Возрождение Кировского завода после войны: общежитие среди станков, коптилки из гильз и женские бригады металлургов

Кировский завод стоит на непростом месте. В XVIII веке – прежде, чем район стал промышленным – здесь была своеобразная Рублёвка: в богатые усадьбы на пути к императорским резиденциям заезжали чаёвничать дворяне. А в XX веке сюда пришла война: в 1941 году бои развернулись всего в четырёх километрах от заводских стен. За годы войны на территорию предприятия фашисты сбросили 770 фугасных и зажигательных бомб и 4680 артиллерийских снарядов. Но работа на производстве не прекращалась. О том, как ленинградцы трудились на заводе в блокадном городе – в новом материале проекта «Возрождение».

Перенос эвакуации

Готовиться к войне, пускай и неосознанно, Кировский завод начал уже в 1932 году – тогда на волне индустриализации он постепенно отказывался от выпуска гражданской продукции. На её место пришли военные заказы и первые опыты в танкостроении. Появилось на предприятии и своё конструкторское бюро: в нём молодые инженеры под руководством 29-летнего Жозефа Котина разрабатывали современные танки. В предвоенные годы на заводе трудилось около 30 тысяч человек.

«Было понятно, что грядёт война и что надо организовывать производство на Урале, чтобы можно было производить технику для вооруженных сил. Поэтому уже в 1938-1939 годах руководитель Исаак Моисеевич Зальцман ездил в Челябинск на тракторный завод. Его осматривали, чтобы затем эвакуировать туда производство», – говорит директор Музея истории и техники ПАО «Кировский завод» Игорь Саврасов.

Однако вывезли предприятие и работников не сразу – не захотели сами кировцы. Годом ранее им удалось разработать танк КВ (или «Клим Ворошилов») – машину, которую немцы не смогут превзойти ещё три года.

Осознавая значимость изобретения, Зальцман уезжает к Сталину в Москву. Там директор завода просит отложить эвакуацию на три месяца – чтобы на отлаженных мощностях сделать как можно больше танков. Коллектив предприятия работает так быстро, что за каждый военный месяц выпускает почти в три раза больше боевых машин, чем в предвоенное время. Всего удаётся собрать 492 танка.

Эвакуация проходит в несколько этапов. Начинают её в июле 1941 года, а с октября разворачивают широкомасштабный вывоз танкового и артиллерийского производств. Почти всё оборудование пакуют в огромные железные ящики и отправляют в Челябинск. Вывозят даже прокатный стан, выпускающий броню. Технику пересылают любыми способами: поездами, самолётами, а затем и по Дороге жизни. На это уходит четыре месяца.

Дорога жизни в стихах и фотографиях

«В Челябинск отправлялись наши ребята, которые застали блокадный период. Всё-таки блокада началась в сентябре, а они прибывали к декабрю. Челябинцы для них приготовили сытный обед, накрыли столы, поставили цветы. А потом узнали от врачей, что людям из блокадного города опасно сразу много есть», – рассказывает Игорь Саврасов.

Отказ уезжать и три квадратных метра на человека

В июле 1941 формируется Кировская дивизия народного ополчения. Заявление в неё подают примерно 15 тысяч работников. В ряды армии из них попадают около 10 тысяч. Самым квалифицированным отказывают – они нужны на производстве.

«Те, кто не ушёл в народное ополчение, сказали: «Мы останемся с нашим заводом в Ленинграде». Тогда Зальцман и Котин пошли на хитрость: предложили назвать завод, который перебазировался в Челябинск, Кировским. Даже вышло специальное постановление ГКО о переименовании. После этого рабочие согласились: «Ладно, раз это Кировский завод, тогда поедем», – говорит Саврасов.

Вместе с семьями на Урал, где был создан Танкоград, уезжают более 7 тысяч специалистов. Исследователь Кирилл Таран в статье «Решение жилищной проблемы на Кировском танковом заводе в экстремальных условиях Великой Отечественной войны» пишет, что из-за огромного потока прибывающих нормой жилой площади в Челябинске становятся всего 3 квадратных метра на человека. А в общежитиях Кировского завода и того меньше – 2,3 метра в квадрате. Из-за нехватки места эвакуированных заселяют в бывшие школы и техникумы.

В новых условиях кировцы впервые в мире запускают конвейерное производство танков. Там же с 1943 года начинают выпускать новую модель – «Иосиф Сталин» (ИС), а ещё артсамоход (артиллерийское оружие на самодвижущемся шасси САУ-152), который фронтовики прозвали «зверобоем» за то, что он не давал жизни немецким боевым «Тиграм», «Слонам» и «Пантерам».

