Вячеслав Лысаков: Заниматься политикой на деньги враждебных государств – неприемлемо

Один из главных итогов года — большое количество «запретительных законов», которое приняла Госдума. Оппозиция возмущена и называет парламент «взбесившимся принтером», а депутатов — «кнопкодавами». Справедливы ли эти обвинения, и на что на самом деле следует обратить оппозиции внимание? «Диалог» подводит итоги года с зампредом думского комитета по конституционному законодательству Вячеславом Лысаковым.

Вячеслав Иванович, какой из законов, принятых Госдумой этом году, Вы могли бы назвать важнейшим?

Я пристрастен, но, наверное, корректнее все-таки говорить не о принятом, а о прошедшем хотя бы первое чтение, потому что для меня таковым является сегодня законопроект, который рассматривался Госдумой, автором которого являюсь я и ряд моих коллег. Это законопроект об ограничениях и запретах для чиновников. Это неофициальное название, но так будет понятнее. Вот этот законопроект, который вызвал массу споров, зачастую неприятие со стороны различных представителей власти, поскольку он накладывает ограничения и запреты абсолютно для всех чиновников, от муниципальных до федеральных, для всего силового блока, для депутатов, членов правительства и так далее.

Этот законопроект, напомню, запрещает иметь недвижимость, а также банковские денежные счета, ценные бумаги и акции вне территории Российской Федерации. Поскольку законопроект был недавно одобрен президентом в его послании Федеральному Собранию, то, естественно, он очень оперативно был внесен Советом Думы на рассмотрение в первом чтении. Голосование по этому законопроекту было единодушным, что бывает очень редко. Оно показало, что 97,1% всего депутатского корпуса проголосовало за этот законопроект. Для меня это крайне важно, потому что это своего рода революционный законопроект, хотя я сторонник эволюционного пути развития, но этот проект создает новую мораль для российской элиты. Ту мораль, которая во главу угла ставит служение Родине, а не служение собственному семейному бюджету и собственному карману, что зачастую, к сожалению, бывает у достаточно большого количества представителей власти в Российской Федерации.

Вопрос очень сложный, потому что законопроектов было очень много, и очень много не менее важных, но их перечисление заняло бы огромное количество времени. Поэтому, если персонифицированно расценивать это, для меня это крайне важно. Я депутат шестого созыва, но в моей биографии это первая депутатская практика. Тем не менее, даже в течение этого года удалось стать автором и соавтором ряда законопроектов, в том числе и принятых буквально в последние дни перед окончанием осенней сессии.

В конце весенней сессии Госдумой было принято много законов. Некоторые из принятых и рассматривающихся законов были весьма резонансными. Не появилось ли у Вас, по прошествии времени, сомнений насчет них?

По поводу весенних принятых законопроектов и внесенных летом — считаю преждевременным закон об утилизационном сборе. Это не что иное, как дополнительная преграда на пути иномарок на наш рынок, в связи с вступлением РФ в ВТО и к утилизации этот закон не имеет никакого отношения.

Как Вы считаете, нужно ли применять какие-либо меры к тем НКО, которые финансируются из зарубежа, но отказались быть включенными добровольно в список иностранных агентов?

Если, скажем, оценивать эту коллизию концептуально, то я бы привел мнение президента, и абсолютно присоединяюсь к нему, — что общественные организации и персоналии, которые находятся на политическом поле и существуют за счет средств иностранных государств, политикой не имеют права заниматься.

Фактическое вмешательство во внутренние дела через аффилированных лиц с помощью финансовых инструментов. Поэтому говорить о каком-то мониторинге, якобы попытке защиты прав, гражданских свобод, совершенно некорректно.

Это вмешательство во внутренние дела, попытка корректировать политику государства, поэтому я абсолютно согласен с Владимиром Владимировичем, что если персоналии и организации получают западные денежные средства, то существовать на политическом поле она просто не имеет права.

Заниматься экологией, помощью детям, любыми инновационными разработками – ради Бога! А заниматься политикой, используя порой деньги враждебных государств – совершенно неприемлемо. Здесь государство обязано реагировать, в том числе и законодательно, чтобы оградить собственную безопасность от таких попыток вмешательства.

