«Люди вокруг не видят этой десятитонной каменной штуки»: 8 монологов о депрессии

Well, it’s cold, cold, cold, cold inside.
Darker in the day than the dead of night.
Cold, cold, cold, cold inside.
Doctor, can you help me? Cause something don’t feel right.

Cage the Elephant, «Cold Cold Cold»

Допустим, вы просыпаетесь утром и не можете встать. Вы пытаетесь поднять руку, но у вас не получается. Что за чёрт? Вы снова пытаетесь поднять руку и встать с кровати. Нет. Тело вас не слушается. Оно не хочет. Почему? Не понятно. В итоге вы кое-как справляетесь с собой и встаёте, но не знаете, зачем.

Допустим, вы просыпаетесь и на следующее утро. Вы не открываете глаза. Уже сам факт того, что вы проснулись, удручает. Вам нужно что-то делать. Вам нужно куда-то идти. Зачем? Вы откладываете дела и засыпаете снова. Если бы вы могли спать вечно, вы бы спали. Но организм так не может. Вы просыпаетесь, но не открываете глаз. Вы не хотите. Вы не хотите даже разлеплять свои веки. Вы закрываетесь одеялом и пытаетесь заснуть снова. Вы уже проспали 14 часов, организм не может больше. Борьба становится мучительной. Вы открываете глаза и чувствуете боль.

Хей, зачем? Я не понимаю, зачем! Слышишь меня? Я больше не понимаю, зачем.

По некоторым данным, в мире от депрессии страдает более 300 миллионов человек. Прогнозируется, что к 2020 году на первое место по распространённости среди психических заболеваний выйдет именно она. Каждый год около 800 тысяч человек в мире совершают суицид из-за депрессии. «Диалог» записал восемь длинных и коротких историй людей со всей России о том, что такое депрессия.

Ксения, 26 лет, Петербург

Мне диагностировали клиническую депрессию. Я была очень раздражительной и уставшей. Мне было неинтересно. Я уволилась с работы, потому что просто не могла работать — не могла сосредоточиться. У меня было что-то вроде, как мне казалось, панической атаки, когда у тебя начинает сильно-сильно биться сердце, и ты начинаешь очень сильно тревожиться. У тебя наступает это состояние, оно деструктивно, ты в нём ничего не можешь делать, и ещё больше усугубляешь его, думая «я нахожусь в каком-то странном состоянии, я ничего в это время не делаю, а мне надо делать». Насколько я помню, я неделю лежала влёжку. Я договорилась со своим молодым человеком, что уйду с работы и потом пойду к психологу. У меня было такое состояние, что я вообще ничего не могла и не хотела делать, не хотела ни за что браться, потому что боялась, что меня опять накроет, и я провалюсь. Это был пик того состояния.

Насколько я помню, я неделю лежала влёжку.

Всё как-то постепенно произошло. Я очень много работала. Фактически у меня была только работа, не считая домашних дел и редких встреч с друзьями. Такой замкнутый круг. Потом я очень долго хотела бросить эту работу, бросила, устроилась на другую, бросила и её.

У меня были предубеждения по поводу психологов. Когда мои знакомые к ним ходили, мне это казалось странным. В моём представлении на тот момент, чтобы ходить к психологу, у человека должны быть, как минимум, суицидальные мысли, от которых его надо отвратить. Что-то должно быть из ряда вон выходящее. Со всем остальным ты типа сам должен справляться. И своё состояние я тоже приписывала в большей степени усталости, отсутствию каких-либо положительных эмоций, новых впечатлений. Когда я не могла с ним справиться, это был повод обвинить себя.

Наверное, мне казалось, что ходить к психологу — это стыдно. Значит, у тебя проблемы. Когда мне друзья говорили «я хожу к психологу», я не понимала. Ведь если ты пытаешься задавать наводящие вопросы, человек отвечает тебе достаточно общо. Он же проходит целую терапию и не может рассказать о ней в двух словах. К этому надо прийти, мне кажется. Все делают странное лицо. И я делала странное лицо, когда мне это говорили. И я наталкивалась на это. «С тобой же всё нормально, ну, слюни не пускаешь вроде».

Я не видела никакого выхода из этого [состояния]. Я лежала неделю в постели в каком-то совершенно непонятном состоянии с мыслями, бегающими по кругу, не понимая, что со мной происходит. Подумав о происходящем, я поняла, что это началось не вчера и не месяц назад, а довольно давно. Просто оно прогрессирует и то, что происходит со мной сейчас, — это пик.

В моём представлении на тот момент, чтобы ходить к психологу, у тебя должны быть, как минимум, суицидальные мысли, от которых тебя надо отвратить. Что-то должно быть из ряда вон выходящее. Со всем остальным ты типа сам должен справляться.

Депрессия похожа… Это было в каком-то фильме-сказке… Не могу вспомнить, в каком. Девушку заперли под водой. Помню этот кадр: над ней вода, но она не может оттуда выплыть, и ты её оттуда достать не можешь. Как в аквариуме. То есть понятно, что вокруг какая-то нездоровая ситуация, но сделать ты с этим ничего не можешь. Тебя как будто что-то сковывает. Всё такое вязкое, и мысли твои вязкие, за них нельзя ухватиться, потому что это даже не мысли, а, скорее, какие-то обрывки. А эмоции внутри тебя — это страх, тревога, и всё. Это оцепенение, если одним словом. Просто цепенеешь и боишься что-то делать, потому что не можешь предугадать, как ты поведёшь себя в следующую секунду. Это оцепенение из-за того, что ты теряешь контроль над собой в целом, даже над своими движениями, потому что ты можешь просто истерично перебирать что-то руками или раскачиваться из стороны в сторону, чтобы себя как-то успокоить.

В центре, в который я ходила, со мной работали психолог, психотерапевт, были групповые занятия. Лучше мне стало недели через две после первого посещения психотерапевта. Мне сразу назначили препараты. Меня сразу обрадовали: знаете, нам кажется, что всё не так просто.

Просто я не видела никакого выхода из этого.