Работа без электричества

В это же время оставшееся в Ленинграде производство оказывается всего в четырёх километрах от линии фронта. Около Константиновского дворца в Стрельне стоят немцы, а завод постоянно находится под огнём противника. За годы блокады по нему производят 187 артобстрелов, а кировцы 752 часа слышат оглушающий сигнал «Воздушная тревога».

Тем не менее завод не прекращает работу. Часть специалистов остаётся в его стенах. 22 сентября 1941 года, как вспоминал директор Архива Академии Наук СССР в Ленинграде Георгий Князев, они обращаются к ленинградцам по радио:

«Дорогие товарищи-воины страны Советов, обороняющие славный город Ленина! Помните, что нет в мире такой силы, которая заставила бы нас, путиловцев-кировцев заколебаться. Мы плавим сталь, и мы тверды, как сталь… Верный своим боевым традициям, многотысячный коллектив трижды орденоносного Кировского завода без устали куёт оружие для Красной Армии и готов вместе с вами, нашими сыновьями и братьями, нашими друзьями и товарищами, защищать свой город, свой завод, своих жён и детей. Мы, кировцы, смело смотрим в лицо смертельной опасности, и скорее смерть испугается нас, чем мы её… » « Победить или умереть – иного выбора у нас с вами нет» (орфография и пунктуация сохранены).

Выпускать танки здесь не могли – не было ни электричества, ни топлива. Вместо этого в цехах создавали корпуса реактивных снарядов для «Катюш», фугасы, мины и штык-ножи.

Из воспоминаний секретаря редакции многотиражки «Кировец» Кировского завода Н. Большаковой:

«Кончился на заводе кокс (твёрдый пористый материал из каменного угля – ИА «Диалог») для плавки, литейщики ночью, под обстрелом, вывозили кокс и антрацит (разновидность ископаемого угля – ИА «Диалог») из угольной гавани. Кончились запасы олифы, литейщики использовали заменители и не допустили перебоев в работе. Кончились привозные пески и глины, кончились литейные чугуны, не было на заводе пара, и тогда завод использовал местные песок и глину, использовал передельный чугун, использовал сжатый воздух. Это были вынужденные меры, они были вызваны жестокой необходимостью войны. Но то, что создано творческим упорством заводского коллектива, оказалось ценным и для всей металлургии, нашло применение на других заводах и в других городах» (орфография и пунктуация сохранены).

Основной задачей завода во время войны, рассказывает директор Музея истории предприятия Игорь Саврасов, стал ремонт военной техники. Сюда привозили и чинили подбитые на линии фронта танки и артиллерийские орудия. Первые годы блокады стали для кировцев самыми тяжёлыми. Рабочий инструментального цеха Константин Говорушин писал:

«По утрам к своим рабочим местам добирались на ощупь, зажигали чадящие, сделанные из снарядных гильз коптилки, принимались за детали, покрытые инеем. Отопление не действовало ещё с осени. А пока разгорятся жаровни, поставленные прямо в пролетах! Да и тепла они давали мало. Разве что можно было подойти и обогреть ладони. Руки пристывали к металлу. А попробуйте-ка сделать что-либо мало-мальски точное в рукавицах или в перчатках. Приходилось идти на разные ухищрения. То за пазуху положишь деталь, то посидишь на ней, то над коптилкой подержишь. Отверстия сверлили дрелью, поверхности «фрезеровали» ножовками и напильниками. Для шлифовки приспособили обыкновенное точило… (орфография и пунктуация сохранены)»

В дневнике члена партийного комитета завода Леонида Галько в 1941 году появилась такая запись:

«В прокатном цехе за время с 1 по 10 декабря 1941 г. умерло от голода 9 человек, с 11 по 20 декабря умерло 20 человек и с 21 по 25 декабря, всего за 5 дней умерло по той же причине 16 человек. Тоже примерно наблюдается и по другим цехам…» (орфография и пунктуация сохранены).

Заводской быт: соцсоревнования и школа в цехе

К концу 1942 года, когда по дну Ладожского озера проложили высоковольтный кабель и в город наконец поступило электричество, работа на заводе стала налаживаться. Уже в 1943 здесь восстанавливают металлургический прокатный стан, а на следующий год начинают выпускать броню для катеров, участвующих в разминировании Финского залива.

Сотрудники завода постепенно обживаются на производстве: появляются столовые, цеховые здравпункты и общежития. Те, кто живёт далеко, стараются не уходить домой – дорога туда и обратно отнимает слишком много сил.

«Одна девчонка, которая работала в МПВО (местная противовоздушная оборона – ИА «Диалог»), вспоминала, что они в своё свободное время шли на дом к заводчанам, которые почему-то не выходили на работу. Как-то в одной из квартир обнаружили два трупа, а рядом ребёнка. Таких детей забирали на завод, здесь их откармливали. Школа была даже для детишек, уроки с ними проводили», – рассказывает Игорь Саврасов.

