Илья Чистяков: ЛНМО показывает ученикам образ успешной молодежи — и это сильнее всякой пропаганды

Илья Александрович, расскажите, как начинался конкурс?

В далекие 90-е несколько преподавателей математики, физики, программирования были обеспокоены, что стройная система олимпиад стала давать очевидные сбои. Во-первых, многие дети просто перестали участвовать и проскакивали мимо этого сита. Во-вторых, качества, которыми обладают олимпиадники, не тождественны качествам научного работника, и мы теряли учеников, которые обладали безусловными математическими и естественнонаучными способностями, но тем не менее никак не проявляли себя. Мы понимали, что в мире существует очень серьезная альтернатива этой системе – научные конкурсы для старшеклассников. В частности, существует такой мировой конкурс ISEF, который ежегодно собирает порядка трех миллионов участников. Нам хотелось построить в нашей стране такое состязание, в котором могли бы участвовать дети с научным мышлением.

Конкурс возник в 2004 году. Это совпало с тем, что Лаборатория, то есть научный центр, который является одним из поставщиков сильных работ на всероссийские конкурсы, к тому времени стала в этой среде очень известной. Порядка двадцати наших учеников к тому времени стали победителями, призерами крупнейших мировых конкурсов. Три человека даже были выделены как особо отличившиеся. На конкурсе они получили высшие награды, в том числе и гран-при, то есть премию за выдающийся вклад в науку. По решению NASA именами этих учеников назвали малые планеты Солнечной системы. То есть они уже в детстве очень серьезно себя авансировали. В дальнейшем оказалось, что это правильно. Один из тогдашних призеров сейчас получил премию как лучший молодой математик Петербурга. Главное, что они впоследствии остались в России.

Что представляет из себя конкурс?

Балтийский научно-инженерный конкурс – это ярмарка научных проектов. В ней может принять участие любой старшеклассник. Многие исследования станут основой курсовых, дипломных работ, может быть, и кандидатской диссертации. Формат конкурса таков, что мы можем пригласить не более 400 работ, то есть порядка 600 участников. Ребенок в хорошо сделанной системе регистрации посылает информацию о себе, тезисы и полный текст работы.

В отличие от многих конкурсов, мы допускаем к участию только того человека, который предоставляет нам работу целиком. В тезисах можно еще словчить, имея опытного научного руководителя. Полная работа в заблуждение никого не введет, тем более что назначается эксперт в конкретном направлении. Петербург – академический центр, так что мы можем найти рецензента практически по любой тематике. У нас семь направлений: математика, физика, компьютерные науки, биология, экология, химия, техника. Работа, при положительном заключении эксперта, приглашается на конкурс. Ребенок приезжает сюда вместе со своим научным руководителем, учителем или сопровождающим лицом и представляет свой проект. Он оформляет стенд, на котором рассказывает о своем исследовании. В течение восьми часов находится около стенда и отвечает на все вопросы. К одному человеку в течение конкурса может подойти до 30-40 человек из жюри. Докладчик вертится, как уж на сковородке, потому что если работа написана не самостоятельно, то это будет понятно.

Кто входит в состав жюри?

Кроме научных экспертов, у нас есть учительское жюри, которое состоит из опытных преподавателей. Мы хотим, чтобы идеи научного творчества проникали в учительскую среду. Эти эксперты имеют совсем другие критерии оценки. Они смотрят на динамику. Ребенок из далекого поселка, понятно, не может написать работу по гомологической алгебре, тем не менее, он может поставить задачу, которая решается на коленке, но все равно там почувствуется его оригинальность мышления. Такие дети обязательно будут поддержаны.

Молодежное жюри – это бывшие выпускники, победители Балтийского конкурса, которые сами когда-то стояли у этих стендов. У них совсем другие критерии оценки. Кроме того, есть бизнес-жюри. Ребятам очень важно, что к ним запросто может подойти руководитель крупной компании. Представляете, предприниматель будет стоять у стенда и долго разговаривать. Тогда ребенок поймет, что взрослым не безразличны его первые шаги в науке. Эта поддержка безусловно стимулирует в дальнейшем к еще более интересному творчеству, выбору специальности.