Вообще мой первый визит был достаточно интересным. Я шла и думала, что я всё расскажу, как выученный урок. Я готовилась: у меня есть такая проблема, давайте её решим. Я думала, что всё так изложу спокойно, как взрослый человек. А когда я вошла, я вообще ничего сказать не могла, у меня встал ком в горле, и я начала плакать. Я очень быстро разрыдалась. Именно в тот момент я осознала, что то, что я собиралась сказать — далеко не вся проблема, а на самом деле это огромный ком всего, что тянется.

Когда я не могла справиться, это был повод обвинить себя.

Я не боялась лекарств, но не могу вспомнить, почему. Моя мама боялась. Она мне говорила, что они вызовут привыкание, и это какие-то чуть ли не наркотики. Я очень спокойно к ним отношусь, потому что мне понятно действие этих таблеток. Когда мне их выписали, я прочитала о них в сети, и мне всё показалось достаточно логичным, без мистики, тайны, в которой могла бы быть разгадка, почему нельзя их есть.

Все люди, которые были со мной на групповых занятиях, очень разные. Все совершенно с разными проблемами. Очень у многих — панические атаки. Причём в основном у взрослых мужиков. Хорошо, что в городе есть центры, которые оказывают психологические услуги без «ты реальный псих и тебя надо изолировать».

Депрессия похожа… Это было в каком-то фильме-сказке… Не могу вспомнить, в каком. Девушку заперли под водой. Помню этот кадр: над ней вода, но она не может оттуда выплыть, и ты её оттуда достать не можешь.

Лечение — это запоминающийся опыт. Для меня было откровением то, насколько глубоко я, оказывается, в этом состоянии сидела. Как я для себя поняла, между тем, как это состояние у меня началось, и тем, как я пошла к врачу, прошло примерно полтора года. Получается, что у меня сформировалось некое ощущение нормы. Оно не было нормальным, но я считала его нормой. Я знала, что такое ниже той нормы, которую я себе установила. Ты просто год находишься в плохом настроении, и ты считаешь это нормальным, а потом у тебя настроение — гаже некуда, и ты понимаешь, что да, это, наверное, не очень хорошо. А потом у тебя настроение очень хорошее, и есть этому объективные причины. Но нормой остаётся плохое настроение. И достаточно интересно, что так долго можно. Полтора года — это всё-таки много. После того, как я попала на лечение, и начала проходить терапию, в том числе медикаментозную, у меня этот уровень нормы резко повысился. Нормой стало не равнодушное отношение ко всему в духе «если ничего плохого не случилось, то и хорошо». Если я целый день провожу в малоэмоциональном состоянии, когда меня ничего не бесит и не раздражает, то это как раз не нормально. Нормально — это быть в более приподнятом настроении. Норма — это когда ты встал в хорошем настроении, когда тебе не так просто его испортить.

Во время лечения тренируется навык постоянного анализа того, что с тобой происходит и того, что происходит вокруг тебя. Если его поддерживать после окончания терапии, он может дойти до автоматизма. Ты как бы отстраняешь от себя первый эмоциональный порыв и начинаешь смотреть на ситуацию с большим пониманием.

«С тобой же всё нормально, ну, слюни не пускаешь вроде»

Если смотреть на это, как на график, — ты пришёл в самом низу и постепенно выравниваешься. Ты поднимаешься выше горизонтальной оси координат, идёшь ровно вдоль неё, потом в какой-то момент выходишь на свой естественный уровень. Когда ты находишься в приятном состоянии, интерес и мотивация к лечению снижаются. Конечно, когда мне стало ок, я погрузилась во внешнюю жизнь, не внутреннюю, и сейчас об этом жалею, потому что прошёл год, и вот, наверное, в последние пару месяцев у меня бывают неприятные состояния. Они начинают повторяться. Я стала возобновлять знания, чтобы поддерживать тот уровень эмоционального здоровья, который мне нравится.

Я принимаю таблетки год. Меня эта ситуация совершенно не напрягает. Эти таблетки не дешёвые, в месяц я трачу 3000 рублей. Это объективный минус, но я могу себе это позволить. Больше ничего меня не напрягает. Например, маму мою это сильно напрягает, потому что у неё есть ощущение ненормальности процесса — пить таблетки, чтобы быть в хорошем настроении. Поэтому меня мама периодически подзуживает: «Ты давай, слезай». Как будто я сижу на чём-то. Но я не обращаю внимания. В конце концов, это же моя жизнь и мои решения.

Ты просто год находишься в плохом настроении, и ты считаешь это нормальным, а потом у тебя настроение — гаже некуда, и ты понимаешь, что да, это наверное не очень хорошо. А потом у тебя настроение очень хорошее, и есть этому объективные причины. Но нормой остаётся плохое настроение.

Одна моя знакомая категорически отказалась принимать таблетки, хотя ей это рекомендовали. Она считала, что это более интенсивная физическая нагрузка — перебороть себя и попробовать выздороветь без таблеток. Я не знаю… Я не врач. Я знаю только то, что мне мой врач говорила. Она вроде приятная женщина. Я решила ей верить.

Можно ли от этого излечиться? А от чего «от этого»? Это же не вирус, который ты подцепил. Это большая часть твоей работы. Вопрос в том, в каком ключе ты будешь эту работу над собой совершать — в конструктивном или деструктивном. Когда ты находишься в угнетённом состоянии, бывает так, что тебе нужна помощь, чтобы выйти на свет. Логично, что этого нельзя сделать, если ты угнетён. Тебе нужно прийти в некую норму — в такое состояние, в котором ты сможешь адекватно рассуждать о том, что вообще с тобой происходит.

Прошёл год, и вот, наверное, в последние пару месяцев у меня бывают неприятные состояния. Они начинают повторяться.

Нужно ли тебе будет следить за своим эмоциональным состоянием, зная, что ты склонен к его существенным колебаниям? Да, наверное. Тут же всё индивидуально. Например, если ты потерял близкого человека — это одна история. Ты можешь впасть в депрессию, но она будет отличаться от депрессии девушки, которая, скажем, настолько не уверена в себе, что вообще перестала разговаривать. Это разные вещи. Если в первом случае человек в итоге осознает ситуацию и начнёт жить дальше, то девушке, наверное, нужно будет следить за паттернами.

