Максим Пратусевич: Дисциплина в школе призвана сделать хорошо учебному процессу

У вас известная, популярная школа. Почему так много детей хотят в ней учиться?

У нас есть некоторые гарантии. Если люди попадают в эту школу, значит они имеют гарантию на приличное общество и большую вероятность встретиться с хорошим учителем.

По каким признакам можно понять, что учитель хороший?

Для каждого – свой признак. Кому-то нужен «слуга царю, отец солдатам», кому-то нужна заботливая учительница, которая всячески оберегает, поит чаем. Всем по-разному. Конечно, желательно, чтобы учитель знал свой предмет, но этого, к сожалению, не достаточно. Однако вероятность того, что в нашей школе учителя тебя поймут, выше, чем где-либо.

Тогда как вы выбираете таких учителей?

Во-первых, у нас работает много наших выпускников. Естественно, я хочу, чтобы они здесь были. Для меня важно, что им не надо объяснять, что из себя представляет наша школа. Другим приходится объяснять, что то или иное у нас не принято.

Что у вас принято, а что не принято?

Принято более или менее уважать детей, общаться с ними не только в урочное время. Мы ценим творческое отношение, внеклассные мероприятия, экскурсии, литературные вечера. У нас не принято собирать деньги. Приходят родители и чуть что начинают трясти кошельком. Я достаточно жестко с этим борюсь. Еще я пытаюсь искать хороших учителей, которые бы могли мне понравится и, что называется, были «нашими» людьми.

Какими качествами должен обладать «ваш» человек?

Мне кажется, главное – он должен хотеть работать. К сожалению, сейчас генеральная линия – «мы работаем за деньги». Это не так. Я не говорю, что учителю не надо платить, но все должны понимать, что это в каком-то смысле служение. Я ищу тех, кто получает удовольствие, кайф какой-то, потому что с ними работать очень интересно. И детям с ними интересно. Мы ищем тех, кто получает удовольствие от общения с детьми.

Вы сказали о внеклассных мероприятиях. Около школы я встретила детей с «нешкольными» рюкзаками. Видимо, какой-то класс пошел в поход…

Это не класс, а комендантская группа. Скоро у нас туристический слет. Практически вся школа выезжает. Там соревнования различные от полосы препятствий до конкурса обедов. Это приобщение к туризму.

Какие еще у вас бывают внеклассные мероприятия?

Полно! Есть общешкольный вечер песни, например. Помимо этого каждый класс в течение года делает так называемый литературный вторник: на большой перемене показывают музыкальную композицию. Берут материал от античности до современности. Мы это снимаем, выкладываем в Интернет. Потом ребята с удовольствием смотрят. Есть традиция новогоднего учительского спектакля, то есть учителя готовят спектакль для детей. Также у нас очень много кружков по самым различным направлениям. Традиционно дети самостоятельно организуют спортивные состязания. У нас проходят чемпионаты школы по волейболу, баскетболу, настольному теннису. Ученики сами договариваются, составляют расписание матчей, играют и судят. Учителя только присутствуют в зале, смотрят за порядком. Более того, дети сами организуют чемпионат школы по футболу. Он называется «ФМЛ-cup». Они приезжают в 7:30 в Таврический сад, играют класс на класс. Это тоже такая традиция.

Чем важна и для чего нужна эта внеклассная работа?

Люди, с которыми мы познакомились в школе и в институте, с нами на всю жизнь. Это наши самые близкие друзья, дальше их ниоткуда не возникает, разве что из армии. Все эти внеклассные мероприятия сплачивают детей. Одна из причин, по которой, я думаю, люди идут в эту школу – это большой капитал социальных связей.

Насколько я знаю, учиться у вас трудно. Как дети относятся к нагрузке?

