Александр Лямкин: Музыка «Альтависты» — экзистенциальное отражение происходящего вокруг и внутри

Почему вы решили переехать в Петербург?

Это с одной стороны очевидный момент, с другой – интуитивный. Наверное, дело в неких традициях, укрепившихся среди творческой молодежи. С другой стороны, сыграло роль личное восприятие происходящего. Принято считать, что Петербург – город творческих людей. Наверное, отчасти это сработало. Второй момент чуть проще. Я оказался в 2009 году в Петербурге. Он понравился мне своей архитектурой, атмосферой и климатом. По сравнению с Москвой этот город оказался мне ближе по темпоритму жизни.

Но с другой стороны возможностей в Москве побольше…

Да, это так. Москва – хороший город. Я люблю Москву, но я другой человек. Я вырос в деревне, и мне сложно жить в огромных мегаполисах с бешеным ритмом жизни, а Петербург все-таки пока помедленнее, поразмереннее Москвы.

Вы переехали и здесь собирали группу или привезли всех участников с собой?

Мы переехали вместе с гитаристом Юрием Синицким. Он идет вместе со мной с самого начала. Это был первый участник, которого я пригласил в группу, и он стал моим верным боевым товарищем. Юра — автор некоторых песен коллектива. Остальной состав менялся в течение почти всех девяти лет.

Вашей группе девять лет. Это серьезный возраст. Вы чувствуете какое-то развитие?

Да, я чувствую положительную динамику. Не буду открывать всех тайн, всех показателей, но, безусловно, я развиваюсь. Мой первый музыкальный опыт был в моей родной деревне в 2000 году, а сейчас у нас за плечами два всероссийских тура и первые гастроли за рубежом. Соответственно, первым этапом для группы «Альтависта» стала запись альбома «Руками не трогать» в Барнауле в 2008 году, после которого появилась первая аудитория и первые приглашения на концерты. Вторым этапом был выход на всероссийский уровень – совместная запись песни с Сергеем Чиграковым, участие во всероссийских фестивалях. То есть у группы появился уже немножко другой статус, несмотря на то что мы все еще были в Барнауле. Следующий этап – это переезд в Петербург.

К чему вы пришли, спустя 9 лет?

Мне кажется, мы в постоянном пути. По Шопенгауэру, невозможно достичь цели. Нам все время кажется, что, если чего-то достичь, будет нормально. Потом приходишь к этому и понимаешь: либо не этого хотелось, либо не в той степени.

У вас есть какая-то цель сейчас?

Играть надо научиться, песни хорошие сочинять. Это главная цель. Все остальное в штатном режиме: гастроли, записи.

А известность?

Гастролей и записей в определенном смысле не может быть без известности: именно гастролей, а не туристических поездок с гитарой. Безусловно, нужен такой уровень (любая группа к этому стремится, я думаю), чтобы твое любимое занятие (а у музыкантов, хочется верить, любимое занятие – это музыка) приносило средства к существованию. Тогда это развязывает руки в плане творчества и не толкает к разгрузке вагонов в ночное время, к продаже услуг в офисе днями напролет.

Получается, известность – это всего лишь средство? То есть обязательная, но не желаемая составляющая? Или все-таки хочется, чтобы узнавали, чтобы у группы были поклонники, автограф-сессии?

Мне приятно, когда меня узнают. Это не цель, но это приятный момент. Известность, как составляющая, как фактор, который позволит тебе сосредоточиться только на музыке, наверное, обязателен для любой профессиональной группы. Если, конечно, музыка – это не просто хобби, ради которого все собираются после работы.

То есть вам бы хотелось посвятить музыке свою жизнь?

Я посвятил этому уже 10 лет, как минимум. В 12 лет я впервые вышел на сцену. Там, понятно, жизнь не только вокруг этого крутилась. В то время только мысли были этому посвящены… Но все-таки десять лет-то мы на это уже положили.

А как вам кажется, насколько трудно музыкантам выживать в России? Действительно ли большинству приходится разгружать вагоны или где-то работать?

Тут нельзя однозначно сказать, уж извините за занудство. Безусловно, в России нет понятия «шоу-бизнес» (особенно в цеху рок-музыкантов) в том понимании, в котором оно присутствует на Западе. Видимо, это вызвано длительностью традиций: у нас они значительно короче. В России встречаются проблемы в инфраструктуре, донесении информации, просто в образованности организаторов, звукорежиссеров. У нас нет ни школ, ни, опять-таки, традиций. Это мешает развитию музыки и усложняет жизнь.

С другой стороны, иногда те проблемы, которые якобы есть у музыканта, логичны, если посмотреть на его уровень. «Я купил фотоаппарат – я фотограф». Это есть во всех сферах жизни, в том числе и в музыкальной. Я знаю хороших музыкантов, которые и живут неплохо. Везде сложно и везде присутствуют свои проблемы. Есть ли они в нашей стране? Да, полно.

