Директор «Центра Алмазова» Евгений Шляхто: Лёгких операций не бывает

Как организована работа Центра?

«Центр Алмазова» — это федеральное учреждение, основной задачей которого является проведение научных исследований, в основном в области трансляционной медицины, оказание специализированной, в том числе высокотехнологичной, медицинской помощи жителям Санкт-Петербурга и других регионов Российской Федерации. Третье и главное наше направление — это образовательная деятельность. В основном мы концентрируемся на послевузовском и дополнительном образовании. Мы такое учреждение, где наука, клиника и образование существуют вместе, эта синергия позволяет нам использовать преимущества каждого из этих направлений для решения основной задачи — повышения качества и доступности медицинской помощи жителям Петербурга и всей России. Так мы устроены — довольно большое учреждение.
Наша коечная мощность — 1250 коек, 24 профиля по всем направлениям. Ведущими являются заболевания сердечно-сосудистой системы. Большой объем не только специализированной помощи, но и высокотехнологичной по профилю сердечно-сосудистых заболеваний. Мы много делаем операций в области кардиохирургии и у детей, и у взрослых — около 8 тысяч. Это касается и коронарного шунтирования, и операций на клапанах, и пересадки сердца. В этом году активно идут и эндоваскулярные вмешательства, с использованием стент-графтов для лечения больных с патологией аорты. В общем, довольно большой объем. Плюс добавляется с этого года много вмешательств по онкологии, нейрохирургии, абдоминальной хирургии, гинекологии, урологии. Большой объем работы с этого года связан с травматологией и ортопедией.

Сколько операций проводится в Центре в год?

В год у нас, если говорить об оперативных вмешательствах, проводится около 11 тысяч вмешательств. В прошлом году было около 11 тысяч, в этом году у нас план в целом больше — 12 тысяч.

Какие операции вы считаете самыми сложными?

Вы знаете, легких операций не бывает. Каждая операция, каждое хирургическое вмешательство — это в известной степени риск для пациента. Но, конечно, самое сложное — это сердечно-сосудистая хирургия, особенно у детей. Сложные многоэтапные операции, когда идет коррекция врожденных пороков сердца у детей: это иногда два, а то и три этапа вмешательства. Потому что с одного раза исправить те нарушения, с которыми родился ребенок, бывает очень сложно. Это может быть и транспозиция аорты, неправильное отхождение сосудов, и легочные артерии, и дефекты, и один общий желудочек. И нужно сделать так, чтобы это все функционировало, как положено. Травматологические вмешательства очень сложные. Сейчас у нас активно развивается так называемая метаболическая хирургия, эндокринная, где тоже выполняются робот-ассистированные вмешательства, операции с использованием эндоскопических методик.

Ну и, конечно, трансплантация сердца. Хотя мы делаем это на потоке, если можно так сказать: в этом году будет около 20 пересадок сердца, но все равно каждый раз это своего рода вызов, поскольку результат зависит не только от компетенции хирурга, его возможностей, но и от того, в каком состоянии донорский орган. Если донорский орган в хорошем состоянии, то и результат операции будет лучше. Если донорский орган перенес падение гемодинамики, не очень благоприятные условия, то сердце страдает. И после пересадки оно будет страдать еще в большей степени. Трансплантация костного мозга у детей тоже особенно сложная процедура.

Какие новые технологии и методики применяются в Центре?

В нашем центре много новых технологий, можно сказать, что мы стоим на переднем крае и, начиная с этого года, центр вошел в так называемый новый вид медицинской помощи — апробацию медицинской технологии. Фактически мы испытываем новые технологии, которые разработаны — мы оцениваем их эффективность, их безопасность. И этот новый вид помощи сегодня включает семь новых технологий, среди которых пять — в кардиохирургии. Все технологии связаны с кардиохирургическими вмешательствами, использованием новых подходов к защите миокарда, новых подходов к защите мозга при операциях на головном мозге, нейрохирургических вмешательствах. Это абсолютно новые технологии. Плюс ряд технологий разработан просто нашими врачами. Так, наши хирурги разработали новые операции при гипертрофических кардиомиопатиях. Сейчас разрабатывается новый вид операций при эмболии легочной артерии. Идет работа над новыми видами вмешательства при сахарном диабете: речь об эндокринной хирургии, когда операция идет на отделе желудка, где содержится так называемая грелин-продуцирующая зона. Вмешательство на этой зоне позволяет уменьшить проявления сахарного диабета, повысить чувствительность к инсулину, уменьшить инсулинорезистентность, у пациента нормализуется сахар. Много новых подходов при робот-ассистированных вмешательствах в онкологии, особенно при опухолях предстательной железы, надпочечников. У нас впервые были сделаны робот-ассистированные операции при новообразовании щитовидной железы из подмышечного доступа. Женщины не хотят иметь рубец на шее, поэтому мы оперируем через специальный доступ из подмышечной области с подходом к щитовидной железе и удалением опухоли.