А Вы не считаете название «иностранный агент» каким-то обидным?

Оно отражает суть, потому что это действительно агент, который выражает интересы другого государства. Если общественная организация или человек в прямом смысле живет и существует – ест, пьет, одевается, занимается профессиональной деятельностью — за счет иностранного бюджета, то, конечно, он является агентом. Здесь, мне кажется, вопрос абсолютно корректно поставлен.

Вы можете перечислить какие-либо организации и персоналии из тех самых НКО, которые действительно вредят России?

Я оставлю это на усмотрение читателей, зрителей, слушателей, которые интересуются политикой и мониторят СМИ, потому что это неблагодарная задача. Это, скажем так, оценка больше вкусовая, у каждого свое мнение на это счет. Конечно, есть организации, которые вредят национальной безопасности, которые пытаются вмешиваться в политические процессы, используя иностранные деньги – конечно, они представляют опасность для национальных интересов.

Хотелось бы вспомнить о законе о митингах, Вы знаете, это резонансный закон. Многие говорили, что власть испугалась митингующих, поэтому приняла этот закон…

Да ничего подобного, абсолютная глупость, бред, абсурд. Власть не может пугаться, ей нечего пугаться – митингов, которые собирают все меньшее и меньшее количество людей, и при этом они называют себя «Маршем миллионов». Это же просто анекдот и дискредитация гражданской активности вообще. Закон о митингах был принят не для того, чтобы запретить митинги, и не из-за того, что власть чего-то испугалась.

Власть, прежде всего, должна обеспечивать безопасность собственных граждан. Я повторю, что никаких претензий к участникам массовых мероприятий, если они согласованы и проводятся корректно, если участники этих акций не бьют витрины, не бросают бутылки в головы полицейским, не проносят ножи, не закрывают свои лица – то есть, если они ведут себя корректно, — то к ним закон о митингах и соответствующие ему санкции не имеют никакого отношения. Но если вы нарушаете общественный порядок, представляете угрозу и можете нанести ущерб имуществу и здоровью участников и тех, кто обеспечивает порядок, и тех, кто просто находился случайно на месте проведения массовых мероприятий, то вы должны быть подвергнуты жесткому правовому воздействию. В данном случае санкции в этом законе вполне адекватны. Нормальным законопослушным и адекватным людям нечего бояться этого закона. Кстати, плюсами этого закона первым и воспользовался господин [Сергей] Удальцов, когда его вызывали, если я не ошибаюсь, на допрос. Он сказал, что, поскольку он отвечает за массовые мероприятия, то на допрос не может явиться и пойдет обеспечивать порядок на мероприятии. Пожалуйста — он воспользовался возможностями, которые этот закон дает.

Власть должна жестко наказывать людей, поднимающих руку на представителей власти, каковыми являются, в данном случае, полицейские. Мы видели, чем заканчивались столкновения незаконопослушной части митингующих с полицией. Многие получили ранения, был нанесен материальный ущерб, и ни одно государство не будет относиться к этому «спустя рукава».

Мы же все видели ролики о том, как жестко реагирует полиция европейских стран, в том числе стран, имеющих огромные демократические традиции, например, Великобритании. Как испанская полиция, греческая, реагирует на попытки перейти мирные границы во время шествия или митинга, очень жестко реагирует – дубинками, газом. Наши полицейские так не действовали! Если бы господина Удальцова в случае неповиновения хорошо обработали бы дубинками, он вряд ли бы дальше изображал из себя народного героя и великого революционного деятеля.

Малочисленность последних митингов была просто неизбежна, и не потому, что люди испугались закона о митингах. Про него забыли уже давно. Просто те персоналии, те идеи, которые ставились во главу угла при проведении этих митингов, потеряли свою актуальность.