Конечно, дети ленивые, но что делать. Впахивать надо. Если они увлекаются футболом, то и бегают, и прыгают, и тренировки у них два раза в день. Кому это надо, тот выдерживает. Дело в том, что здесь есть некоторая проблема. По уставу наша школа – нетиповая образовательная организация, предназначенная для обучения детей, проявивших выдающиеся способности в изучении математики и предметов естественно-научного цикла. Предполагается, что мы умеем устанавливать, что у того или иного ученика отличные способности. Но реалии другие. У нас хорошая школа, президентский лицей. Учиться здесь – модно. Это такая «медаль на грудь». Люди хотят всеми правдами и неправдами сюда поступить. Потом они ожидают, что здесь будет забота и внимание. А забота и внимание происходят совершенно не там. «Почему моему ребенку не разжевали, почему ему не сделали дополнительные занятия?» Потому что школа не для этого. Дополнительные занятия для тех, кто хочет глубже усовершенствоваться, а не для тех, кто чего-то не понял, если это один человек из тридцати. Это, конечно, порождает определенное разочарование. Происходит отсев. Правда, с другой стороны, с утратой бонуса, который ученики здесь получают, часто они начинают чахнуть и сохнуть.

Поступление в эту школу – это чаще всего решение родителей или детей?

Смотря в каком классе. Бывает по-разному. Если приходят в пятом классе, то, конечно, это решение родителей. В пятом классе очень редко ребенок думает «да, я математик», хотя такие тоже есть. Что касается более старших – по-разному. Я сейчас работаю в 9-ом классе, и у меня учится ребенок, специально приехавший к нам из Новосибирска. Он жил там, потом сказал родителям «я хочу поступать в 239-ую школу», написал вступительную работу, поступил. Он живет с сестрой, а родители – в Новосибирске.

Поговорим немного об учителях. У вас много молодых специалистов?

Много. У нас средний возраст педагогов 36 лет.

Я так понимаю, что это достаточно большая проблема – привлечь в школу молодых специалистов.

Не знаю. А почему это большая проблема?

Потому что зарплаты маленькие и быть учителем не престижно.

Это не правда, что зарплаты маленькие. Зарплаты сейчас уже не маленькие. У учителя есть отпуск в 56 рабочих дней, выпадающих на лето в силу естественных причин. У него есть каникулы, когда тоже, в общем, дышится спокойно. В учебное время ты работаешь на ставку. Это 18 уроков в неделю. При некотором везении они укладываются в 4 дня. Значит, ты в три часа закрыл рот и ушел. А зарплата более или менее средняя в промышленности. Но в промышленности человек, извините, пашет пять дней в неделю с 9 до 18. Поэтому я не считаю, что мы бедные и несчастные. Конечно, денег всегда либо нет, либо не хватает, но я коллегам говорю: «Хотите много денег – идите в нефтяные спекулянты». Вопрос о зарплате учителей возник тогда, когда на нее нельзя было прожить. Сейчас на нее нельзя прожить шикарно, но нормально – можно. Позиция учителя 239-ой школы является вполне себе общественно значимой и почтенной.

То есть у вас нет проблем с молодыми людьми?

В принципе, нет. Есть проблема, что много званых, но мало избранных. То есть, многие хотят, но мало кто способен. Но мы не бегаем с фонарем в поисках молодого сотрудника.

Большинство ваших учеников носят фирменные галстуки…

Да, это элемент формы.

Насколько важна объединяющая идея?

Это очень важно. Понимаете, мы культивируем принадлежность к сообществу. Человек должен с гордостью осознавать, что он лицеист и принадлежит к сообществу учеников, а потом выпускников 239-ой школы. Мы этим гордимся.

Для чего это нужно?

Это, в некотором роде, одно из конкурентных преимуществ. Человеку нужно принадлежать к чему-то большому и сильному. Сообщество выпускников 239-ой школы — это и есть то большое и сильное. Осознавать это приятно. Когда мы праздновали 50 лет школы в БКЗ «Октябрьский», пришли 5000 человек. Все они были подхвачены этой волной, и все себя чувствовали частицей чего-то большого. Это было прекрасное ощущение. Для него мы и работаем в конечном счете. Если это удается, если потом выпускники так себя ощущают, то это большое преимущество. Мы же работаем для того, чтобы нашим выпускникам сделать хорошо.

