Кто такой поэт? Тот, кто стихи пишет. Положим, а что ещё? Какие они внешне, как проявляют себя в житейских и не очень ситуациях? Бакенбарды, дуэль – нет, что-то старенькое. Кажется, плохо мы с вами знаем современных поэтов. Но есть шанс узнать больше: позадавали участникам, жюри и организаторам «Всемирного Дня Поэзии» разные вопросы – как они усмиряют шумных соседей, как ведут себя в очереди к врачу, как реагируют на феминитивы и харассмент? Попробуйте тоже на них ответить. Если совпадений с поэтами будет много, возможно, пора увольняться с работы и садиться за стихи.
«Если догадаются, кто автор – сожру их сердце!»
У вас шумные соседи – они слушают громкую музыку, кричат, нервируют вас и вашу музу. Что будете делать?
Анна Долгарева, чемпион Всемирного Дня Поэзии-2019 по версии жюри: Накрою голову толстым тёплым котом.
Ксения Черкашина, чемпион ВДП-2019 по зрительской версии: Начну петь. Все соседи в радиусе четырёх этажей замирают и прислушиваются – кто же там воет. Проверено.
Дилара Юлдашева, куратор ВДП в городе Ноябрьск: Пойду к ним в гости, предложу другие варианты времяпрепровождения. Стихи почитать вместе, например – действует иногда. История из жизни: сидели как-то у костра, подошёл пьяный, ругался, орал. Прочла ему стихи Цветаевой – замолчал, начал плакать.
Арина Бедрина, член жюри ВДП, замдиректора фонда Бродского: Повешу объявление на их дверь с угрозой сожрать сердце, если не перестанут. Если догадаются, кто автор и придут разбираться – тем хуже для них! Сожру их сердце — метафизически, разумеется. Никому не рекомендую с собой скандалить – делаю это редко, но виртуозно.
Джамиль Нилов, создатель Чемпионата поэзии им. Маяковского: У меня три варианта. Первый – напишу у них на двери жанр музыки, которая играет, а потом тире и «кал». Вариант два – напьюсь. Кстати, громкие соседи для этого необязательны, но могут послужить хорошим поводом. Третий – включу свою музыку, например, песню trooba «Неспящий португалец».
Стефания Данилова, создатель ВДП, общественный деятель: Включу на полную громкость прямую трансляцию «Всемирного Дня Поэзии».
Джамиль Нилов, добавляя:
Будь я даже изящная леди,
Или оратор, во рту накопивший банкноты слов.
Всё равно насрал бы под дверь соседям —
И никто не скажет, что это зло.
Вы заболели и пришли в поликлинику. Каждый раз, когда подходит ваша очередь, какая-то бабушка успевает проскользнуть в кабинет прямо перед вашим носом. Что будете делать?
Дилара Юлдашева: Предложу пенсионеркам свои консультации по телефону, бесплатно. Чтобы очередь освободить.
Ксения Черкашина: А поэты ходят в поликлиники? Мне больше нравится умирать дома под одеялом. И представлять, как пенсионерки дерутся за место в очереди. Успокаивает, знаете ли.
Григорий Белов, член жюри ВДП: Есть несколько вариантов. Самый правильный – вызвать врача на дом. А если уж пришёл, то сиди, жди и читай.
Арина Бедрина: Прикинусь сумасшедшей или невротиком. Помогло несколько раз, пропускают. Используется только, когда бабули неправы и очередь не их. Когда они правы – сидишь и ждёшь молча. «С» — социальная справедливость.
Стефания Данилова: Начну читать гнусные стихи про старушек, которые некоторые конкурсанты присылали на фестиваль. Пока у всех шок, пусть поэт заходит.
Алеся Грицкевич, пресс-атташе ВДП: Пойду домой лечиться настойками зверобоя и полыни. Возможно изобрету из этого абсент
Джамиль Нилов:
Отрезал бы мочку уха –
Сиди и терпи, старуха!
«Жаль, что буквы не передают вот эту вот мою лёгкую улыбочку»
Вы нашли на улице 5000 рублей…
Григорий Белов: Напишу пост «Кто потерял?» и разрепощу в соцсетях.
Ксения Черкашина: Жизнь научила: лёгкие деньги тратятся тоже легко. Не давая судьбе шансов опередить меня, спущу в ближайшем баре. Или куплю билет куда-нибудь, куда дешёвые билеты будут.
Джамиль Нилов: Размещу на стене «ВКонтакте» объявление – кто потерял деньги? Узнаю, сколько балаболов меня окружает. Пятёру, естественно, никому не отдам – я и не обещал.