По какому принципу вы выбираете победителей?

Почти каждая работа, которая приглашена на конкурс, будет чем-то награждена. Это качество работы экспертизы. Главный недостаток детских конкурсов, которые я знаю, в том, что они слепо следуют министерским указаниям, и награждают какую-то часть участников. Мы совершенно свободны и награждаем тех, кого считаем нужным. Участвуют ребята из 40-60 регионов страны. Каждую секцию возглавляет профессор с мировым именем, который организует работу жюри и обсуждение проектов. Так или иначе он ранжирует проекты по номинациям. Главный приз на конкурсе – это хрустальный шар «Совершенство как надежда». Получить его очень престижно. Мы действительно верим, что победитель станет совершенством: крупным ученым, исследователем, организатором, бизнесменом. У нас есть секционные премии, специальные премии, которые присуждает каждое жюри, у нас есть премии иностранных научных обществ. Вынужден сказать, что, к сожалению, в России общественные организации не могут или не хотят поддерживать такие конкурсы.

А поддерживает ли вас государство?

Я думаю, что конкурс – это блестящая перспектива, но мы до сих пор не можем найти финансовой поддержки у государственных структур. Совсем. Странно просто: на словах все конечно согласны, но когда нужно проявить волю, никто не поддерживает. Они сами выпустили джина из бутылки, когда говорили, что инициатива должна идти снизу. Посмотрим, кто из государственной элиты приедет на конкурс в этом году.

На какие темы ребята делают проекты?

Если ваши читатели имеют общее представление о науке, то мне будет о некоторых проектах рассказать очень сложно. В прошлом году наш лабораторский проект был посвящен гомологической алгебре. Там были предложены новые варианты вычислений. Эта статья выставлена в архиве, то есть опубликована. Еще одна математическая работа была посвящена некоторым разделам теории колец. Она издана в «Записках ПОМИ». Был интересный проект, который достиг сейчас результатов – разработка программного обеспечения для смартфонов. Эта система уже принята рядом компаний к внедрению. Ребята из Волгограда сконструировали 3D-принтер из подручного материала. Правда, в Америке нам не разрешили его демонстрировать, потому что там использован очень мощный лазер, и школьникам в США не разрешается работать с такими серьезными устройствами. То, что они сделали, даже меня впечатлило. Меня огорчают результаты работы петербургских школьников. Наш город представляет мало сильных работ, в отличие от регионов.

В таком случае, какие регионы хорошо работают?

Иваново, Челябинск, Иркутск, Анадырь, Чукотка, Белоруссия. У нас в этом году много украинцев. То есть ребята с северо-запада Украины едут демонстрировать свои работы, несмотря ни на что. У нас традиционно силен Казахстан. Мы давно уже стали конкурсом работ СНГ. Все самое лучшее везут в Петербург, потому что это научная Мекка. Мнение нашего жюри очень дорого для тех, кто работает и достигает результатов. Мы получили несколько десятков исследований из Петербурга и в качестве научной литературы, которая являлась основой, – «Википедия». Такая работа у нас кроме жалости ничего не вызывает. А регионы работают!

Как вы вручаете премии?

Мы не хотим пропустить ни одного школьника с «искрой божьей». Если наши эксперты видят, что в ребенке силен дух творчества, то мы обязательно приглашаем. Секция получается разнородная, но интересная. Ребята после дня соревнований на конкурсе, где надо «продать» свой проект: убедить, заинтересовать — просто без сил падают. У нас есть секционные премии – малый хрустальный шар. У нас есть главная премия – поездка на финал конкурса ISEF. Кроме того, есть премия бизнес-сообществ. «Молодежка» в этом году приняла замечательное решение: всем понравившимся работам, вне зависимости от их научных качеств, мы будем давать возможность прыгать в аэродинамической трубе. Призов и дипломов много. Конкурс поддерживает одна из самых интеллигентных организаций России – это фонд Дмитрия Зимина «Династия». Также издательство BHV предоставляет будущим ученым прекрасные и полезные книги. Я надеюсь, что у нас соберется научный бомонд Петербурга, который наградит не только призами, но и словами.

Если посмотреть на фотографии и списки призеров конкурса, создается впечатление, что участвуют в основном мальчики. Девочки вообще участвуют в конкурсе?

Много. Успешно участвуют. Есть секции, в которых девочек большинство: биология, экология. Химическая секция – пятьдесят на пятьдесят. Есть мальчишеские направления: программирование, математика, физика. В технике мальчишек больше, но у нас и техника такая специфическая: связанная с умением паять, строить. По статистике участвуют примерно 40% девочек и 60% мальчиков.

Расскажите о Лаборатории непрерывного математического образования. Какова ее основная идея?

Идея Лаборатории – искать мотивированных молодых людей. Мы исходим из следующего тезиса: дети созревают по-разному и в разное время. Одному уже в 8 классе можно рассказывать содержательный курс, другой не готов воспринимать по 11 класс, и найдет себя в вузе. Мы хотим, чтобы к нам приходили ребята, которые в подростковом возрасте ощутили всю прелесть самостоятельных занятий. И нас даже не смущает, что они чего-то не знают. Зачем мы нужны, если ребенок и без нас все знал? Мы как раз умеем таких ребят образовывать, учить и очень корректно начинать с ними научную деятельность, потому что для такого человека, который еще сомневается, пробует, очень важно, чтобы первая его деятельность была успешной. Иначе это может навсегда отвернуть ребенка от занятий.

Математическая школа – не та, которая называется математической, а та, откуда выпускники идут на матмех и становятся математиками. У нас таких — до двух третей класса. Многие школы этого направления превратились в технические, потому что большинство выпускников идут в технические вузы. Сейчас Петербургским математическим обществом было присуждено около тридцати премий Рохлина, из которых более трети получили наши выпускники. Маленькая школа по количеству выпускников обходит все гиганты: президентский лицей далеко позади и губернаторский. Никакой конкуренции они нам не составляют.

Как организован процесс занятий в Лаборатории?

Ребенок начинает ходить на семинары, потом работать с научным руководителем и заканчивается учеба научным исследованием. Но это не самоцель. Для нас главное, чтобы работа не была случайностью. Мы любим, чтобы исследование было связано с длительной подготовкой и изучением материала. Мы разработали программы и утвердили их. Мы организуем свою работу в рамках государственно-частного партнерства. Дети учатся, получают знания в рамках общеобразовательной школы и в нашем центре: на семинарах и дополнительных занятиях. При выпуске ребенок получает государственный сертификат о тех курсах, которые он прошел у нас. Документ с этого года будут принимать вузы. Те выпускники, которые сейчас заканчивают аспирантуру, возятся с ребятами, которые только начинают учиться в ЛНМО. Молодые кандидаты наук занимаются с одиннадцатиклассниками. Вот и возникает непрерывное образование. Каждая следующая ступень не находится в антагонистических противоречиях с предыдущей. Мы не говорим: забудьте все то, что вы изучали раньше. Наоборот, когда школьник приходит в университет, он знает, зачем пришел, понимает, что ему надо.

То есть вы собираете таланты?

Конечно. Мы хотим создавать условия талантам. Мы знакомим молодые таланты с уже реализовавшимися. Очень важно, чтобы ребята видели успешность. Они встречают выпускников и понимают, что, например, в 24 года человек имеет компанию, которую сам построил на инновационных принципах, которая уже в 40 странах мира имеет филиалы. Или они видят, что один из наших выпускников блестяще защитил кандидатскую диссертацию и сейчас в Высшей нормальной школе в Париже. Еще один наш выпускник имеет грант «Газпрома». Он, будучи студентом, и получая 1200 рублей стипендии, имеет еще около 50 тысяч дополнительно. Согласитесь, мальчик в 19 лет на эти деньги проживет. Школьники видят, что все ребята востребованы, все при деле, и им это нравится. Мы показываем этот образ успешной молодежи, это самое главное. Это сильнее всякой пропаганды.

