Михаил Мессерер: «Российский балет должен знать, откуда он и куда движется»

Михаил Мессерер сам себя хореографом не считает — говорит, что, скорее, редактор, педагог и восстановитель русского балета. В прошлом году он покинул пост главного балетмейстера и художественного руководителя балетной труппы Михайловского театра. За 10 лет работы он добился признания международной критики и восстановил серию спектаклей – таких, как «Лебединое озеро», «Класс-концерт», «Пламя Парижа», «Золушка». «Диалог» узнал у Михаила Мессерера, почему так важно кропотливо воссоздавать классические шедевры, кто самый преданный зритель выступлений труппы, и чем отличается старомосковское «Лебединое озеро» от петербургского.

Вы десять лет проработали в Михайловском театре с его балетной труппой. Какие спектакли на этой сцене считаете неким итогом своей работы здесь?

Балетной компании необходимо единое «лёгкое дыхание», а классические спектакли должны смотреться свежо и современно. В первую очередь, я – педагог, и для меня важно то, что удалось поднять общий уровень труппы. Работа с каждым артистом, кордебалетом, средним звеном, солистами и ведущими танцовщиками – ежедневный кропотливый труд, который приносил мне все эти 10-11 лет большое удовольствие. Мне повезло репетировать с выдающимися исполнителями среди которых Екатерина Борченко, Ирина Перрен, Леонид Сарафанов и другие. Постановки — не самоцель, они служили мне подспорьем для работы над исполнительским мастерством артистов. Каждый спектакль на разных этапах был важен для танцовщиков и театра: «Лебединое озеро» — лицо любой серьёзной труппы, «Класс-концерт» — это экзамен по классической выучке, который танцовщики обязаны сдавать успешно. Такие спектакли, как «Пламя Парижа» и «Корсар», некогда незаслуженно забытые в Петербурге, требуют не только высокого уровня исполнения характерных и деми-классических танцев, но и зрелого актёрского мастерства.

Сейчас балет Михайловского театра стал известен в мире, при вас он получил звание «Лучшей зарубежной балетной компании» от Британского круга критиков (в 2013 году). А как человека выросшего в Москве, поначалу приняли после назначения в петербургский театр?

Были возгласы в Интернете, не более того. Наверное, люди имели на то право, ожидая с моей стороны неправильных действий. Кто-то считал, что всё, что исходит из Москвы — плохо. Я понимаю, почему они могли быть недовольны, а правы они или нет — другой вопрос.

Сегодня существует разделение на московскую и ленинградскую (петербургскую) школы балета? И чем вообще отличается подготовка российских танцовщиков от общемировой практики?

Сейчас нет, всё смешалось, танцовщики смотрят друг на друга по YouTube, телевизору. Во всех театрах мира работают иностранцы. Даже в России — в Мариинском, Большом, Михайловском. Кто-то из них учился в российских школах, кто-то заканчивал иностранные. Границы стёрлись, и теперь только очень опытный зритель может отличить танцовщика истинно русской школы — выдающейся и великой, которая впитала лучшие традиции 250-300 лет.

Восстанавливая забытые спектакли

Вы занимались в том числе и возвращением на сцену советских балетов. Для вас было важно восстановить эти постановки, вернуть их зрителю?

Считаю, что идти вперед следует уверенной поступью, а не рывками. Приятно, когда твои художественные взгляды разделяют коллеги. В России мне повезло было встретить Алексея Ратманского в Большом театре, Махара Вазиева в Мариинском, Владимира Кехмана в Михайловском. Это прогрессивно мыслящие люди. Они, как и я, находят, что не следует забывать своего прошлого, российский балет должен знать, откуда он идёт и, соответственно, чётче представлять, куда движется. А не помня истоков, тяжело выбрать собственный вектор. В других странах ценят своё прошлое, а в России, мне показалось, пока недостаточно. Несколько замечательных спектаклей были практически потеряны, например, «Золушка», «Лауренсия», пришлось их восстанавливать по крупицам. И теперь эти балеты опять имеют большой успех – не только в Петербурге, но и на зарубежных гастролях Михайловского театра.

Несколько месяцев назад вы поставили балет Чайковского в Новосибирском театре оперы и балета. Чем примечательна эта постановка, и почему она считается старомосковской?