Я себя контролирую. Есть маркеры, по которым я определяю, что сейчас мне нужно быть к себе повнимательнее. По некоторым признакам я понимаю, что, если я дальше пойду этой дорогой, я приду не совсем в продуктивное и конструктивное состояние. Определённо, лечение даёт более глубокие знания о себе, чем у тебя были до. И не удивительно в этом случае, что ты следишь за собой. Это не маниакальная слежка — бояться о чём-то подумать, потому что иначе всё, труба. Ты прислушиваешься к себе. Это ведь забота о своём состоянии. Другой вопрос, напрягает она тебя или нет.

Меня мама периодически подзуживает: «Ты давай, слезай». Как будто я сижу на чём-то.

Есть такой очень интересный диагноз, с которым я столкнулась, когда проходила терапию. Он называется «эндогенная депрессия». Это такая депрессия, для которой нет объективных причин. Это что-то внутри тебя, что тебя гложет и точит, как я это понимаю. То есть светит ли на улице солнце, получил ли ты миллион долларов… Какие бы хорошие события с тобой ни происходили, внутри тебя находится что-то такое, что всё равно грустит, и ничему это разумному не поддаётся.

Я себя контролирую.

Прошёл год, и я пока об этом не забываю. Я вспоминаю об этом каждое утро и каждый вечер, когда я принимаю таблетки. Вот ещё в мае у меня случился такой флешбэк. Конечно, неприятно, что ты очень зависим от того, что происходит внутри тебя. Мне кажется, не стоит негативно относиться к себе. Есть люди, которые этого вообще не переживают. Круто им. Можно порадоваться, что в их жизни не происходило ничего, что их подпилило, подломало, и они спокойно реагируют на всё. Жизнь-то у всех разная, и ты никогда не знаешь, что произвело на тебя такое большое впечатление, от чего двадцать лет спустя ты ощутил какую-то вселенскую скорбь. А может быть, в тебе это настолько запечатлелось, что ты сам не отдаёшь себе в этом отчёта. Это часть жизни, она может быть. Ты же можешь заболеть: гриппом, простудой, гепатитом, депрессией.

Девушка, пожелавшая остаться неназванной, психолог

Я психолог и сама склонна к депрессии. Есть несколько типичных признаков, по которым можно распознать депрессию, но не обязательно все они будут присутствовать сразу. Главное отличие – в продолжительности состояния. Если у человека плохое настроение без очевидной причины длится несколько недель, то можно говорить, если не о депрессии, то по крайней мере о дистимии. Кроме плохого настроения, человек в депрессии обычно чувствует упадок сил, подавленность, резко снижается способность получать удовольствие и радоваться, снижается способность активно общаться, работоспособность страдает, нарушается сон и аппетит (как в сторону увеличения, так и наоборот – вплоть до отказа от пищи или сна), появляются мысли о смерти, самоуничижительные мысли, чувство безысходности и бессмысленности, иногда – раздражительность и агрессивность, иногда – тревога и навязчивые страхи.

Если говорить о клинической депрессии в медицинском смысле, то есть довольно строгие критерии её определения, но даже в рамках этих критериев состояния могут быть очень разными в зависимости от источника и причины болезни, особенностей личности человека, его возраста и даже социального статуса. И есть ещё ряд состояний, близких к депрессии, но более мягких и сглаженных, которые в психологическом смысле тоже можно назвать депрессивными. Они тоже нуждаются во внимании и бережном отношении, даже если кажется, что человек «справляется».

Если у человека плохое настроение без очевидной причины длится несколько недель, то можно говорить, если не о депрессии, то по крайней мере о дистимии.

В медицинском смысле обычно разделяют клиническую форму депрессии, или большое депрессивное расстройство (этот диагноз близок к понятию психотической депрессии) и субклиническую, или субдепрессию. Отличаются они продолжительностью и выраженностью симптомов (первая длится от нескольких месяцев и дольше и протекает тяжелее, вторая – от нескольких недель до нескольких месяцев). Ещё есть отдельная и довольно интересная форма депрессии, которую называют маскированной. Человек с маскированной депрессией может выглядеть вполне жизнерадостным и активным, работать даже больше других, иметь широкий круг друзей и знакомых, но под этой «маской» благополучия скрывать глубокую экзистенциальную пустоту и отчаяние. Этот вид депрессии самый опасный в плане суицидального риска, потому что даже близкие люди не подозревают о проблеме и не имеют возможности помочь, а для попытки суицида достаточно одного сильного импульса. Такие сильные, целеустремлённые люди обычно делают всё максимально эффективно и надёжно, поэтому попытка вполне может стать летальной.

Есть так называемая реактивная депрессия, которая возникает в ответ на травму. Например, в процессе тяжёлого горевания. Если это первый депрессивный эпизод у взрослого человека, который не был до этого склонен к таким состояниям, то есть все шансы вылечить его безвозвратно. Но в остальных случаях обычно депрессия вплетается в личность, становится частью характера, и если были эпизоды депрессии, то всегда есть вероятность, что это повторится. С этой особенностью важно считаться, бережно относиться к чувствам, стараться избегать триггеров, сильных стрессов и психического напряжения.

Человек с маскированной депрессией может выглядеть вполне жизнерадостным и активным, работать даже больше других, иметь широкий круг друзей и знакомых, но под этой «маской» благополучия скрывать глубокую экзистенциальную пустоту и отчаяние.

Данных по депрессии много, и они неоднозначны, вроде бы по данным ВОЗ распространённость по миру варьируется от 4% до 25% населения. В России депрессия диагностируется в пределах 6-10% населения. Я убеждена, что реальные цифры значительно выше. Считается, что депрессия среди женщин распространена примерно в два раза больше, чем среди мужчин. Возможно, это связано с социальным запретом на страдания у мужчин, благодаря которому они гораздо реже обращаются за помощью.