Насколько я поняла, вам кажется одним из самых важных именно исполнительский профессионализм…

Безусловно, нужно хорошо играть и сочинять хорошие песни. Мне хочется верить, что это ценится людьми, хотя я понимаю, что механизмы раскрутки тоже делают свое дело.

А что такое «хорошие песни»?

Сложно сказать. Это иррациональный момент. Иногда песня может быть спета просто под гитару, но ты ее будешь переслушивать раз за разом и находить в ней что-то новое, а другая, с мощной оркестровой аранжировкой, тебя не зацепит. И наоборот. Поэтому каждый решает для себя в зависимости от своих предпочтений и запроса в данный момент. Наверное, это и от настроения зависит. В большинстве случаев выбор не объяснить рационально. Ты просто слышишь и понимаешь, что песня скрывает или раскрывает какие-то моменты, либо наоборот. Может звучать все профессионально, здорово, но это фон, и композиция совершенно не цепляет. В этом загадка искусства. Картина может быть нарисована технически великолепно, но не будет затрагивать чувства посетителей галереи.

Кто в вашей группе пишет тексты и музыку?

Большинство текстов и музыкальные основы написаны мной. Чуть меньше написано уже упомянутым мной Юрой Синицким. Еще есть несколько песен, которые сочинил наш бас-гитарист барнаульского периода Евгений Казанцев. Аранжировки коллектив пишет совместно.

В одном из интервью один из участников вашей группы сказал, что песни группы «Альтависта» простые, и что они — о добре. Что вы вкладываете в эти понятия?

Наверное, это Юрка сказал, хотя мог и я. О простоте сначала. Безусловно, в нашем жанре есть масса коллективов, играющих более сложную музыку даже чисто технически. То, что мы играем, зависит и от предпочтений, и от определенного видения, и от умений, конечно же. В этом смысле наши песни довольно просты, но, наверное, под словом «простые» можно понимать, что мы не претендуем на сверхконцептуальность, а поем о базовых вещах. В частности, о любви. Это экзистенциальное отражение происходящего вокруг и внутри. Я бы вот так охарактеризовал. То есть наши песни отражают настроение и вскользь упоминают отношение к тому, что происходит вокруг. А о добре… Мы добрые люди. Мы хотим, чтобы люди были добрыми в том смысле, чтобы они могли прислушиваться друг к другу, находить какие-то решения. Мы стараемся не усиливать парадоксальность каких-то ситуаций, не петь о политике, но при этом мы не утаиваем своих эмоций, которые возникают. То есть социальные темы мы все-таки иногда затрагиваем.

Как вам кажется, музыка вообще должна быть доброй?

Я не знаю, какой должна быть музыка. Просто не возьму на себя ответственность выносить такие решения.

А вам нравится в основном добрая музыка?

Я не знаю, опять-таки. AC/DC– это добрая музыка?

В их песнях есть агрессия.

В последнее время часто проводят такие исследования: японские ученые, например, замораживали воду под воздействием различных стилей музыки. Хорошо все было, только если воздействовали на нее Моцартом. При этом раньше существовали обвинения в том, что и «роллинги», и «битлы» — это музыка от дьявола. Сейчас представления меняются. Есть какие-то направления тяжелой экстремальной музыки, которые во всем демонстрируют свою агрессию. И это однозначно не добрая музыка, а в отношении других стилей всегда у общественности менялась точка зрения. Я думаю, что для организма чисто физиологически везде, где есть громкие звуки, перегруженные гитары, есть микростресс. Для современного человека это, наверное, нормально. Поэтому я могу лишь назвать некий перечень коллективов, которые я периодически слушаю.

Было бы интересно. Назовете?

Их много. Сегодня слушал AC/DC, вчера –Radiohead. Мне нравятся классики. В первую очередь мои любимые зарубежные группы – это The Beatles, Pink Floyd. Также Эрик Клэптон, Dire Straits, Oasis, Led Zeppelin, что-то из Travis. Естественно, в свое время была Nirvana. Конечно, из отечественных музыкантов хочется упомянуть Владимира Семеновича Высоцкого. Такая палитра. Еще много, но это такие базовые ребята. Наверное, их все называют.

Что предстоит группе в ближайшее время?

К весне мы выпустим альбом. Он сейчас записывается. Даты релиза нет, потому что стадия записи пока не позволяет ее обозначить, а врать мы не привыкли. Думаю, что к весне все появится.

С марта начнутся концерты. В Петербурге их будет два: 24 марта — в Jagger и 27 марта — в Космонавте. В конце апреля, скорее всего, будут гастроли, а куда – не скажу. Сейчас заканчиваем формировать график.

Что нового будет в альбоме?

Это будет для нас абсолютно новое звучание. До этого все записи были все-таки электрического характера, а этот альбом – полностью будет акустическим, с использованием соответствующего рода инструментов. И вообще весь этот год объявлен у группы «Альтависта» годом акустики. Мы будем играть исключительно акустические концерты, кроме фестивальных выступлений.

С чем это связано?

Это связано с новым альбомом. Его нужно поддержать, показать программу. Также это связано с тем, что играть акустические концерты интересно. Да и весело все это.

Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»