Арина Бедрина: Если есть предположение чьи – отдам. Если нет – возьму себе и потрачу на то, чего не хватает в данный момент. Особых усилий к поиску прикладывать не буду: на деньгах не написано, кто хозяин, а соврать может любой. Да и не такие это великие деньги.
Стефания Данилова: Помогу маме финансово.
Вам кажется, что в отношении вас имел место харассмент. Ваша реакция?
Ксения Черкашина: Все, кто заслужил, давно прокляты. Жаль, что буквы не передают вот эту вот мою лёгкую улыбочку.
Джамиль Нилов: Придам факт огласке. Будем веселиться вместе!
Алеся Грицкевич: Напишу об этом грустный пост в социальной сети.
Арина Бедрина: В зависимости от степени харассмента – либо иду в полицию, либо молчу в тряпочку. Виктимблейминг (приписывание жертве насилия вины за произшедшее – ИА «Диалог») в этой стране таков, что приходится идти до конца, терпеть травлю и ужас, бывает, что и годами. Так как мне «кажется», что был харассмент – предприму все возможные шаги для урегулирования ситуацию самостоятельно. Если это знакомый человек – расскажу о ситуации знакомым. Лично, не через пост в соцсетях. А вообще, об этом нужно писать отдельную статью.
Стефания Данилова: Напишу об этом человеке стихотворение, в котором с ним происходит то же самое. Отомщу красиво.
Анна Бухта, куратор ВДП по городу Минск (присоединилась к беседе чуть позже и задала вопрос): Харассмент – это что?
Григорий Белов как знал – тут же обстоятельно ответил: Харассмент — в законодательстве США преступление, нарушающее неприкосновенность частной жизни лица преследованием, назойливым приставанием, домогательством. Совершается обычно с сексуальными мотивами.
Анна Бухта: Поняла. Буду креститься, если реальных фактов не нарою. А если нарою – насильник будет удовлетворен физически. Хорошим толстым сборником стихотворений можно и до потери сознания довести – проверено с помощью «Божественной комедии» Данте Алигьери.
Вам приснился сон, в котором Пушкин, Бродский и Стефания Данилова, взявшись за руки, поют: «Бездарность, бездарность!».
Арина Бедрина: Это хороший сон. Он к славе, обогащению и удаче. Мне снился такой. Правда, там только один Бродский был.
Джамиль Нилов: Зато я не рыжий, не кучерявый, без плеши.
Ксения Черкашина: Соглашусь с ними и предложу шарлотку. Она, правда, подгорела немного – но неталантливый человек неталантлив во всём.
Дилара Юлдашева: Буду просить их читать стихи.
Стефания Данилова: Попытаюсь вспомнить, кому мы во сне пели эту песню.
Алеся Грицеквич: Предложу им чаю, пообниматься и внести правки в мои стихи. Если вспомню их после пробуждения – опубликую!
Григорий Белов: Я обязательно поговорю с каждым в отдельности и помогу им понять, что они не «бездарность». Как я понял, во сне все три персонажа слились в одного, и этот персонаж плачет, что он – бездарность. Я это так истолковал.
«В качестве провокации готов назвать себя поэткой. Мне нравится это слово»
Ваш друг-непоэт попросил написать на заказ стихотворение с признанием в любви. Всё бы ничего, но объект симпатий друга одновременно объект и ваших симпатий. Да-да, всё как в «Сирано де Бержераке» (это пьеса Э. Ростана о поэте и дуэлянте с огромным носом, в основе которой жизнь реального человека). Герой пьесы согласился – а как поступит современный поэт?
Алеся Грицекивич: Напишу. Но вставлю очень много отсылок, которые будут понятны только мне и тому человеку, которого я люблю. Скорее всего, он тоже их не поймет, но я буду знать, что всё же призналась в любви!
Григорий Белов: Если просит друг, то нужно с ним всё честно обсудить, тут нет других вариантов. Если сил на откровенный разговор нет, а дружбой дорожишь, то просто отказать.
Джамиль Нилов: Дважды я был влюблён в одну и ту же девушку со своим другом. Дважды друзья отказывались от своих притязаний ради нашей дружбы. И дважды не мог их понять, хотя был безмерно благодарен и тронут. Я никогда не откажусь от любви ради дружбы и, тем более, денег. Всегда любил фанатично, по-другому не знаю, как. По-другому – это уже не любовь. Я объяснюсь с другом, тут важно быть честным. Но отказываться не буду ни при каких обстоятельствах. «Сирано де Бержерака» искренне люблю, даже понимаю, но не принимаю. Впрочем, учитывая жизненный опыт и отсутствие собственнических позиций в отношениях, вероятно, рассмотрел бы вариант шведской семьи, если бы все субъекты были согласны. Простите за занудство!