Если вы замечаете у себя признаки депрессии, нужно обратиться за консультацией к психологу, психотерапевту, клиническому психологу, неврологу или психиатру. Это можно сделать в частном порядке, в ПНД по месту прописки, в районной поликлинике, в кризисном или социальном центре. На мой взгляд, оптимально пойти в долгосрочную психотерапию и при необходимости поддерживать своё состояние антидепрессантами или другими психоактивными препаратами.

Обычно депрессия вплетается в личность, становится частью характера, и если были эпизоды депрессии, то всегда есть вероятность, что это повторится.

Когда у меня наступает депрессия, резко снижается количество физических и эмоциональных ресурсов, появляется астения, слабость. Я начинаю вяло реагировать на людей и события вокруг, появляются мрачные мысли (типа, какое я никчёмное никому не нужное ничтожество, как всё бессмысленно и тяжело). У меня ещё есть дереализация. Это такое нарушение восприятия, когда всё кажется мне нереальным, размытым, замедленным и серым, как будто реальность превращается в низкосортный арт-хаусный фильм. Падает зрение, замедляются мысли, трудно отвечать людям и выдавать какие-то эмоциональные реакции. Ухудшения могут быть связаны со сменой времён года, с какими-то событиями в жизни (например, с окончанием или началом учёбы или работы), чаще – с внутренними эмоциональными процессами. Периодически накрывает из-за того, что происходит в личной психотерапии – заново проживаются детские травмы и потери, и это очень сказывается на текущем состоянии. Но такая депрессия для меня продуктивна, она помогает мне найти контакт с собой и почувствовать себя более живой и настоящей.

В России депрессия диагностируется в пределах 6-10% населения. Я убеждена, что реальные цифры значительно выше.

Меня поддерживают отношения с близкими. У меня очень бережный и принимающий муж, и есть пара близких друзей, которые могут меня понять и поддержать без лишней навязчивости и без офигительных советов. Общение с ребёнком тоже помогает. С его появлением стало сложнее проваливаться на самое дно, приходится всё время быть в относительном тонусе, чтобы заботиться о сыне. В материнстве для меня много радости и смысла, хотя в плохие дни бывает очень тяжело: я злюсь на ребёнка, который требует внимания, злюсь на себя, потому что не могу это внимание ему уделить. Кричу и плачу. Но в целом состояние намного лучше, чем бывало в плохие дни до его рождения. Когда меня одолевают навязчивые мысли, смех или плач сына хорошо помогают отвлечься и вернуться в реальность.

Кроме того, у меня есть психотерапия и иногда групповая терапия, есть моё творчество (я рисую и пишу стихи). Работа тоже поддерживает, если есть хоть немного сил на это. В последний год я всегда нахожу силы для постоянных клиентов. Они очень важны для меня, я действительно могу им помочь и чувствую себя полезной. Ради этого я могу собраться, отложить свою безысходность и апатию на какое-то время.

Считается, что депрессия среди женщин распространена примерно в два раза больше, чем среди мужчин. Возможно, это связано с социальным запретом на страдания у мужчин, благодаря которому они гораздо реже обращаются за помощью.

Депрессия — это как будто живёшь с огромной каменной плитой на груди. Ты каждый день из кожи вон лезешь, пытаясь ходить и жить с ней, но не можешь просто поставить её в угол и пойти прогуляться. А люди вокруг не видят этой десятитонной каменной штуки и ожидают, что ты будешь делать то, что и все они. И никогда не оценят твоих титанических усилий, потраченных на подъём с кровати. И не понимают, когда ты робко рассказываешь о какой-то тяжести или боли, злятся и ругают тебя за то, что ты не порхаешь, как бабочка. От этого тебе не только тяжело и больно, но ещё и ужасно одиноко, тоскливо и страшно.

У меня есть опыт психиатрического лечения, госпитализации, приёма нейролептиков и антидепрессантов, и разный опыт психотерапии. К сожалению, не могу сказать, что фармакологическое лечение было эффективным. Я была в очень остром состоянии, и какие-то психотические симптомы с помощью таблеток удалось убрать, но за два года лечения я была всё ещё очень далека от способности радоваться и чувствовать себя живой. Я практически не могла общаться с людьми, не могла работать и учиться, часто проваливалась в апатию или, наоборот, в панические и тревожные состояния. Кроме того, я ненавидела себя за то, что ни на что не способна. Некоторые родственники и знакомые давили на меня, и это всё усугубляло.

Депрессия — это как будто живёшь с огромной каменной плитой на груди. Ты каждый день из кожи вон лезешь, пытаясь ходить и жить с ней, но не можешь просто поставить её в угол и пойти прогуляться. А люди вокруг не видят этой десятитонной каменной штуки и ожидают, что ты будешь делать то, что и все они.

В психотерапии успехи оказались гораздо заметнее. Примерно за три года довольно интенсивной терапии мне удалось вернуться к хорошему уровню функционирования, наладить тёплые и бережные отношения с близкими людьми, закончить образование и получить дополнительное, выносить и родить ребёнка, стать довольно социально активным человеком. Переломный момент для меня был в осознании глубинной природы моей депрессии: мне удалось познакомиться с чувствами, которые раньше были изолированы и принять их как часть своей личности, своей истории. Тогда эти состояния перестали восприниматься как болезнь или преследователь. Я стала чувствовать их как сигналы о том, что кто-то внутри меня страдает, и ему нужна моя помощь. И стала учиться быть бережной к себе, заботиться о себе в упадке. Мне всё ещё бывает плохо, но я перестала ненавидеть себя за это, и теперь жить намного легче.

У меня ещё есть дереализация. Это такое нарушение восприятия, всё кажется мне нереальным, размытым, замедленным и серым, как будто реальность превращается в низкосортный арт-хаусный фильм

В долгих депрессивных эпизодах бывают разные дни. Иногда я могу мобилизоваться и почти нормально функционировать – делать домашние дела, ездить на работу, рисовать, общаться и так далее. А иногда бывают плохие дни. Обычно у меня они идут сериями по 3-5. В эти дни я делаю только необходимый минимум: кормлю себя и ребёнка тем, что не надо готовить, одеваю себя и ребёнка, обслуживаю какие-то минимальные физиологические нужды. В остальное время просто лежу или сижу, подолгу молчу, слушаю музыку, смотрю фотографии или сериалы – чаще те, что уже видела, потому что на новом невозможно сконцентрировать внимание. Много плачу, могу заплакать от музыки, стихов или сцены в фильме – не обязательно трогательной, но хоть как-то ассоциирующейся с моими травматическими переживаниями. По ночам бывают моменты, когда я плачу очень долго, кричу, рычу, бью кулаком в стену. Засыпаю с трудом и обычно недолго сплю, физически плохо себя чувствую – падает давление, болит желудок, тошнит, кружится и болит голова, сильная слабость.

В материнстве для меня много радости и смысла, хотя в плохие дни бывает очень тяжело: я злюсь на ребёнка, который требует внимания, злюсь на себя, потому что не могу это внимание ему уделить. Кричу и плачу. Но в целом состояние намного лучше, чем бывало в плохие дни до его рождения.

Безусловно, склонность к депрессии связана с моим выбором профессии. Психотерапия стала моим маяком и даром, и я захотела распространить это, помочь другим людям, которые страдают в безысходности. Я убеждена, что моя эффективность как психолога во многом обусловлена проживанием этого опыта. Благодаря своим особенностям я чувствительный, эмпатичный и бережный человек. И для моих депрессивных клиентов важен опыт принятия и поддержки, которую я могу дать именно потому, что хорошо знакома с этим состоянием и знаю на своём опыте, как можно его экологично и продуктивно переживать.

Олег, 28 лет, биохимик, Петербург

Если отвечать в широком смысле, то, наверное, мне не хватает жизненного опыта, чтобы признать существование депрессии. Если отвечать узко, то я не знаю ни одного человека, у которого… На мой взгляд, депрессия — это объяснение состояния, для которого ничего более рационального не придумали. Это всегда можно объяснить более рационально. Причиной депрессии, например, может быть тяжёлая утрата. В таких случаях, что называется, время лечит.

Я скептически отношусь к тем, кто говорит, что у них депрессия. Я оставляю 0,1% на то, что это реально может быть что-то серьёзное. В основном это «ребята, пожалейте меня, мне хреново». Недавно в Facebook я видел видео, как подросток говорит своей маме, что он гей. Сыну, условно, 14. Судя по виду, он эмо, а не гей. Он просто не понимает, как самоидентифицироваться. С депрессией та же самая история. Ты не понимаешь, но есть такое большое слово «депрессия», и ты можешь сунуться туда и сказать, что у тебя именно она. На самом деле причины вполне себе объяснимы и с ними вполне можно бороться.

На мой взгляд, депрессия — это объяснение состояния, для которого ничего более рационального не придумали.

Диагноз «депрессия» кто-то ставит, а кто-то не ставит. Насколько я знаю, мировое врачебное сообщество не сошлось в едином мнении, реальная эта болезнь или некая эфемерная фигня.

У меня есть товарищ. Его девушка — китаянка. Он говорит: «Мы начинаем общаться с ней по душам. Я начинаю объяснять, что не чувствую себя счастливым, а она мне на это: «Как это? Ведь по умолчанию все люди счастливы. Что у тебя не так?». А я говорю: «А у меня ничего не не так. У меня всё так, но я не чувствую себя счастливым»». У меня примерно такая же позиция, как у этой девушки, хотя с ним мы закончили одну и ту же школу в одном городе, один и тот же университет в более или менее сознательном возрасте, у нас одно окружение. Он не чувствует себя счастливым, а я чувствую. Девушка у него вообще из другой сферы и придерживается моей позиции. И я не понимаю, почему он не счастлив? Что не так? Я помню его реакцию на мои слова: «Чувак, ты просто не понимаешь меня». Наверное, я действительно просто таких людей не понимаю.

Может быть, я испытывал что-то подобное, бывали всякие потери. Сейчас я могу сказать, что либо оно того не стоило, либо время проходит, и ты учишься с этим жить.

«А у меня ничего не не так. У меня всё так, но я не чувствую себя счастливым»

Мы просто разные с этими людьми. Они — такие, я — такой. Может быть, есть какая-то категория людей, которые действительно впадают в депрессию. Не важно, раз это в жизни случается или периодически. В моей жизни был ровно один человек, который сказал «Чувак, ты меня просто не понимаешь». Я знаю, что он человек неглупый. Мы с ним закончили матмех, и мы люди рациональные. Он мог бы объяснить, почему он так себя чувствует, но тем не менее он говорит «Ты меня не понимаешь». В этом плане я ему доверяю.

Я, конечно, биохимией и биофизикой занимаюсь, но я не медик. Я не знаю, каковы реальные тесты на депрессию. Насколько я знаю, современная медицина знает многое, но не знает всего. Может быть, в этой теме мы знаем меньше, чем перед нами неизведанного. На данный момент всё это не убедительно как-то. Мне нужна статистика. Может быть, мне нужно личное общение. Иначе не могу понять — это у человека действительно так, или он всё себе надумал. Для меня депрессия — это зачастую нечто надуманное, что на самом деле является чем-то другим. Когда люди не знают, как что-то объяснить, они говорят: «Ой, у меня депрессия». Это как вера в бога. Были славяне, они поклонялись идолам. Почему они поклонялись? Потому что они не знали, как объяснить окружающие события. Депрессия — это идол. Никто не знает, что это.

Наверное, я просто таких людей не понимаю.

Кумулятивно пока мы не определили депрессию достаточно чёткими словами. Пока всё очень плавает. Должно пройти время, чтобы как-то оформить это знание.

Есть определённое состояние, которое характеризуется достаточно широким спектром проявлений. Но на мой взгляд определение депрессии слишком широко. Это как кинуть невод и поймать всего. Должны быть более чёткие признаки. Ну да, хреново тебе, ты не знаешь, в чём смысл жизни. Так никто не знает! Но как-то люди могут с этим жить.

Депрессия — это идол. Никто не знает, что это.

