабля – День Военно-морского флота – всё ближе. Мы прекрасно понимаем, что если перед этим брать ещё месяц на производство работ, то они вот-вот должны начаться. А пока ситуация никак не изменилась.

В чём сама проблема – в том, что сроки проведения дноуглубительных работ совпадают с периодом прохода корюшки, или ситуация более глобальная?

Тут всё иначе. Зацепились за корюшку – может быть, и обоснованно, потому что она тоже весной идёт – но смысл не поменяется, если эти работы будут проводить, скажем, осенью (зимой они невозможны – стоит лёд, навигационная обстановка не та). Но в любом случае есть среда обитания – река Нева, водоём высшей рыбохозяйственной категории, в котором обитает не только корюшка, но и ещё порядка 40 видов рыб, в том числе ценные и особо ценные. Например, лосось, который так же проходит и нерестится осенью. Ведь с точки зрения географии Нева – единственная река, которая вытекает из Ладожского озера и впадает в Финский залив, все остальные реки бассейна наполняют Ладогу. По сути, это уникальный природный комплекс – другого такого нет. Исторически сложилось так, что наш мегаполис расположен в дельте реки, и с нашим управлением, с другими природоохранными структурами, согласовываются все работы – ремонт набережных, прокладка инженерных сетей, кабелей, а не только дноуглубление под «Аврору». Вопрос же не в самом корабле – вопрос в регламенте прохождения согласований перед получением разрешения на производство работ. Георгий Сергеевич [Полтавченко], когда выпускал рыбу, даже заметил, что многие городские организации сами идут навстречу – «Водоканал», например, или те, кто производил намыв на Крестовском острове, КРТИ тоже участвовал. Это бюджетные структуры. И крупнейшие организации с государственным участием – «Газпром», «Роснефть», «Балтнефтепровод» — на регулярной основе проводят компенсационные мероприятия, выпуск, согласование проектно-сметной документации. «Росморпорт», который постоянно углубляет дно подходных каналов, где происходит заиливание, всегда всё согласовывает и компенсирует. То же самое должен был сделать заказчик производства этих работ – структуры министерства обороны. Тот, кто будет производить работы, должен будет иметь все документы, которые получают на этапе согласования и введения объекта в эксплуатацию, но до настоящего момента документы даже официально не зашли в управление.

Что будет, если они всё-таки это устроят?

Будем останавливать работы, рассчитывать ущерб, предъявлять его… У управления – с сожалением могу констатировать – большой опыт решения подобных ситуаций: иногда бывает, что они затягиваются. Мы с некоторыми вредителями – в прямом и переносном смысле – судились около двух лет, но практически всегда мы побеждаем и взыскиваем компенсацию вреда.

Какой вред это может причинить природе?

Будем считать. Мы сейчас просим о чём? Чтобы они обратились, и на основании своей проектной документации…

Но нужно же их напугать?

Смотрите, как работает механизм закона. Я сейчас не могу вменить им то, чего нет. Сейчас я их прошу: обратитесь в научно-исследовательский институт – тот же наш ГосНИОРХ (Государственный научно-исследовательский институт озерного и речного рыбного Хозяйства – ИА «Диалог»), который имеет колоссальный, столетний опыт работы в этом направлении – и на основании своих проектных данных посчитайте прогнозируемый ущерб. Мы потом зафиксируем, что вы сделали, и получим сумму фактического ущерба. Они этого не делают. Если они сами начнут производить работы, тогда мы будем вынуждены за них считать фактически нанесённый ущерб, и уже предъявлять иск в судебном порядке. По-другому мы сейчас сделать не можем.

Какие возможны в такой ситуации компенсационные мероприятия? Как спасти то, что уже погибло, так сказать?

У нас есть несколько направлений в этом вопросе: мы можем осуществлять прямой выпуск рыбы или заниматься рыбохозяйственной мелиорацией – прочищать русла рек, создавать нерестилища. Мы знаем, например, где у нас есть лососёвая река, которая завалена ветками – туда может прийти техника, расчистить её, или выкосить разросшуюся водную растительность. Это если на обывательский язык переводить наши действия… Такие мероприятия повысят продуктивность данного рыбохозяйственного водоёма.

Так почему этого нельзя делать всегда?

Это привязано к конкретному ущербу. У нас есть государственное задание, в рамках которого работают наши заводы – их в Ленинградской области пять. Они и так на постоянной основе это делают, и благодаря им особо ценные виды рыбы у нас вообще остались, потому что мы фиксируем часть естественного и искусственного нереста. А когда наносится конкретный урон, он пересчитывается либо в выпуск, либо в такие мелиорационные работы, либо в увеличение мощностей по выпуску. Мощности можно увеличить – у нас все заводы и были так построены: строилась Свирская ГЭС – рядом возводился Свирский рыбозавод; строилась дамба – возводился Невский завод; строилась плотина в Волхове – создавался Волховский рыбоводный завод. Эта практика идёт с советских времён: например, нашему заводу на Свири уже 80 лет.

А как можно корюшку компенсировать, если её не разводят?

С точки зрения компенсации корюшки, здесь технология не отработана непосредственно по выпуску мальков этого вида. Хотя я знаю, что такие эксперименты неоднократно проводились, и они могут проводиться, на самом деле такой необходимости нет. Популяция в хорошем состоянии, она потихоньку прирастает – не нужно вмешиваться в эти сложные биологические механизмы. Если бы у нас была катастрофа, у нас была бы прекращена добыча, и тогда нужно было бы, как по особо ценным видам – лососю, кумже, палии – проводить мероприятия. Эти рыбы у нас фактически перестали быть промысловыми – их популяция поддерживается искусственным способом для сохранения биологического разнообразия. Корюшка, слава богу, у нас ещё есть, и такие методы не нужны. Популяция растёт – это нормальный биологический процесс.

Пока непонятно, в каком размере возможен ущерб от этой ситуации?

Нет. Сорок тысяч кубометров – вроде бы и небольшой объём, но как они это будут делать? Если они это черпают неким инструментом – это одно, а если будут размывать земснарядом – совсем другое. Это несоизмеримый ущерб. Что они предпримут? Военные всегда загадочны…

Сейчас ведь половина корюшки уже прошла?

Да, сейчас, к счастью, больше половины уже прошло.

Беседовала Алина Циопа / ИА «Диалог»