Какими научными разработками сейчас занимается Центр?

Сейчас у нас большое государственное задание, 35 тем. Они включают в себя широкий спектр научных проблем, начиная от новорожденных детей и заканчивая уже взрослыми. Поэтому вопросы разработки новых видов вмешательств, особенно кардиохирургических, у детей, для нас очень актуальны. Ведь очень много детей, которые только что родились, но которым уже необходимо оказать помощь. Вмешательств у новорожденных довольно много. Это не только, кстати, хирургия, это пластические операции при патологии мочевыводящей системы, абдоминальной области.

Мы разрабатываем новые подходы для уменьшения повреждений миокарда. Технология называется кондиционирование миокарда — ишемическое кондиционирование, фармакологическое кондиционирование. То есть мы используем лекарственные препараты, которые позволяют уменьшить степень повреждения кардиомиоцитов. Есть традиционные подходы, скажем, с использованием пропофола в анестезии, мы сейчас изучаем, насколько другие виды анестетика — например, севофлуран — оказывают также благоприятные действия. Я должен сказать, что эти направления действительно где-то на 15-25 процентов позволяют уменьшить риск развития сердечной недостаточности в будущем.

Много задач сегодня в области не столько разработки хирургических вмешательств, сколько в области трансляционной медицины. Иными словами мы сегодня ставим задачи в области изучения тонких, сложных механизмов развития заболеваний, таких как аневризма аорты, патология аорты при бикуспидальном клапане, патология аорты при тяжелом атеросклерозе, разрыв аорты — вот это все можно исследовать с помощью молекулярных и клеточных технологий. Если вы изучаете механизмы, которые ответственны за формирование аорты во внутриутробном периоде, и выявляете отклонения, риск патологии аорты, ее расширения и разрыва значительно выше, чем у человека без таких отклонений. Вот этот подход в рамках трансляционной медицины мы сегодня применяем. Большая часть наших интересов лежит в области эпигенетики. Вы, скажем, имеете определенную генетическую предрасположенность, но условия жизни влияют на функциональное состоянии ДНК таким образом, что гены могут менять свою экспрессию. И чем больше, сильнее, внешнее влияние, тем нарушений в работе генов больше. И эти нарушения в работе генов приводят к тому, что заболевание появляется раньше. В таком случае человек должен и образ жизни вести соответствующий, и сегодня есть подходы к использованию лекарственных препаратов, которые уменьшают метилирование ДНК, модификацию гистонов, влияют на микро-РНК, которые тоже влияют на синтез белков. Вот эти три направления: метилирование ДНК, модификация гистонов и микро-РНК — это три новые области, которые влияют на эпигенетических статус. Генетика — это хорошо, но эпигенетика это тоже очень важно: независимо от генетической предрасположенности человека, ее реализация зависит от того, как будет влиять внешняя среда.

С какими заболеваниями пациенты оказываются в Центре чаще всего и как они сюда попадают?

Чаще всего пациенты у нас оказываются с заболеваниями сердечно-сосудистой системы. Это ишемическая болезнь сердца — и хроническая, и острая формы. Около тысячи больных в рамках нашей программы ежегодно поступают в Центр с острым коронарным синдромом.

Мы работаем в режиме 24 часа, 7 дней в неделю, 365 дней в году. Центр абсолютно готов к выполнению всех видов вмешательства, сейчас стало поступать все больше пациентов не только с острым коронарным синдромом, но и с острым инсультом. И мы этому контингенту больных тоже оказываем помощь. Это основная группа. Плановая госпитализация для коронарных вмешательств, для протезирования клапанов, для установки графтов — это в основном сердечно-сосудистая патология. Плюс, на втором месте, я бы сказал, нейрохирургические вмешательства — это почти больше двух тысяч операций ежегодно, которые выполняются на двух площадках: здесь и в Российском научно-исследовательском нейрохирургическом институте имени профессора А. Л. Поленова. Большой объем пациентов по онкогематологии.
Огромное количество детей из других регионов лечатся у нас в перинатальном центре, а также женщины с патологией беременности. Если у нас здесь 40 процентов иногородних, а 60 процентов из Санкт-Петербурга, то там все наоборот.

Какие сердечно-сосудистые заболевания меньше всего поддаются лечению?

Когда у человека уже есть инфаркт миокарда, сформировалась сердечная недостаточность. Здесь лучше предупредить, чем лечить. Поэтому нужно своевременно проводить диспансеризацию, углубленные обследования. Если есть факторы риска, то с ними надо работать, снижать артериальное давление, нормализовать уровень холестерина с помощью лекарств или с помощью диеты. Когда уже развивается инфаркт миокарда, а дальше рубец и сердечная недостаточность — это самая тяжелая группа пациентов, я уже не говорю, конечно, об онкологических заболеваниях, которые сами по себе очень тяжелы.

Беседовал Максим Мунгалов / ИА «Диалог»