Этот спектакль был некогда поставлен балетмейстерами Львом Ивановым и Мариусом Петипа. Предшествующие им версии до нас не дошли. В 1901 году выдающийся петербуржец балетмейстер Александр Горский был назначен на работу в Москву в Большой театр и в том же году он поставил там «Лебединое озеро». Горский сделал этот спектакль по-своему, многое изменил и его вариант десятилетиями шёл на сцене Большого. В 1937-м, а затем в 1956-м, балет отредактировал мой дядя Асаф Мессерер (советский, российский артист балета, балетмейстер, хореограф и педагог – ИА «Диалог»). В частности, он полностью переставил последнюю четвёртую картину. В 2010 году это «Лебединое озеро» я восстановил на сцене Михайловского театра, с тех пор мы показали его почти 150 раз. Именно этот спектакль я перенёс сейчас на сцену НОВАТа в Новосибирске. Интересно, что в начале августа мы привезём его на гастроли в Большой театр, где он и был создан. Так называемую старомосковскую хореографию от традиционной версии Иванова и Петипа отличает то, что здесь больше танцев лебедей, ансамбль активно задействован, а характерные танцы и номера сочинены по-иному и выстроены в ином порядке.

С помощью каких источников, записей или документов вам удаётся восстанавливать балетные редакции спектаклей?

У нас много источников. Например, некоторые спектакли я помню, так как видел их юношей, и тешу себя надеждой, что правильно запомнил не только букву, но смысл. В каких-то балетах сам участвовал, для каких-то сохранились видеоматериалы, фотографии, воспоминания современников изначальных постановок — всё это использую. Но что-то приходится и додумывать. В России «выплеснули» столько хороших спектаклей, поставленных за последние 70 лет. Их скопом объявили нетанцевальными, а теперь мы видим, что это вовсе не так.

Какие постановки в исполнении легендарных танцовщиков вы хорошо запомнили?

Знаете, я ходил в Большой с раннего детства, помню очень многих мастеров. Например, как раз недавно вспоминал громкие имена прошлого: в начале этого лета я переносил в Новосибирск балет «Класс-концерт» моего дяди Асафа Мессерера, который я сначала восстановил в Большом театре, затем и в Михайловском. Ребёнком танцевал в нём, когда учился в младших классах балетной школы, ведь там дети также заняты. Так вот, мне хорошо запомнилось как в «Класс-концерте» танцевали замечательные Николай Фадеечев, Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Михаил Лавровский, Марис Лиепа, Нина Тимофеева, Елена Рябинкина, Нина Сорокина, Наталья Бессмертнова и многие другие.

Самый верный зритель – балетмейстер

Интересно, а балетмейстеры часто смотрят спектакли вместе со зрителями? Как часто посетители Михайловского, сами того не подозревая, наблюдали за танцовщиками вместе с вами?

Я смотрел каждый спектакль за редчайшим исключением — это обязанность
художественного руководителя. Иначе артисты не знают, что происходит — хорошо они станцевали или плохо, как не переигрывать, как преодолевать сложности? Кто-то должен следить, для того и имеется должность художественного руководителя или главного балетмейстера (или и того и другого в одном лице). Когда такой человек находится в зрительном зале, контролирует манеру исполнения – это очень важно. Иначе спектакли могут продолжать идти, зал какое-то время будет по инерции полон, но стиль труппа потеряет очень скоро.

Тяжело было говорить труппе, что вы уходите и покидаете их?

Когда работаешь, приходиться делать вещи, которые являются обязанностью. Я сообщил об уходе труппе – да, это было нелегко. Безусловно, к каждому артисту я отношусь как к одному из своих детей. Все мне очень дороги, всегда старался делать для каждого всё возможное.

Вы сейчас продолжаете сотрудничать с Михайловским?

Я приглашённый балетмейстер. Стал свободнее и не обязан смотреть все спектакли, а только в периоды, когда приезжаю в Петербург. Присутствовать на каждом спектакле и следить за качеством исполнения входит в обязанности нынешнего худрука балета, талантливого испанского хореографа Начо Дуато – с тем, чтобы классическая школа и тот стиль, который мы выпестовали в Михайловском, сохранялся.

Беседовала Рената Ильясова / ИА «Диалог»