Насколько важно иметь жесткую дисциплину в школе или у вас лояльно относятся к нарушениям?

Дисциплина должна быть, но она – не самоцель. Она должна существовать ради чего-то. Поскольку первое, что у нас есть – это учебный процесс, дисциплина должна сделать так, чтобы ему было хорошо. Все, что ему способствует, мы приветствуем, а все, что мешает – пытаемся искоренять. Например, нельзя опаздывать на урок, потому что ты что-то пропустишь. Если ко мне на урок опаздывают, то решают очень быстро пять примеров. Не можешь – не опаздывай. Нельзя уходить раньше конца урока, потому что ты своим топотом будешь мешать другим людям. Здесь есть парадокс. В советское время физмат-школы существовали, потому что были нужны военно-промышленному комплексу. При этом, когда мы обучаем человека математике и физике, мы обучаем думать. Когда мы обучаем думать, он начинает думать не только над математикой и физикой, но и над тем, что его окружает, и видит противоречия. Это была большая проблема в советское время. С одной стороны они, думая, приходили ко всякому, с другой стороны, прикрыть это было особо нельзя, потому что в них нуждались. Коль скоро мы должны учить детей думать, мы не можем говорить им: «Это так, потому что я сказал». Мы должны приводить какие-то обоснования. Поэтому дисциплина должна быть на чем-то основана.

В таком случае какие конкретные запреты есть? Вот в некоторых школах в джинсах нельзя ходить…

Это женское. Я меланхолично к этому отношусь. Вид должен быть приличный. С другой стороны, понятие «приличный вид» не формализуемо. Женщины как-то борются за него. Пускай. Всегда есть серая пограничная полоса между тем, что можно, и тем, что нельзя. На ней есть то, что «нельзя, но не смертельно» или «можно, но не желательно». Все зависит от того, где эта полоса. В некоторых школьных коллективах полагают, что курить можно, но нежелательно, а нельзя напиваться, допустим. В других решают, что бороться с курением бесполезно, поэтому разрешают курить на заднем крылечке. Таким образом, серая полоса смещается. Дальше возникает подростковое желание отличиться, выпендриться, нарушить правила. Курить и так можно – чего тут бунтовать. Напиваться – это для лохов, детский сад. «Наркотики – нельзя, попробую», — решает школьник. Это одна ситуация. Второй вариант, когда, например, девушкам можно ходить в черных классических брюках или в длинной юбке. Можно, но не рекомендуется – в джинсах. Совсем нельзя – в мини-юбке. Значит, курение, алкоголь и наркотики находятся где-то очень далеко в области запретного. Значит, подростковый бунт школьник может проявить, выкрасив волосы в красный цвет или придя в мини-юбке. Это одна из причин, почему нужно следить за дисциплиной. Конечно, не должно быть фанатизма. Ясно, что если у меня учиться человек «с головой», и он ходит без формы, я ему буду капать на мозг, но не выгоню из школы. С другой стороны, это «пять копеек»: «Ты такой-сякой и разэдакий, так еще и без формы ходишь».

Вы уже шестой год руководите 239 лицеем. Что вас заставляет этим заниматься?

Если не я, то кто? На самом деле я очень люблю преподавать. Хлебом не корми, дай урок провести. В директорстве есть другие задачи. Например, денег нет, но все надо сделать. Или организовать что-то. Зачастую это удается. Тогда я испытываю гордость. Мы построили спортзал, например, или всю школу отремонтировали без бюджетных вливаний. Чувствуешь, что решил задачи, хорошо выполнил свою работу. Но конечно, если бы их решал кто-то другой, было бы лучше.

Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга