Попечительство без опеки

Яркой иллюстрацией стала история, в которую попала президент общественной организации «Матери — сиделки мира» Светлана Гусева. Мать пятилетнего Левы, пережившего геморрагический инсульт, вместе со своим мужем захотела усыновить еще одного больного ребенка — Лешу с диагнозом ДЦП. Однако органы опеки отказали им из соображений, что желающая забрать ребенка пара, с доходом в 60 тысяч рублей и адаптированной трехкомнатной квартирой, его попросту «не потянет».

«Когда увидели Алексея, мы не знали, что он инвалид. Но он не «тяжелый», он ходит за ручку, самостоятельно ест, разговаривает. Мы не смогли бы взять второго «тяжелого» ребенка. Почему-то все смотрят на деньги, но не смотрят на материнское и отцовское участие», — сетует Гусева.

По словам активистки, главная проблема в том, что зачастую мнение сотрудников организации, выносящей конечное решение об усыновлении, субъективно. При этом оно имеет решающий статус при наделении людей правами приемного родителя или опекуна. Как отметила Гусева, о фактической бесконтрольности органов свидетельствует тот факт, что даже высокопоставленные чиновники не смогли повлиять на их решение.

«В отделе опеки сказали, что на их решение никто не повлияет — ни уполномоченный по правам ребенка в Петербурге Светлана Агапитова, ни Патриарх Всея Руси, ни глава комитета по соцполитике Александр Ржаненков», — подчеркнула она.

Как пояснила Гусева, представители органов опеки закрыли глаза на то, что она занимается общественной деятельностью. Не оценили они и того, что для обоих детей было оплачено лечение в Чехии, посещение дельфинария в Ярославле, а также другие восстановительные процедуры.

Как считает председатель РОД «Петербургские родители» Лада Уварова, подобные случаи — результат прорех в законодательстве и отсутствия правильных ориентиров и нормативов. По ее словам, эта проблема может быть решена только на уровне парламента и губернатора. Кто-то из них должен проработать и внести законодательную инициативу, считает Уварова.

«Там сидят люди с неким собственным жизненным опытом, со своим субъективным мнением насчет того, отдавать ли ребенка в семью или нет. У них самих нет детей-инвалидов, и поэтому они утверждают, что они сами родители нескольких детей и «тяжелого» малыша не потянули бы», — добавила она.

В целом, как полагают активисты, в городе транслируется политика двойных стандартов. Так, в стране активно пропагандируют семейные ценности и усыновление. При этом в органах опеки для желающих принять ребенка в семью ставят слишком завышенную планку. Ведь в интернатах, по словам работников структуры, для детей оборудованы буквально «царские палаты».

Вдобавок, возмущение общественников вызывают регулярные визиты инспекторов из органов опеки к приемным родителям чуть ли не с линейкой — чтобы измерить квадратные метры, на которых разместили усыновленного. В интернатах же аналогичных проверок не проводят: там они обычно носят характер отчетных встреч с директорами.

Есть еще один пункт — интернаты для больных детей заключают с родителями, поселившими их туда, некий договор, согласно которому за биологической семьей сохраняются все льготы и выплаты. Однако, по данным общественных организаций, нередки случаи, когда родители не приходят к своему ребенку больше десяти лет, и могут появиться только на похоронах, сняв все деньги со счетов. Вдобавок, активисты полагают, что корень зла упирается в нежелание руководства домов-интернатов «раздавать детей» из-за неминуемо следующего за этим сокращения финансирования. Между тем, на жилье и содержание только одного особенного ребенка в учреждения выделяется несколько десятков тысяч рублей ежемесячно.

В свою очередь, представитель руководства общественной организации «Даун-центр» Виктор Лагун уверен, что в системе есть еще два опасных звена. Это, по его словам, медицинские генетики, проводящие перинатальную диагностику — «своеобразную охоту на детей с синдромом Дауна» — а также детские психиатры. Они, уверен Лагун, независимо от воли родителей решают, где и как детей будут учить. Общественник убежден: первые фактически побуждают к убийству во имя освобождения больничных коек, вторые — самовольно вершат судьбу малышей.

Руководитель благотворительной организации «Перспективы» Светлана Мамонова рассказала об условиях, которые создаются для «тяжелых» детей в интернате.

«Подъем в семь утра, в 8 — быстрая кормежка. Детей много, и нянечкам надо успеть накормить каждого. Ребенок живет не один и даже не вдвоем с кем-то, а с еще 11 другими детьми. Ни у кого нет тумбочки для хранения личных вещей, только кроватки стоят, да и личных вещей ни у кого нет. Даже трусики, и те кто-то поносил день, их постирали и на следующий день надели на другого ребенка», — пояснила она.

Мамонова также отметила, что зачастую малыши и дети постарше с октября по март находятся практически в заточении — из интерната их не выпускают под предлогом бушующих ОРВИ и гриппа. В итоге их жизнь превращается в одну лишь комнату и кроватки.

«Нужно перепрофилировать эти учреждения в ресурсные центры помощи семье. Почему бы и нет? Не надо этого бояться», — предложила активистка.

По ее мнению, упростить ситуацию с органами опеки помогут только открытые письма и ужесточение регламента их работы, а также подчинение их комитету по социальной политике. По мнению ее единомышленников, самым важным для детей должна стать семья, а не государственное учреждение.

Подготовила Полина Полещук / ИА «Диалог»