Для меня определение депрессии не достаточно конкретное. Я прекрасно понимаю, что в психиатрии цифры будут иметь весьма условный характер. Все эти три фактора из определения (снижение настроения и ангедония, нарушение мышления и пессимизм, двигательная заторможенность — ИА «Диалог») могут быть признаком того, что человек находится под воздействием наркотических средств. Вот так определение депрессии превращается в определение прихода. Слишком по-разному можно трактовать.

Про серотонин — это вообще отдельная история. Опять-таки никто не знает до конца, как у нас что работает. На эту тему сейчас выделяется много денег: и у нас, и за границей, и, естественно, всё это исследуется. В частности, выясняется связь между выбросом серотонина, дофамина и прочего в межклеточное пространство в связи с различными заболеваниями. Я не знаю ни одного такого исследования, связанного именно с депрессией. У нас есть некие представления, но они слишком базовые. Для меня депрессия — это исключительно что-то психическое.

Алина, 17 лет, Новосибирск

Начиналась моя депрессия с сентября 2016. Я пошла в 11 класс, и школа начала выедать ложечкой мозг из-за ЕГЭ. Моё настроение почти постоянно было подавленным. Я не хотела быть в школе, и там мне было страшно, но это всё были предпосылки. Сильные симптомы начались в январе 2017. В это время мама узнала о моей ориентации. Кроме того, отношения с девушкой становились более напряжёнными. Я постоянно боялась, очень много плакала. Часто было желание просто забиться в угол и оставаться там, возникали спонтанные желания вредить себе, резать себя или подвергать себя опасности (я много раз перебегала дорогу прямо перед машинами).

В январе я поняла, что со мной что-то не так. Тогда жизнь не радовала совсем. Даже встречи с тогда ещё любимой не приносили удовольствия. Пару раз я готовилась к суициду.

Я пошла в 11 класс, и школа начала выедать ложечкой мозг из-за ЕГЭ.

Тогда ничего не могло принести мне положительных эмоций. Я их испытывала, но как-то поверхностно. Они слишком быстро проходили и забывались чуть ли не моментально. У меня не было желания вставать по утрам и вообще подниматься с постели. Я почти всегда была опечалена, это чувство съедало всё внутри меня, опустошало и висело тяжким грузом. А хочешь-не хочешь надо вставать в школу. Я часто просыпала, но так как от школы я живу далеко и меня возил дедушка, то вставать приходилось, но я уходила с уроков. Например, с физ-ры. Тупо сбегала, придумывала кучу предлогов и не шла на урок. Просто лежала в кровати, слушала песни или листала ленту, переписывалась.

Думаю, что причина моей депрессии — это слабая стрессоустойчивость. Депрессия похожа на что-то тяжёлое, громоздкое, что не даёт жить полной жизнью, что-то удушающее и сдерживающее. Для меня это как будто ты в маленькой комнате, без окон и дверей. На тебе свинцовая одежда, которая тянет вниз. И рядом присутствует дементор. Он выкачивает из тебя радость, а вокруг всё леденеет.

Это чувство съедало всё внутри меня, опустошало и висело тяжким грузом.

Хорошие периоды возникают спонтанно, редко длятся больше суток. Негативные же почти всё время. Мне помогают встречи с моей девушкой и с узким кругом друзей. Поговорить я могу с двумя людьми. Они дают советы.

К специалистам я не обращалась. Пока нет такой возможности, так как я завишу от родителей, а они, во-первых, не верят, что в 17 лет бывает депрессия, а во-вторых, говорят, что мне на приёме забьют голову чем попало. Они говорят, что я всё выдумываю, что всё, что мне нужно — это отрубить интернет и отправить в огород пахать. Родители плохо относятся к психотерапии, потому что считают, что врачи выписывают лекарства и калечат людей. Мол выпишут мне что-то, и я стану психически больной. Наверное, такое мнение сформировалось в силу того, что моя мама на ютьюбе смотрит антинаучные передачи. Своего заработка я пока не имею, но пойти лечиться хочу, потому что сама не могу справиться. Никакие методики не помогают, а врач знает, что делать, и хотя бы диагноз поставит верный.

Девушка, пожелавшая остаться неназванной

Депрессия у меня началась из-за другого расстройства — социофобии. Депрессия для меня — это не просто какое-то чувство, которое то подступает, то проходит. Это состояние, прежде всего. Состояние, в котором я находилась несколько лет. Состояние постоянной печали, апатии, уныния и равнодушия к определенным вещам. Казалось, что у меня почти нет сил даже на удовлетворение самых элементарных, базовых потребностей. Каждый день был похож на другой, ничего нового, ничего интересного.

Я не любила утро. Утро всегда означало, что приходит новый день, который необходимо прожить. Прожить, когда, казалось бы, совсем нет сил и желания.

В определённые моменты становилось хуже. Если в моей жизни появлялось много проблем, невыполненных дел, срочных поручений и прочего, то я словно ломалась под их натиском. И в этом случае я часто вспоминала выступление писателя Эндрю Соломона «Депрессия — наша общая тайна». Он говорил, что противоположность депрессии — стойкость. Именно стойкость, потому что для депрессивного человека любая, даже мизерная проблема разрастается порой до вселенских масштабов. Эта проблема становится колоссальной, а ты на её фоне выглядишь маленьким и беззащитным. Естественно, ты не будешь верить в себя в таком случае, а все попытки исправить ситуацию будут восприниматься как почти бесполезные.

Я не любила утро. Утро всегда означало, что приходит новый день, который необходимо прожить.

Я плакала от своего бессилия. Кроме того, меня охватывало чувство безысходности, отчаяние, тоска, одиночество. Хотелось умереть. Самоподдержка и самопомощь в моём случае не работали, как правило. Я лишь могла ещё больше уходить в себя, заниматься самокопанием, то есть делала себе хуже таким образом. Лишь немного скрашивали моё существование сладости: шоколад, конфеты, пирожные.

В состоянии депрессии человека могут серьёзно поддержать близкие, на мой взгляд. Разумеется, им не стоит говорить о том, что ты ленишься и выдумываешь себе всякие болезни, которых даже и в природе нет. К счастью, со мной в особо острый период депрессии находился мой парень, который старался мне помочь. И помочь можно многим, на самом деле. Есть всякие бытовые, ежедневные дела: готовка, уборка, стирка. В основном занимался этим именно он, так как для меня это было непросто. Также он не забывал выслушивать меня и успокаивать, если это было необходимо. Я ему благодарна.