Для самих работников устраивали соцсоревнования. Передовикам труда за достижения вручали почётный красный флажок. По словам директора музея, на предприятии существовали женские молодёжные бригады токарей и металлургов.

«Эти девчонки даже получили приз. Городская комсомольская организация вручила им красивые мраморные часы в знак того, что наши комсомольцы выпустили стотысячную болванку для снарядов», – добавляет Саврасов.

Одно ружьё на троих и штаны с лампасами

Пока одна часть кировцев стояла у станков, другая защищала завод. Так, у отряда МПВО был свой штаб на предприятии: вечером после работы юные девушки и парни поднимались на охранную вышку. Во время ночных дежурств они, к примеру, тушили зажигательные бомбы, сброшенные на территорию завода.

Для защиты кировцы создали вокруг предприятия 512 стрелковых бойниц, 37 окопов, а ещё установили 1050 метров баррикад и 650 противотанковых ежей.

Поэтесса Вера Инбер в 1944 году писала:

«Вчера утром, в воскресенье, позвонили мне сначала из Союза писателей, затем из Политуправления Ленфронта, чтобы я была готова: через час мы едем в освобождённые места. Они начались тотчас же за Кировским заводом. Там всё изрыто войной. Всюду колючая проволока, пучки проводов, надолбы, рвы, кирпичная осыпь разрушенных домов. От бомбовых воронок расходятся по снегу длинные языки копоти, по ним можно определить силу пламени. Это наши лётчики «обрабатывали его передний край».

Не меньше трудностей выпало на долю Кировской дивизии народного ополчения, которая удерживала врага на Лужском рубеже. Она существовала с июля по конца сентября 1941 года, а потом из набравшихся опыта солдат формировали действующие боевые бригады. Артиллерийский дивизион, созданный при заводе, прошёл за время войны от Пулковских высот до Берлина.

«В первую очередь снаряжение отдавали действующим военным. А что оставалось, шло на вооружение ополченцев. Один из ветеранов Кировской дивизии народного ополчения рассказывал, что для них где-то на старом складе достали синие кавалерийские шаровары с лампасами царских времен. Иногда ещё говорят, что ополченцы уходили с одной винтовкой на троих. Может быть, это и преувеличение, но всё равно у них было вооружение второго плана», – отмечает Игорь Саврасов.

Возрождение

Восстанавливать Кировский завод постепенно начали одновременно с прорывом блокады. Но только в 1945 специалисты стали возвращаться в Ленинград из Челябинска. К слову, вернулись не все: те, кто за время войны создал в Танкограде семью, там и остался. Тем не менее на работу производства это, по словам директора Музея истории Кировского завода, не повлияло.

Предприятие подсчитывало потери. Оказалось, что 2 500 кировцев погибли в блокадном Ленинграде от голода и болезней, ещё 139 – от бомбёжек и артобстрелов. 788 специалистов получили ранения на рабочих местах, а в разрушенном состоянии оказалось 150 построек. Ущерб от разрушений и эвакуации составил 320 миллионов рублей. Несмотря на это, завод восстановили быстро.

«Масштабного перевоза техники обратно из Челябинска не было. Там уже наладили своё производство. К тому же мы привозили более высокотехнологичное оборудование из Германии в конце войны. На нашем заводе создали группы конструкторов и инженеров, которых отправили туда в командировку, чтобы оценить, какое оборудование может подойти. Подобная работа была организована по всей стране», – рассказывает Игорь Саврасов.

Кировский завод ушёл от выпуска военной техники ещё не скоро – лишь в 80-е годы. Зато в 1947 возобновилось производство тракторов: начали изготавливать машину КТ-12 – можно сказать, одну из героинь фильма «Девчата».

В 1958 году специалисты предприятия создали вездеход «Пингвин» для освоения Арктики и Антарктиды. А спустя четыре года со сборочного конвейера тракторного производства сошёл первый «Кировец» (К-700). Для того времени он был серьёзным прорывом: по сравнению со своими предшественниками в 3 раза увеличил производительность сельхозработ.

Сейчас из производственных цехов, помимо модифицированных моделей тракторов, к примеру, выходит буровая техника и паротурбинные установки для ледоколов.

Этой весной Кировскому заводу исполнилось 218 лет, и он по-прежнему стоит на своём месте. Лишь вырос с 14 имперских десятин до 200 гектаров.

Подготовила Евгения Чупова / ИА «Диалог»

Об истории других зданий и учреждений культуры в блокаду можно узнать по ссылке.