Какие перевыборы, о чем мы говорим? Наши оппоненты нам предлагали абсурдные идеи – принять новый закон о выборах, о политической системе, сложить мандаты, а они начнут фактически с нуля государственное строительство. Каким образом, если нас признают нелегитимной Думой, мы можем принять легитимный закон? Это же абсурд. Фактически, все их предложения имели такую же цену, как и вышеназванное мной. Кричать «Долой, долой!», ничего не предлагая, и, самое главное, не участвуя в созидательном процессе, не предлагая конструктив – такие тренды ослабевают, что показывает практика. Сначала, на волне интересов и возмущения, действительно, наша несистемная оппозиция пыталась заработать политические очки, но эта волна очень быстро пошла на спад. Люди занимаются решением реальных проблем — семейных, служебных, а собираться и кричать бессмысленные фразы, кроме которых ничего оппозиция не может предложить, – этим могут заниматься только люди, которые могут представлять определенный интерес для некоторых медицинских специалистов, при всем уважении.

Что касается меня, это, конечно, не совсем скромно, могу привести пример своей общественной организации. Мы тоже провели 10 протестных всероссийских акций в защиту владельцев праворульных автомобилей, в защиту Олега Щербинского, в защиту владельцев американских автомобилей. Всё это проходило под лозунгом «Нет мигалкам!». Кстати, очень много акций, в том числе и «Синие ведёрки», родились из наших недр. Алексей Дозоров первый придумал ведёрко на крыше, использовав наши акции в 2006 году. Мы всё это прошли. Но это вчерашний день — только акции и только крики.

Я в таких случаях говорю «Зачем кричать под форточкой, когда можно открыть двери и войти». Вот мы вступили в диалог с властью и сейчас мы интегрировались во власть. В частности, я, как руководитель общественной организации, попал в Общероссийсикй народный фронт, и по спискам «Единой России», будучи беспартийным, прошёл в Госдуму как и 82 моих коллеги, половина из них беспартийные. Среди нас есть врачи, есть и инженеры, есть и рабочие, и так далее. Вот мы прошли в Думу и худо-бедно, но каждый в меру своих способностей занимается законотворчеством, которое, по нашему мнению, может изменить российскую жизнь к лучшему.

Вы можете одним небольшим тезисом сказать, почему «сдулся» протест?

Цель-то одна — свергнуть власть, ничего не предлагая взамен. Разрушить всегда легко. Причём ведь очень просто давать некие обещания, требовать, к примеру, повысить пенсию в 10 раз (условно), стоимость бензина снизить до 10 рублей, но таких «сказочников» много. Есть «сказочники», а есть люди, которые, всё-таки, реально создают и поддерживают стабильность в нашей стране и в нашем государстве. В этом отношении сейчас легко очень сравнить, посмотрев на наших соседей. Даже в Европе, не только Сирии и Египте. Безработица 25% в Испании. Греция в абсолютном шоковом состоянии, экономически и морально.

Но мы не говорим, что наш уровень жизни в России является примером, но, тем не менее, уровень жизни растёт, количество машин растёт. Уже некуда плюнуть, везде места заняты автомобилями. И люди за границу ездят, одеваются хорошо. И нашим пенсионерам, конечно, желательно поднять пенсию, и работающим поднимать зарплаты. Но есть самое главное — социальная стабильность.

Именно поэтому оппозиционеры, большая часть из которых люди обиженные, часть из них уже была у власти и ничего не добилась, и кроме обиды и чувства мести ничего не испытывает, ничего не может предложить людям, пришедшим на митинг. Вменяемая часть наших сограждан, которые тоже переживают за страну и первоначально ходили на митинги и хотели найти ответы на свои вопросы, увидели, что это всё ничего не даёт. Поэтому все снова занялись реальными делами.

Что Вы думаете насчёт двух резонансных, обсуждающихся сейчас, но пока не принятых законопроектов? Это законопроект о кощунстве и законопроект о запрете пропаганды гомосексуализма.

Это вполне, мне кажется, здравая мысль, что отношения между взрослыми людьми вряд ли целесообразно регулировать законами. Это вопросы интимные. Кто с кем спит, кто как получает удовольствие. Но, что касается пропаганды однополой любви среди детей, среди маленьких граждан, которые не сформировались ни умственно, ни морально, которые находятся в стадии формирования, — такая пропаганда, к сожалению, есть на телеэкранах. Когда складывается такое впечатление, я извиняюсь, у натуралов, что мы меньшинство, а не они.

