Марина Шишкина: В России отсутствует концепция образования

Надо ли объединять вузы? Зачем изучать православие в школе? К чему привело введение ЕГЭ и как защитить учителя от политического давления? Эти вопросы в преддверии нового учебного года «Диалог» задал зампреду парламентской комиссии по культуре, науке и образованию, экс-декану факультета журналистики СПбГУ Марине Шишкиной.

Разговор о любой проблеме следует начинать с постановки диагноза. Марина Анатольевна, с чем российское образование идет в новый учебный год? И может быть даже шире: какое место оно и его проблемы занимает сейчас в жизни страны?

Образование относится к тем параметрам, которыми определяется качество общества. Понятно, что это качество можно определять по-разному. Скажем, сколько в стране танков, ядерных ракет, каков ВВП и т.п. Образование – как раз один из таких системных параметров. В советское время об этом не стеснялись говорить, и понятие «образованный человек» было основой государственной политики. Сейчас образование уже не приоритет. Несмотря на то, что декларируется: нам нужно образование, инновации, модернизации, — мы видим – это не так.

Во-первых (и это главная проблема), наше образование последние годы находилось в системе постоянных реформирований. Его просто терзали как лоскутное одеяло. Количество реформ, которое претерпело образование трудно посчитать. Это касалось содержания стандартов, переходов на двухуровневую болонскую систему, создания новых вузов, сокращение вузов и так далее.

Мы, потеряв старую модель образования (так называемую советскую), с похвальным желанием сделать новую, похожую на зарубежные аналоги, мало чего добились.

Во-вторых, утрачен статус учителя. Если вы посмотрите на развитые европейские страны — Финляндию, Данию, Германию – кто там больше всех получает? Учителя и врачи. То есть те люди, которые занимаются физических здоровьем и духовным воспитанием. И это правильно. У нас же учитель — человек с очень низким материальным уровнем, у него зарплата копеечная. Эта сфера, куда не мотивированы идти лучшие кадры. Кроме того, имидж учителя низок, потому что учителей стали использовать не по их «прямому назначению». Например, в выборах, как работников бюджетной сферы.

И третье: мы так и не определились с моделью российского образования. Чего мы хотим от системы? В итоге создается впечатление, что из населения делают серую необразованную управляемую массу, а реформы ведут не к улучшению, а к ухудшению. Люди, имеющие возможность, переставшие верить в русское образование, отправляют детей учиться за рубеж. Причем, уже не только на уровне высшего, но и на уровне среднего образования.

Очень часто у нас говорят о переизбытке юристов и экономистов, о дефиците химиков и технологов. А с другой стороны, в этом году в вуз поступил сын Дмитрия Анатольевича Медведева и не куда-то — на юридический факультет. Как в таком случае можно сформулировать месседж тем, кто пойдет учиться? И как не плодить юристов?

Главное, чтобы образование не было оторвано от потребности практики, от ее рыночного содержания.

Люди, выбирая профессию, думают о том, как им потом удобнее строить свою жизнь. Выбирая специальность юриста или экономиста, они считают, что сейчас им легче устроиться с этими специальностями.

Вероятно, невысокая популярность таких специальностей, как инженер или химик, свидетельство того, что они не востребованы в России.

Работая еще на факультете журналистики, я говорила, что неправильно, что конкурс на журфак в десятки раз превышает конкурс на физфак. Это говорит о том, что что-то в экономике не то. Нам нужны физики, программисты, а журналисты – вспомогательная сфера. А что касается сына Медведева, то он, вероятно, решил пойти по стопам отца, понимая, как может сложиться его дальнейшая карьера.

Последние лет десять вопрос «поступил ли ты в вуз» не актуален. Вопрос только в том – куда поступил. Не произошло ли девальвации высшего образования?

Давайте вспомним советский опыт. Раньше в вузы поступали не глупые люди, а только те, кто в школе учился на «4» и «5». Все остальные шли в техникумы или в ПТУ. Сейчас же в вуз идут все. Сегодня в вузе может учиться троечник и даже двоечник, потому что неважно, как он учился в школе. Где-то он все равно получит диплом о высшем образовании, потому что качество преподавания и требования в вузах очень отличаются. Из-за этого сегодня работодатель не может понять, высшее образование у соискателя или нет.

Было фактически уничтожено профессиональное образование: техникумы и ПТУ. Сначала его разрушили, теперь пытаются возродить. Но искусственно ничего не создашь. А поскольку ПТУ и техникумов нет, то и работать на стройке некому. В том числе и поэтому берут гастарбайтеров. Получилось, что в России есть образование среднее и высшее, а среднего профессионального нет.

О качестве вузов сейчас много говорят на самом верху. Под этим предлогом сейчас в ближайший год собираются сократить одну пятую всех вузов. Это правильный шаг?

Эта реформа в логике власти.

Сначала механически разрешали открывать вузы, а теперь, поняв, что их слишком много, механически закрывают. Все это следствие того, что в России отсутствует концепция образования.

Каким оно должно быть: платное, бесплатное, на что ориентировано? Мы сами науку делаем или закупаем ученых? Тут очень много параметров.

Например: мы сосредоточиваем образование в крупных вузах или даем возможность его получения в регионах? Так, в Америке университет может находиться в деревне и в городе, инфраструктурно они будут совершенно одинаковы. У нас же Москва и Петербург очень отличаются от регионов. И качество образования, полученного в каком-нибудь городе N, будет кардинально отличаться. Хотя диплом будет один и то же.