Я плакала от своего бессилия.

Обычно день протекал очень уныло. Если не нужно было на учёбу, то я вставала довольно поздно, в 11-12 часов, а то и позже. Состояние было разбитое, я чувствовала себя уставшей, брошенной, опустошённой. Могла так и провести весь день, лёжа в кровати вместе с ненавистью к себе за слабоволие. Часто плакала от бессилия и отчаяния. Иногда мне удавалось вставать и доползать до ванной, я пыталась умываться, приводить себя в порядок. Я говорю «пыталась», потому что иначе как попытками это не назовёшь. Также я пыталась готовить, спустя какое-то время или же, что бывало гораздо чаще, готовил мой парень, а я лежала весь день на диване, мучаясь от скуки, пытаясь найти хоть что-то интересное в интернете. Иногда я общалась с людьми, но мне постоянно казалось, что все они считают меня ничтожной, слабой, глупой, уродливой. Также я часто жаловалась им, писала о своих негативных чувствах, о переживаниях… и потом проклинала себя за слабость, за навязчивость. Засыпала обычно довольно рано. Примерно в 22:00. От усталости. Хотя я ничего не делала.

Лишь немного скрашивали моё существование сладости: шоколад, конфеты, пирожные.

Депрессия похожа на большую толстую цепь, которая привязана к твоей ноге, и которую ты не можешь снять. Однако она постепенно вытягивает из тебя все силы и забирает все положительные эмоции. Или же, если углубляться в тему захвата положительных эмоций, то она похожа на особо сильного дементора, а вы — узник Азкабана, и вас ежедневно целуют эти создания.

Я обращалась к психологу в колледже. И, разумеется, как это часто бывает, психолог не обладала достаточными знаниями и не была достойным специалистом в своей области, поэтому она лишь пыталась оказать мне помощь. И все попытки не были успешными.

Спустя какое-то время я нашла объявление одного гипнотерапевта. Он обещал бесплатно избавить трёх первых написавших ему человек от 1-2 фобий. С гипнозом я раньше никогда не сталкивалась, поэтому отнеслась довольно скептически к его методу лечения. Но, несмотря на это, я ему всё же написала. Хотела избавиться скорее от социофобии, нежели от депрессии, так как понимала, что корень моих проблем — в ней. Соответственно, если уйдёт это расстройство, то уйдёт и другое. Такова была моя логика.

Депрессия похожа на большую толстую цепь, которая привязана к твоей ноге, и которую ты не можешь снять.

Мы начали сеансы гипнотерапии. Они проводились по скайпу. Всего их было два, если не ошибаюсь. Я была разочарована, потому что не могла войти в состояние транса. Тогда он предложил мне самогипноз по записи голоса его учителя — довольно известного гипнотерапевта в России. Я согласилась не сразу, но у меня получилось. Должна признать, это очень ценный опыт, благодаря которому я убедилась в эффективности директивного гипноза. Это не сказки и не самовнушение, как я считала раньше. В какой-то момент мне удалось найти психотравму, удалось погрузиться в это воспоминание, пережить его заново (это было очень эмоционально) и принять всё то, что случилось, а также отреагировать правильно на психотравмирующую ситуацию.

Может показаться смешным, но всё же… тогда мне было пять лет, и я очень интересовалась, что меня ждёт в школе, поэтому спросила у сестры. Она же стала врать о побоях, унижениях, о том, что нас будут привязывать к партам и вообще не будут считать за людей. А я ей искренне верила. Это и была психотравмирующая ситуация. Но я думаю, что были ещё, которые в будущем мне нужно найти и пережить. И это было не простое воспоминание. Я была там, в нём, я чувствовала невыносимый страх, я начала плакать и дрожать. Дрожало всё тело. Очень сильно. Это было странно. Однако потом гипнотерапевт мне сказал, что таким образом человек избавляется от травмы. И позже я нашла статью на эту тему. После этого переживания мне стало легче жить. Раньше я каждую неделю несколько раз думала о суициде. Теперь такого нет. Более того, после удачного самогипноза я чувствовала давно забытую радость, очень светлую и чистую. Мне хотелось смеяться, искренне, по-настоящему, от хорошего настроения. Таким образом гипноз повлиял скорее на депрессию, чем на социофобию.

Думаю, что многое зависит от степени депрессии. Если депрессия слабая или средняя, и человек своевременно обратился за помощью к грамотному специалисту, то шансы на успешное избавление будут довольно высоки. Если депрессия тяжёлой степени, то тут многое зависит от человека и его окружения. Человек должен быть замотивирован. Он должен верить в себя (хотя бы немного), а его близкие просто обязаны оказывать всяческую помощь и поддержку. Разумеется, проживание в России снижает шанс на то, что тебе окажут квалифицированную помощь. Это тоже надо учитывать. Полностью вылечиться от депрессии вполне возможно, на мой взгляд, но, думаю, что во многих случаях придётся перестраивать свою жизнь. Например, начать заниматься спортом, изменить питание и так далее. Также будет весьма полезным научиться грамотно реагировать на любые раздражители.

Лина, 19 лет, Красноярск

Во время депрессии утрачивается большая часть эмоций, подступает тоска, апатия, сил становится в десятки раз меньше, мрачные навязчивые мысли занимают голову, нападает сонливость. В груди появляется давящее чувство, тревожно, черно и больно. Будто на голову надевают чёрный вакуумный пакет и изолируют тебя от социума на многие десятки километров. Становишься человеком-невидимкой.

Меня в этом состоянии поддерживает любимый человек, антидепрессанты и домашние любимцы.

Я проходила лечение два раза. Амбулаторно и в дневном стационаре. В первый раз мне выписали антидепрессанты и транквилизаторы. Врач попалась крайне неприятная. Она проигнорировала побочки в виде галлюцинаций, поэтому я бросила лечение. Второй раз был гораздо тяжелее, на грани попыток суицида. Нейролептики, антидепрессанты, нормотимики, транквилизаторы, внутривенные уколы, различные исследования головы, массажи.