Потому что вся наша попса — это сплошные лесбиянки и гомосексуалисты, или это люди, которые, в крайнем случае, это изображают, чтобы их товар продавался.

Человек только сформировавшийся как личность может выбрать какие-то сексуальные предпочтения. Нельзя на детей оказывать давление. При всей толерантности, я могу сказать, что я считаю однополую любовь отклонением, не считаю, что это норма.

Такую пропаганду нужно, конечно, запрещать, а детей ограждать от любителей затащить их в свои сети. Поэтому здесь, мне кажется, всё разумно и соответствует здравому смыслу.

Что касается защиты прав верующих, то я считаю, что нужно жёстко наказывать тех сограждан, которые посягают на предмет религиозного культа, оскорбляют чувства верующих, какой бы это веры и конфессии не касалось. Это не касается исключительно Русской Православной церкви. Любая конфессия имеет право на уважение, так же, как и любой атеист имеет право на уважение его точки зрения. Поэтому оскорблять никого нельзя и если кто-то пытается допустить факт святотатства, то это должно жестко пресекаться государством. Это провокация, которая в наших современных политических реалиях может вызвать взрыв. Поэтому меры превентивные, профилактические, должны пресекать попытки балбесов или балбесок играть со столь взрывоопасными материями.

О каких непринятых законопроектах Вы переживаете?

Меня поразила и глубоко травмирует позиция правительства. 15 декабря исполнилось 2 месяца со дня поступления пакета поправок в правительство, усиливающего ответственность водителя за управление автомобилем в состоянии опьянения.

Все эти поправки, все эти штрафы возросшие, в том числе и уголовная ответственность за повторное управление в состоянии опьянения — они опирались на фундамент наличия так называемых промилле. Наличие определенного количества промилле спирта в крови и выдыхаемом воздухе не являются разрешением выпить. Они не являются отменой «сухого закона» за рулем.

Суть в том, что те ноль промилле в 2010 году были «обнулены» в 2010 году Дмитрием Анатольевичем Медведевым. До того момента норма была 0,3 промилле. Это была не более чем поправка на погрешность приборов. Во всех странах либо 0,8 промилле норма была, либо 0,5.

У нас, если человек погиб или ранен в ДТП, и у него берут кровь, в которой есть 0,5 промилле – то он считается пьяным. А до 0,5 он считается трезвым. А для автомобилистов, которых проверяют с помощью алкотестера, все, что не 0, даже сотые доли промилле – это уже опьянение. Это абсолютная чушь. Это совершенно ненаучно. Нет в реальной жизни понятия «абсолютный ноль».

Я беседовал со специалистами, которые писали на мое имя массовое обращение. Это и российские специалисты в области наркологии, токсикологии, фармакологии, специалисты в области медицинского освидетельствования, Институт метрологии в Санкт-Петербурге имени Менделеева, который занимается как раз апробацией, испытаниями, утверждением методик, проверкой всех приборов, измерений и так далее. Так вот, все эти специалисты говорят — есть у некоторых непьющих людей вырабатывающийся «фоновый» алкоголь. Чтобы двух-трехкратно перекрыть суммарные возможные погрешности необходимо ввести предельно допустимую концентрацию алкоголя в крови. Я в течение долгого времени борюсь за возвращение промилле, потому что есть пьяные, а есть признанные пьяными, — это две разные вещи. Я сделал запросы в Подмосковный суд, Московский городской суд, в МВД, — получил данные, которые друг с другом коррелируют, которые говорят, что от 12 до 15 процентов лишенных прав водителей, были лишены за менее 0,2 промилле алкоголя в крови. Люди не пили, садясь за руль. У нас запах спиртного от выпившего начинается с 0,3 промилле, первые клинические признаки с 0,5 – 0,8 промилле. А 0,2 промилле, сотые доли промилле — это не состояние опьянения. Тем не менее, получается, что мы ежегодно около 40000 людей лишаем прав ни за что, а теперь они могут получить и судимость, если у них повторно найдут сотые доли промилле.