Из-за того, что нет концепции образования, стало слишком много вузов. Сначала из всех институтов сделали университеты, а из всех ПТУ — институты. Плюс еще возникли коммерческие вузы. А теперь мы поняли, что у нас нет столько людей, сколько есть вузов, и решили сокращать. Как тот путь был бездумный, так и этот путь такой же. Власти с кем-нибудь обсуждали, как будут сокращать вузы? Где сосредоточат центр образования — в Москве и Петербурге? Но ведь человек, который учится в Москве и Питере, никогда не вернется домой в регион. И мы снова сделаем две России. По-моему, если сокращать, то вузы столичные. А сохранять – региональные.

В Петербурге тем временем объединяют ИНЖЭКОН и ФИНЭК. Как Вы оцениваете конкретно этот пример слияния и поглощения?

Властям опять-таки показалось, что слишком много затрат на два похожих направления. Но я считаю, что никогда не получится серьезный вуз из подобного объединения. Это вузы исторически сложившиеся, с разными традициями и – самое главное – с разными научными школами. Со стороны их объединение выглядит, будто им приказали «жениться». Поэтому не верю я в это слияние. Это, если можно так сказать, «брак по расчету». К хорошему это не приводит.

Но это, еще раз повторюсь, следствие того, что в целом отсутствует концепция высшего образования. Вот сейчас закрывают Военно-медицинскую академию…

Формально, переводят в другое место.

Да, но фактически речь идет о закрытии. А ведь были созданы уникальные учебные заведения для военных. И когда говорят о переводе чего-либо или о сокращении, хочется попросить: аргументируйте, пожалуйста. Хоть раз связанно объясните, расскажите, как ближайшие пять лет будет развиваться образование? Ответа нет.

Давайте вернемся к средней школе. С какими проблемами вступаем в новый учебный год?

Первое, о чем нельзя не сказать, это конечно Единый государственный экзамен, то, как он повлиял на образование. По-моему мнению, ЕГЭ должен был быть кульминацией реформ в образовании. А мы начали эти реформы с самого ключевого – с госэкзамена. В итоге средняя школа сейчас не учит. Она готовит к сдаче ЕГЭ. И этим она теперь напоминает автошколу, где автоматически заучивают правила дорожного движения.

Второе — это реформа государственных стандартов. Переделка стандартов привела к тому, что школа стала учить меньше и хуже. А если мы сейчас еще примем новый закон об образовании, то это привет к тому, что школа станет фактически платной, это совершенно очевидно. Потому что по закону у школы появится право брать деньги с родителей. Тем самым мы лишим людей конституционного права на бесплатное образование.

И уже сейчас оно почти платное. У меня ребенок второклассник, и я знаю, сколько стоит собрать его в школу, купить форму, учебники. Если нет денег, в школу практически не поступить. Я спрашиваю друзей из Европы: сколько стоит ребенку в школу пойти? Они отвечают, что нисколько, все дают. А у нас надо все купить.
В-третьих, изменилось само преподавание в школе. Раньше начинали с малого и шли к большему. Начинали с «мама мыла раму», а потом учили интегралы. Сейчас все перевернуто с ног на голову. Сама программа не имеет внутренней связанной логики «от простого – к сложному».

Изменившиеся стандарты породили огромное количество учебников. Хорошие учебники есть, но их мало. У меня такое ощущение, что кто-то пишет диссертации, а потом внедряет их в качестве нововведений в школу. В итоге – масса плохих учебников, а у детей из разных школ нет одинаковых базовых знаний.

Вводят новые предметы. Например, основы православной культуры с этого года в каждой школе. Ваше отношение к этому?

Это очень больная тема. Я против того, чтобы в многонациональной и многоконфессиональной стране даже аккуратно и деликатно отдавали приоритет одной религии. А если это делается настойчиво – то это вообще не дело. У нас все-таки церковь отделена от государства. И все вопросы духовного воспитания должны быть индивидуальны, они не должны решаться в школе.

Но есть же стандарты, и в Чечне можно выбрать ислам, или вообще, светскую этику.

Да, если мы хотим ознакомиться с основными конфессиями на территории государства, то должен быть выбор. Но все равно, подобные вещи ведут к серьезному разделению детей.

Никогда в советской школе такого не было. И все были равны, все воспитывались в равных условиях. А когда с первого класса начинают объяснять, что ты чем-то отличаешься от другого, это очень плохо. Я бы так не делала.

Религию можно изучить другим путем, например, через историю, культуру. На факультативах.
Мне жаль, что церковь у нас огосударствляется. Это большая ошибка, мне кажется.

Мы сегодня уже говорили о статусе учителя, хотелось бы к этому вернуться. Летом Вы стали одним из инициаторов создания движения «Гражданин учитель». Что уже удалось сделать?

Удалось собрать сторонников, это около двухсот человек. Мы собрали людей, которые уже готовы работать. Люди сформулировали свои проблемы. Мы нашли двух координаторов, один из них – Татьяна Васильевна Иванова (учительница, отказавшаяся участвовать в фальсификации выборов, после этого судившаяся с Районным отделом образования – «Диалог»). В конце сентября мы собираемся провести уже общую встречу, чтобы определиться с основными планами на год. Нашли юристов, которые будут оказывать бесплатную юридическую помощь.

Мне кажется, что многое зависит от нас самих. Мы должны объединяться со своими коллегами и отстаивать общие профессиональные интересы, заставлять власть решать наши проблемы.

Беседовал Василий Романов / ИА «Диалог»