Нобелевка-2014: за что, кому и почему

Литература

Француза Патрика Модиано пришлось искать, чтобы он узнал о присужденной ему премии. Когда писателя нашли, оказалось, что он немало удивлен самому факту награды. Тем не менее, в Нобелевском комитете его сравнили с Марселем Прустом и даже назвали величайшим писателем современности. Ошеломленный автор тридцати романов решил посвятить премию своему внуку-шведу. Свое мнение насчет справедливости выбора лауреата «Диалогу» озвучил российский писатель и критик, ответственный секретарь литературной премии «НацБест» Вадим Левенталь.

«Тут несколько моментов: во-первых, есть некоторое количество живых и здравствующих работающих писателей, которые внесли в мировую культуру и литературу несоизмеримо больший вклад, чем Патрик Модиано. Первые имена, которые приходят на ум: Филипп Рот, Том Стоппард, Салман Рушди. Я могу с десяток имен назвать, которые уже стали абсолютными величинами. Сейчас в Европе работают сотня-другая писателей, по таланту и степени влияния сопоставимых с Патриком Модиано. Это очень умеренная, очень интеллигентная, правильная, не вызывающая никаких споров, проза», — считает Левенталь.

По его словам, о трудах Модиано есть недостоверные сведения в небезызвестной «Википедии». Там указано, что автор якобы писал в основном об оккупации — ан нет: из 11 переведенных на русский язык книг писателя около половины — сплошной средний европейский интеллигентный роман.

«Уровень продаж таких книг показывает степень влияния — тиражи у них по тысяче экземпляров, и дай бог, если их удастся продать. Тем более, чаще всего они изданы на гранты, которые получают русские издательства от французского правительства. И эти гранты покрывают половину расходов на издание книги, и, тем самым, страхуют издателя от риска — при том, что тираж книги составляет одну-две тысячи экземпляров. К сожалению, это награждение вызывает только сожаление, увы, оно очень неудачное», — резюмировал Левенталь.

Физика

Светодиоды окружают нас повсюду. Люди могут не знать принципа их работы, однако ими в буквальном смысле освещен XXI век — бегущие строки на уличных экранах, фонари и светофоры, дорожные знаки, игрушки, значки, ленивое переключение каналов с помощью пульта, мобильники и ЖК-экраны — во всем этом светодиоды нашли себе применение. Но были времена, когда они стоили очень дорого за счет своих составляющих. И именно исследования японцев Исамы Акасаки, Хироси Амано и Сюдзи Накамуры позволили в десятки раз удешевить производство синих светодиодов, которые наполнили человеческие пространства белым светом. Однако Нобелевку они, как и в большинстве случаев, получили спустя долгие годы после внедрения в жизнь своих разработок.

«Физические принципы, лежащие в основе работы светодиода были известны и до этой работы. Например, уже существовали и широко использовались красные светодиоды. Тем не менее, было непонятно, как заставить светодиод ярко и энергоэффективно светить именно в синей спектральной области, без чего нельзя было добиться источника белого света, так как синий, красный и зеленый являются компонентами белого света. Более того, из синего света (как более энергетичного) можно получить красный и зеленый с помощью люминофоров, но не наоборот. Соответственно, синий светодиод является универсальным, и именно за решение этой проблемы Нобелевский комитет присудил премию по физике. Результаты этой работы непосредственно оказывают влияние на многие миллионы людей уже сейчас. Тот факт, что эта же работа была удостоена Нобелевской премии по физике 2014 года, указывает, что Нобелевский комитет уделяет большое внимание не только фундаментальным исследованиям по физике, но и технологическим достижениям, улучшающим повседневную жизнь людей», — рассказал «Диалогу» генеральный директор Российского квантового центра Руслан Юнусов.

Кстати, как заметил Юнусов, источники белого света на основе синих диодов вместе с флуоресцирующими добавками обладают намного более высокой энергоэффективностью, чем те же самые лампочки Ильича. Вдобавок, источники синего света, причем очень яркие, а также источники ближнего ультрафиолета могут стать полезны для стран, у которых есть проблемы с чистотой воды и ее количеством — с помощью них можно проводить обеззараживающие процедуры.

Экономика

Еще один француз, Жан Тироль, провел серию исследований, на которые потратил не один десяток лет. Нобелевский комитет оценил его вклад в мировую экономику за анализ власти рынка и его регуляцию. Исходя из пояснений петербургского экономиста, президента регионального филиала НИУ ВШЭ Александра Ходачека, его работы нужно раздать российским чиновникам, законодателям и, в особенности, монополистам.

«Жану Тиролю присудили премию за ряд работ, которые он проводил с 1980-го года. И он использовал теорию игр и стимулов, основоположником которой, на самом деле, был американец Джон Неш. Кстати, он, по-моему, получил Нобелевскую премию в конце 90-х. Суть в том, что термин «рынок сам все расставит» неверен, что подтверждается работами Тироля. Отсутствие регулирования на рынке, где сильны отдельные монополии, приводит к нежелательным последствиям для экономики в целом. Это могут быть высокие цены на продукцию картелей или вертикально интегрированных холдингов — компаний, которые не всегда эффективно работают, но, при этом, блокируют доступ на рынок конкурентам. Все это применимо по отношению к нашей стране», — заметил Ходачек.