У вас платное обучение?

Для того, чтобы делать все то, что хотим, мы должны быть юридическим лицом и платить налоги. Родители платят, но если какой-то родитель ученика из общеобразовательной школы хочет, чтобы ребенок занимался английским языком, это будет стоить ровно столько, сколько мы берем. Мы добавили им 14 дополнительных часов – 2 часа научной работы и 12 семинарских. Если бы они это реализовали в госшколе, то заплатили бы в 5-6 раз больше. Мы живем за счет благотворительности, выигранных грантов, нашего интеллекта, продуктов, которые мы создаем сами, а далеко не за счет родительских средств. Все многодетные семьи освобождены от оплаты. Более того, если, например, родители потеряли работу, мы мгновенно реагируем: они пишут заявление, и мы учим бесплатно.

Какие проблемы испытывает лаборатория?

Например, чиновники не хотят давать нам статус социально значимого учреждения, чтобы у нас был низкий коэффициент на налогообложение.

Почему?

Считают, что мы делаем не такие большие дела. Мне говорят: вот если бы вы гастарбайтеров с рынка обучали, то было бы другое дело. Глупость я часто слышу: у вас замечательные дети, с ними любой справится. Во-первых, любой не справится. Во-вторых, если учитель не работает, то какие бы вы деньги ему не платили, все равно он работать не будет, а будет только требовать. Профессиональное сообщество развращено. Существуют школы, где после часу дня темные окна, несмотря на все доплаты.

Кроме того, у нас есть много других социальных проблем. Например, государственное бесчинство по изданию учебников. Понятно, что дети, мотивированные к науке, не могут учиться по базовым учебникам, которые тоньше листа бумаги по объему. А дополнительная литература стоит совсем других денег. Профессиональный комплект по физике стоит до 8 тысяч рублей на человека. Мы даем это бесплатно. Каждый школьник получает набор из 40-50 учебников, и стоимость его может достигать 60 тысяч. Родители за это не платят. Правда, это все годами создавалось, когда у нас были возможности по грантам. Мы, благодаря деятельности Минобра, не можем приобретать на бюджетные деньги учебники, потому что список книг, которые разрешены, жестко фиксирован. Мы не можем ничего выбрать, эти книги для нас непригодны, поэтому мы вынуждены либо сами писать учебники и издавать их, либо покупать совсем по другим ценам.

Очень большие проблемы вызывает социальное обеспечение. Безобразие, что делается в школьных столовых и на спортивных занятиях. Добавлен лишний час физкультуры, но если нет условий его проведения, это лишний час физического бескультурья. Я бы построил еще несколько лабораторий. У нас огромное количество детей хотят заниматься экспериментальной физикой. Мы не можем этого сделать, потому что просто физически негде. Несмотря на наличие школ в старых районах, выделить отдельное здание чиновники нам не хотят.

Конечно, самая большая проблема – это изменение менталитета чиновничества. Раньше обращаешься, говоришь: «Дети плохо считают, плохо решают примеры!». Чиновник сокрушенно отвечал: «Эх, да!», а теперь они говорят: «А зато посмотрите, как они танцуют!». Это уничтожение ценности нашего образования! Сейчас приходят дети, получившие знания по новым стандартам: они обо всем слышали, в Интернете вычитали, доклады сделали, написали рефераты, но они ничего не умеют делать руками. Две дроби сложить не могут, хотя готовы рассказывать часами об этих дробях. Эта американизация и безумное копирование западных технологий ни к чему не приведут. Мы должны разрабатывать собственные методики, которые будут лучше и качественнее западных.

Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»