Ирина Прохорова: Давайте смотреть правде в глаза — идет наступление мракобесия

Литература – не только текст. Это контекст: премии, издательства, толстые журналы, а главное – реакция, реакция общества и власти. Об этих аспектах литературного процесса «Диалог» поговорил с главным редактором журнала «Новое литературное обозрение» Ириной Прохоровой.

Ирина Дмитриевна, сейчас литературные, как, впрочем, и любые другие премии все чаще обвиняют в том, что это какие-то «междусобойчики»: призы раздаются своими и своим. Как по-Вашему, насколько система литературных премий актуальна сегодня?

Вы знаете, литературные премии всегда актуальны, они выполняют роль катализаторов литературного процесса, или, если угодно, мощных пиар-кампаний для художественных текстов. Те произведения, которые попадают в шорт-лист, а тем более становятся лауреатами, сразу оказываются предметом пристального внимания и оживленных дискуссий. Что касается «междусобойчиков» — мне так не кажется. Может быть, единственная проблема в том, что круг людей, который так или иначе задействован в различных жюри, в процедуре принятия решений, — достаточно узкий. Наверное, это и порождает внутреннее недовольство, поскольку нет расширения эстетических пристрастий.

Вообще-то литературными премиями недоволен никто и никогда; это особенность данных институций. Помните ли Вы сами, чтобы про какую-нибудь премию все единодушно сказали: «Слава богу, наконец, наградили достойного человека»? Всегда оказывается, что часть публики рукоплещет, а часть возмущается: «Опять не то, опять не того». Я думаю, что литературных премий должно быть много, и они должны быть разнообразны по спектру эстетического выбора. В этом случае они не то чтобы устраивают всех, но наиболее полно очерчивают круг литературной креативности – от самой радикальной до наиболее традиционной. У нас просто мало престижных премий. Тех, которые на слуху, — буквально единицы. И отсюда возникает ощущение неудовлетворенности, потому что большое количество имен просто не попадает в поле внимания читающей аудитории.

Сейчас активно обсуждаются обновленные списки внеклассной литературы для школьников. Кто-то высказывается против романа Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого», кто-то возмущен исключением из списка стихотворений Иосифа Бродского. Как Вы считаете, при составлении таких списков, как можно соблюсти баланс между современной и классической литературой?

Мне кажется, составление подобного списка – сама по себе сомнительная акция. Она может быть оправдана, если списков много и они существуют в виде рекомендательной литературы, если вокруг разных принципов формирования линейки текстов существует бурная общественная дискуссия. Идея обязательности и безальтернативности прочтения 100 книг, утвержденных высочайшим повелением, переводит эстетические споры в идеологические войны. С какими благими намерениями и каким составом экспертов не создавался бы данный литературный табель о рангах, этот процесс неизбежно закончится гонением на литературу и творческую среду в целом. Все граждане нашей страны, обладающие опытом советской жизни, прекрасно понимают: как только «в верхах» заходит речь о необходимости «духовно-нравственного» возрождения общества, воспитания детей «в духе патриотизма» и так далее, значит, жди ужесточения цензуры и связанных с нею погромных кампаний против современных литературы и искусства. На деле эти заклинания не имеют ничего общего с заботой о привитии обществу гуманных этических ценностей; напротив, это проверенный временем способ «закрутить гайки» и держать мыслящих людей в страхе и повиновении любым причудам власти.

Собственно, что хотят от этих списков? Очевидно, привития детям любви к чтению.

Давайте честно признаемся себе, что все официальные рекомендательные списки, как правило, имеют невысокий рейтинг среди читающих детей. Вспомните, с какой тоской мы читали летом навязанную скучную обязаловку и как взахлеб поглощали увлекательную литературу, подсказанную нам друзьями или родителями.

Чтобы дети полюбили чтение, нужны усилия профессиональных и просвещенных учителей, приучающих учеников думать, то есть читать и обсуждать разнообразную литературу. Можно вовлекать детей в литературные игры, подключать их к премиям, например, создавать детские премии – то есть включать детей и подростков в жюри, чтобы они выбирали победителя. Конечно, комплексная программа по развитию чтения – вещь тонкая и сложная, а нам постоянно хочется решать сложные проблемы простыми способами.

Вот, например, роман Владимира Набокова «Лолита». Вы, возможно, слышали, какой «атаке» подвергается это произведение, да и сама память писателя, в Петербурге. Совершаются акты вандализма, провокации…Министерство культуры признало, что не в силах самостоятельно справиться с ситуацией. На Ваш взгляд, в чем корень этой проблемы, как можно с ней справиться?

Давайте смотреть правде в глаза — идет наступление мракобесия, которое никак не пресекается государственными органами, а подчас и поощряется. Оно идет стихийно, но, обратите внимание, удару подвергаются те фигуры, которые в советское время были запрещены. Нападающие на «Лолиту» — это люди, которые, скорее всего, ее не читали, а просто «слышали звон».

Чтобы дать решительный отпор вандализму и варварству, нужна самоорганизация общества, объединение всех мыслящих людей.

Ирина Дмитриевна, в России на протяжении долгого времени был популярен «толстый журнал». Последний пример всплеска интереса к нему — Перестройка, тот же «Новый мир». Хотелось бы спросить Вас как издателя, после декабрьских событий 2011 года, когда пошла волна протестов, ощутился ли какой-то скачок интереса к актуальному интеллектуальному чтению?

Интерес к интеллектуальном у чтению в России всегда был высок, и традиционно спрос всегда превышает предложение. Проблема не в том, чтобы привлечь людей к поиску новых смыслов и идей, а в том, чтобы доставить качественную книгу до потенциального читателя. Вот чем стоило бы государству озаботиться, вместо того, чтобы навязывать обществу литературные вкусы.

Пять лет назад в одном из интервью Вы говорили о том, что очень трудно в России довести до потребителя книги Вашего издательства, что множество проблем. Прошел такой срок — пять лет, хотелось бы узнать, как-то ситуация изменилась в лучшую сторону?

Что касается книгораспространения, — оно, к сожалению, изменилось только в худшую сторону. Большое количество региональных книжных магазинов и дистрибьюторских фирм, которые еще пять лет назад существовали на рынке, разорились, не выдержав кризиса и драконовских законодательских инициатив. Даже министерство печати недавно почти официально признало, — что книжный рынок падает и что что-то надо с этим делать. Монополизация экономики докатилась и до книжного мира, и эта ситуация ничего хорошего не предвещает. Большая надежда, конечно, на модернизацию библиотек, на Интернет, на электронные книги, которые, надеюсь, будут у нас развиваться. Я не теряю надежды, что книги «Нового литературного обозрения» и моих коллег дойдут до читателя в регионах.

Беседовала Дарья Скороспелова / ИА «Диалог»