В качестве примера экономист привел крупный ритейл, который пришел в Россию в то время, когда средняя торговая наценка в стране была равна 25%. У ритейлеров она была равна 9%. Постепенно они фактически «обанкротили» малый и средний бизнес, что позволяет им сегодня делать наценку в 100%, пояснил Ходачек.

Вместе с тем, эксперт предостерегает от очарования, которое неизбежно может постичь любого заинтересовавшегося идеями Тироля. Дело в том, что законы экономики для всех стран одни и те же, но все страны неизбежно отличаются своим рынками и другими показателями, поэтому одной только мудрой теорией тут не обойдешься, уверен экономист.

«Хочу предостеречь: ни одна модель в идеальном виде не работает. На любую модель в любых условиях накладываются ограничения в виде различных социальных аспектов и условий», — заключил Ходачек.

Премия мира

Шестидесятилетний Кайлаш Сатьярти и семнадцатилетняя Малала Юсуфзай не открывают новые химические элементы, не пишут гениальных книг и вряд ли являются экспертами в физике или экономике. Однако именно им присудили Нобелевскую премию — премию мира — за борьбу против угнетения детей и молодежи, а также за детское право на образование.

Известно, что Малала с 11 лет вела блог для BBC, где рассказывала об ужасах режима талибов и их точке зрения на образование для лиц женского пола. Мир и раньше знал, что радикалы в Пакистане убивали, калечили и обезображивали женщин, однако немногим удавалось хоть как-то заявить о себе и попытаться защитить свои права. Юсуфзай за свое желание учиться получила от талибов пулю в голову, однако, после некоторого времени, проведенного в коме, ей удалось выжить.

«Пакистан — страна трудная не только для правозащитников, с ее привычным восточным бытом о правах человека, а особенно о правах детей, никто особо не думает», — прокомментировала для «Диалога» выбор Нобелевского комитета российская правозащитница, глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.

Кайлаш Сатьярти организовал множество демонстраций против эксплуатации детей и активно борется за их право на образование. Около полутысячи некоммерческих организаций входят во Всемирную кампанию за образование, руководителем которой он является. К слову, уже после того, как стало известно, что премию имени Альфреда Нобеля вручат ему, правозащитник высказался против конфликтов в Сирии, Палестине и Украине. Больше всего Сатьярти возмутил тот факт, что из-за политического конфликта гибнут несовершеннолетние жители этих стран.

«Я считаю, что это очень достойные люди, и та сфера, в которой они работают, требует усилий. А те страны, в которых они живут, действительно нуждаются в такой гражданской деятельности», — добавила Людмила Алексеева.

Химия

Уроженец Румынии Штефан Хелль, а также американцы Эрик Бетциг и Уильям Мернер удостоены «Нобелевки» за разработки в области химии. Обывателю может показаться, что в их открытии больше биологии, нежели химии — ученые долгое время трудились над новыми методами сверхточной микроскопии. «Нобелевским» стал так называемый флуоресцентный метод — STORM (от STochastic Optical Reconstruction Microscopy).

«Для понимания — представим себе светящиеся огни большого города, которые издалека сливаются, и трудно точно определить, где же находится каждое конкретное окно. Если же горит только одно окно, то определить его точное положение гораздо проще. В микроскопе с системой STORM свет в каждом таком «окне» включают и выключают многократно и датчик собирает информацию об их расположении. Использование сложного алгоритма анализа информации позволяет уточнить эти данные и определить локализацию светящейся молекулы с точностью до 20 нанометров — это и есть разрешение метода STORM микроскопии», — специально для ИА «Диалог» объяснила принцип метода кандидат биологических наук, директор ресурсного центра ЦКП «Хромас» Научного парка СПбГУАлсу Сайфитдинова.

По словам ученого, новый метод дал науке то, что долгие годы не могли дать электронная микроскопия и атомная силовая микроскопия — представление о работе молекул в динамике. Этот процесс можно наблюдать лишь в живых клетках.

«Флуоресцентная микроскопия как раз идеально подходит для прижизненных исследований, но эта техника еще недавно не позволяла разглядеть отдельную молекулу в клетке. И вот, человеческий гений сумел решить эту задачу — не нарушив ни одного закона физики, но используя, помимо достижений оптики, новейшие математические алгоритмы и уникальные свойства синтетических люминофоров. Казавшийся неприступным, предел разрешения был преодолен. Точность флуоресцентной микроскопии возросла в десять раз», — добавила ученый.

К слову, особые надежды на метод возлагают те исследователи, которые ищут средства для победы над болезнями Паркинскона и Альцгеймера. С помощью него можно узнать характер поведения белков, из-за которых проявляются эти опасные болезни.

Подготовила Полина Полещук / ИА «Диалог»