Арина Бедрина: Не возьмусь.
Стефания Данилова: Мой стиль слишком узнаваем, поэтому я, разумеется, соглашусь. И объект симпатий влюбится в меня!
Вам сказали, что вы поэтка.
Григорий Белов: Есть три литературных названия – поэт, поэтесса и поэтка. Значит, нужно радоваться, гордиться, получать положительные эмоции.
Ксения Черкашина: Не поэтка и не поэт. Автор, пожалуйста.
Алеся Грицкевич: Главное, что не пайетка. Все остальное обсуждается без каких-либо конфликтов.
Арина Бедрина: Если говорит феминистка и без насмешки, почту за честь. Если с намерением высмеять, соглашусь и буду играть в «непонятки» до последнего: типа, а в чём прикол?
Дилара Юлдашева. Поэт – Ка. Как это гордо!
Стефания Данилова: Это звучит как «врачка», «графка» – чисто эстетически не звучит. Поэтка, гашетка, горжетка. Я откликаюсь и на «поэт», когда речь идёт обо мне как о создателе остросоциальной «летовщины», и на «поэтессу», когда пишу нежную лирику. На «поэтку», «гашетку» и т. д. откликаться не имею права, не являясь таковыми.
Джамиль Нилов: Подумаю, что речь идёт о Клавдио Акиллини – поэт К. А… А если серьёзно, то считаю себя близким к либеральным феминистам, хоть и не все это принимают. Однако к феминитивам отношусь довольно спокойно. Поэтка – это лучше, чем поэтесса. В качестве провокации готов назвать себя поэткой. Мне нравится это слово.
«Поэтов хоть с кашей ешь, а нейрохирургов гораздо меньше»
Вы участвуете во «Всемирном Дне Поэзии». Как не оплошать?
Григорий Белов: Быть в жюри.
Ксения Черкашина: Берёшь – и делаешь.
Стефания Данилова: Я была бы рада, если бы мои стихи оценили Воденников, Кнабенгоф, Пингина… Но мне – единственной в мире — запрещено участвовать в фестивале. Какое досадное недоразумение!
Алеся Грицкевич: Пишешь стихотворение, думаешь, что отправил на конкурс, но не отправляешь. Готово, вы великолепны!
Джамиль Нилов: Быть поэтом.
Арина Бедрина: Быть адекватным человеком. Всё.
Здесь у Арины с Джамилем состоялся неожиданный спор.
Джамиль: Арина, наши ответы взаимоисключающие.
Арина: Вот, кстати, нет. И я готова написать об этом статью. О том, что поэт – это нормальная обычная профессия. Сложная, да, но ничем не хуже и не лучше повара, десантника, архивиста – подставьте любую профессию.
Джамиль: Адекватность – есть соответствие нормам. Быть адекватным поэтом – да. Быть адекватным человеком – нет. Поэт – уже отклонение от социальных норм.
Арина: Просто люди называют поэтами всяких там, а на самом деле нормальный поэт – обычный культработник, производитель хорошего контента, при идеальных условиях разбирающийся в работах предшественников и т.д.
Джамиль: «Адекватное поведение» – широко распространённая в русскоязычной среде грубая речевая ошибка, фраза, не несущая смысла без указания чему именно (обстановке, норме права, чьим-то личным представлениям). Это из «Википедии».
Арина: Под «адекватный» я подразумеваю не больного психически человека с нормальным чувством собственной важности. Очень меня утомили рассуждения о вшивой богоизбранности «великого» русского поэта. Поэтов хоть с кашей ешь, а нейрохирургов или там людей, которые изготавливают лютни, гораздо меньше. И то, что я стихи пишу, не делает меня лучше и выше кого-то. Мой сосед занимается изъятием некачественной безакцизной алкогольной продукции. И это круто. Я так не умею. Другой мой сосед — театральный продюсер, и он даёт работу и деньги актерам и режиссёрам, и так я тоже не имею. Писать надо хорошо. А быть возвышенным или нет – личный выбор каждого, и от занятий поэзией это не зависит. Как там в советское время говорили? Про то, что пахать поле и писать поэму – одинаково важные и почётные занятия.
Джамиль: Только пахарям не преклоняются и города в их честь не называют. Есть объективные исторические предпосылки для сакрализации поэзии. Но я полностью согласен с вышесказанным. А по поводу соседа, который занимается изъятием алкогольной продукции – я тоже так не умею и мечтаю научиться.
Подготовил Глеб Колондо / ИА «Диалог»