В груди появляется давящее чувство, тревожно, черно и больно. Будто на голову надевают чёрный вакуумный пакет и изолируют тебя от социума на многие десятки километров.

Я думаю, в лечении депрессии обязательно должна присутствовать психотерапия. У меня её не было, так как крайне сложно найти хорошего специалиста в моём городе. Сейчас я занимаюсь самолечением, когда совсем тяжко — пью таблетки. Болтаюсь на краю пропасти, будущего не вижу. Как правило, я лежу на кровати и смотрю в потолок, сплю сутками, заставляю себя что-то сьесть, иногда загибаюсь от боли и плачу, иногда бездумно слоняюсь по улицам. Хочется вспомнить, как было там, до болезни, найти какие-то канатики, по которым можно добраться «домой». Следить за собой, безусловно, нужно всегда. И особенно важно — за своими близкими.

Девушка, пожелавшая остаться неназванной

Обычно бывает, что это состояние понемногу тебя захватывает. Нельзя сказать, что вчера у тебя не было депрессии, а сегодня — есть. Ты всё больше замыкаешься в себе, общение приносит очень сильный дискомфорт. Кроме того, возрастает тревога.

Наверное, есть какие-то практики, которые могут помочь, но когда ты внутри этого состояния, то все слова про позитивное мышление выглядят в лучшем случае как глупая шутка. Раньше, когда у меня была депрессия, и мне надо было много общаться, я пила, и это помогало. Потом просто приняла, что в состоянии депрессии ты не можешь делать некоторых вещей, и если не можешь, то и не надо себя заставлять. Теперь, когда меня накрывает, я оставляю только минимальную социальную активность: дом, работа и всё.

Когда ты внутри этого состояния, то все слова про позитивное мышление выглядят в лучшем случае как глупая шутка.

Могу рассказать про тревожную депрессию (одним из активных действующих элементов здесь будет тревога). Это когда твой уровень стресса гораздо выше, чем того требует окружающая действительность. Например, ты стоишь на автобусной остановке, а у тебя такое ощущение, как будто ты на войне: у тебя трясутся руки, голова, ты не можешь ни на чём сосредоточиться, тебе страшно. Самое главное, ты должен всё это уметь хорошо подавить, чтобы выглядеть нормальным. Ещё один способ справиться с тревогой — это попадать в достаточно рискованные ситуации, чтобы уровень твоего страха был рационально оправдан окружающей действительностью. Тогда ты успокаиваешься. Я пила антидепрессанты около месяца, но мне это не помогло. Кому-то помогает, наверное.

В целом, почти всё мое время занято мимикрированием. Я веду нормальную жизнь, работаю. Никто не знает о моих проблемах. Но сама жизнь превращается в кучу действий, которые ты должен делать, чтобы заставлять свой мозг работать, как надо.

Например, ты стоишь на автобусной остановке, а у тебя такое ощущение, как будто ты на войне: у тебя трясутся руки, голова, ты не можешь ни на чём сосредоточиться, тебе страшно. Самое главное, ты должен всё это уметь хорошо подавить, чтобы выглядеть нормальным.

Депрессия делает тебя очень отчуждённым и одиноким. Это нормально в какой-то степени. Можно ли вылечить депрессию, зависит от того, чем она вызвана. Если причины больше психологические, может и можно. Всё зависит от условий, в которых ты живёшь. Можно уехать куда-нибудь, где условия жизни достаточно трудные, и главный вопрос будет в том, как выжить. Тогда депрессия пройдёт, но если ты не готов к такому, остаётся смириться с тем, что она будет. И жить с этим дальше.

Александра, 18 лет, Петербург

В моём случае депрессия никогда не подступает, потому что я уже в ней не менее 5 лет. Обострения начинаются тогда, когда я вспоминаю что-либо из прошлого. Это могут быть и хорошие воспоминания, и очень плохие. В любом случае на меня накатывает волна тоски по тому, что пришлось пережить или о том, чего уже не вернуть.

Я не могу никак себя поддержать, как бы ни пыталась. Только немного отвлекают занятия спортом. Чтобы хотя бы на час забыть обо всем, приходится убиваться, занимаясь спортом.

Это схоже с дрейфом в океане, где всегда туман. Вокруг ничего не видно, так что плыть приходится наугад. Из-за отсутствия чёткой цели и полной дезориентации накатывает полное отчаяние и уверенность в том, что отсюда никогда не выплыть.

Чтобы хотя бы на час забыть обо всем, приходится убиваться, занимаясь спортом.

Я лечилась после попытки суицида. Когда я попала в психиатрическую лечебницу, первым делом меня начали накачивать львиной дозой антидепрессантов. Это всё усугубило, потому что пропал сон, начались обмороки. В итоге я была исколота кофеином, витаминами, промывала кровь капельницами, принимала антидепрессанты, а чтобы сбросить их действие, мне давали средство от шизофрении вкупе с нормотимиком. И плюс работа психотерапевта, но встречи были настолько редкими, что я мало в чём продвинулась. В итоге вышла я всё в той же депрессии, заглушённой кучей препаратов.

Это схоже с дрейфом в океане, где всегда туман. Вокруг ничего не видно, так что плыть приходится наугад.

Я не ем, не сплю, всё время плачу. Делать ничего не могу, так как руки трясутся и не слушаются. Обычно я кое-как амёбой отсиживаю часы в колледже и до самой ночи плачу в одиночестве, а после не могу уснуть, просто лёжа на кровати и пялясь в одну точку часами.

Я считаю, что глубина депрессии у всех разная. Кто-то сможет выкарабкаться, а кто-то застрял навсегда. Для себя я надежды уже не вижу, поэтому есть единственный выход — следить за внешними факторами и уметь вовремя забить на все проблемы ради своего состояния. В другом случае, я считаю, из депрессии можно выйти, избавившись от причины такого состояния.

Подготовила Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»

Как понять, что у вас депрессия и попытаться справиться с этим, подробно рассказываем здесь.