И вот отказ премьера пересмотреть свою точку зрения. Я трижды с ним разговаривал, лично ему вручил вот эти экспертные заключения — его нежелание понять элементарную речь, признать свою ошибку и исправить ее, вот меня это шокировало. И никакие культурные новации, никакие события в культурной жизни и так далее, к сожалению, не могут перебить у меня эту горечь, которая имеет место к концу года. Я не хочу, чтобы наказывали невиновных людей, и жестко наказывали виновных.

Мне пришлось исключить промилле по настоянию президиума фракции, хоть я не член партии, но член фракции «Единая Россия». Вот если они будут приняты в этом виде, они, или аналогичные поправки госпожи Яровой, то это обернется трагедией для многих. Шанс там небольшой есть, что ко второму чтению вдруг все-таки партия и фракция прозреют, а здравый смысл возобладает. Шанс такой есть, но он очень небольшой. Вот эта ситуация для меня пока является самым ярким  впечатлением со знаком «минус» от прошедшего года.

Я переживаю за то, чем занимаюсь, переживаю за людей. У меня нет переживаний за свою репутацию и свой карман. Мне приходится идти наперекор премьеру, а ведь никто на политическом, никто из политиков на федеральном уровне не возражал премьеру публично. Я могу, конечно, себе это в заслугу поставить, но для меня это не главное, от этой заслуги никому не тепло. Заслуга эта относительная, потому что мне пока не удалось добиться справедливости.

Отчасти в силу некорректного поведения СМИ появился миф, что все российское автомобильное сообщество — это сплошь пьянь. Все крупные аварии начинают многократно показываться, обсуждаться, быть информационным поводом для проведения ток-шоу, обсасываться. А ведь таких аварий не так много.

У нас осуждено по 264-й статье за гибель одного человека, когда водитель был пьян, полторы тысячи человек в 2011 году. За гибель двух и более человек, когда водитель был пьян — 211 человек осуждено. Вот 1500 и 211 на одной чаше весов и 52 миллиона на другой чаше.

Результатом такого общественного резонанса по поводу нескольких аварий, стала непримиримая позиция премьера, который считает, что любой человек должен иметь ноль промилле, хотя это технически просто невозможно.

А что хорошего можете отметить в законодательной работе за год?

Удалось смягчить ситуацию для автомобилистов, которые впервые выезжают на «встречку» и пересекают сплошную. Вы автомобилистка?

Пока нет.

Ну, жалко, а то Вы бы сейчас кричали и говорили «Ура, какой Лысаков молодец». Потому что за «встречку» лишают прав. А мне удалось добиться альтернативы в виде штрафа. Также за выезд на трамвайные пути встречного направления — лишали прав, сейчас будут штрафовать на 1000-1500. С нашим участием отменили доверенность, мы сейчас отменили штраф за отсутствие рукописной доверенности. «Завоевания» есть. В закон о такси были внесены поправки при участии профессионального сообщества. Есть что в общем-то праздновать, не могу сказать, что все в черных тонах, многого удалось добиться за этот год и мне, и моим коллегам, но хотелось бы, конечно, останавливаться на том, что не сделано, поэтому я такой акцент делаю на несправедливость, нелогичность и ненаучность некоторых своих коллег и наших крупных политических деятелей в тех вопросах, которые касаются судеб наших сограждан.

Спасибо, что поговорили о политике. Какое событие для Вас было главным в этом году? В культуре, спорте, кино…

Лебединое озеро в Большом театре.

Остается только пожелать Вам, в таком случае, побольше свободного времени на отдых.

Нереально, абсолютно нереально. Я тоже думаю, что с понедельника начну, чуть-чуть ритм изменю. Невозможно пока. На пенсии, наверное, только будет время. Пенсия, кстати, скоро: я уже человек не такой молодой. Пока депутатства еще четыре года осталось, четыре года придется груз на себе тащить — раз назвался груздем. Четыре года, дальше посмотрим,  — будет здоровье. Все зависит от планов, от ситуации.

Беседовала Полина Полещук / ИА «Диалог»