Клоун в халате: кто приносит смех в больничные палаты

Они едут с разных концов города на площадку. В рюкзаках и сумках — минимальный набор реквизита и костюмы. Проходя в помещение, стараются не попадаться детям на глаза — пусть их увидят в образе клоунов, а не в будничных пуховиках. Смешные очки, бутафорский нос, халат, забавный бантик – и они готовы… но выход им предстоит не на арену или на сцену, а в больничные коридоры и палаты. Корреспондент «Диалога» пообщался с клоунами Кнопкой, Упсом и Джанкой — и узнал, как проходят их будни, почему они так держатся за свой нос, и что такое сияние больничного шутника.

Директор-клоун Джанка

История появления в Петербурге профессиональных больничных клоунов началась с мечты. Дарья Зарина, создательница «ЛенЗдравКлоуна», с детства хотела стать лицедеем — но не таким, как в цирке. Природная склонность и опыт работы в различных благотворительных программах у неё были, но картинка всё никак не складывалась… пока в 2009 году Дарья не отправилась работать в Гренландию горным гидом. В салоне самолёта она прочитала статью о больничных клоунах: в том материале описывался проект Константина Седова «Доктор Клоун». На тот момент его команда уже полтора года работала в Москве. Из этого же текста девушка узнала, что в мировой практике клоуны ходят по детским отделениям уже более 30 лет.

«Когда я долетела до места, то выяснилось, что из-за непогоды отменили следующий рейс — так что было время на поиски информации в интернете. Нашла страничку московского проекта и написала, что хочу приехать в столицу учиться и стать больничным клоуном. На что мне Константин ответил: «Зачем ехать, давай открывать школу в Петербурге», — вспоминает Дарья.

Прошло немного времени — и девушка набрала первую команду будущих клоунов в Северной столице. В той школе не было ни одного человека с актёрским или цирковым образованием. Учил ребят сам первый доктор-клоун России Константин Седов, к первому выходу в отделение готовились полгода. Через благотворительный фонд AdVita договорились с НИИ онкологии имени Н.Н. Петрова — там все были заранее предупреждены, так что первый визит в петербургскую больницу прошёл без накладок. Дети и медперсонал приняли их благосклонно, а уже потом началась еженедельная работа.

Сегодня клоуны, кроме отделения онкологии, постоянно наведываются ещё в несколько медицинских центров: Детский хоспис, ДДИ №4 в Павловске для ребят с множественными нарушениями в развитии, а также в течение года посещали детский центр СПИДа в Усть-Ижоре и больницу Педиатрической академии. У каждого из восьми действующих клоунов «выход» дважды в неделю. И если для лежащих в педиатрии визит «красных носов» похож на развлечение на время скучных дней в больнице, то для пациентов хосписа и онкологии – это настоящая дружба на полгода и год, там лежат подолгу.

«Мы выстраиваем отношения с детьми: помним, как кого зовут, кто из какого города, кто и что любит, какие игры им нравятся, какое имя у мамы. Бывает, что люди меняются, но всем понятен формат», — рассказала Дарья.

Выходы в больницу каждого клоуна оплачиваются — для этого была основана собственная благотворительная организация, которая существует на частные пожертвования. Поначалу, когда первая школа только открылась в Петербурге — с тех прошло уже без малого десять лет — общественность реагировала неоднозначно. «Лучше бы деньги собрали на больных» — подобные фразы сильно ударяли по уверенности создателя проекта. Их тогда путали с обычными волонтёрами, которые надевают красные носы, когда есть время и желание, и только со временем пришло понимание, что больничные клоуны – это отдельная и важная профессия.

Метаморфозы в отношении к такой специфической работе на своём опыте испытала и сама Дарья. Все эти годы она выходит вместе со своими напарниками к детям под псевдонимом Джанка. Изначально её клоунское имя дополняла шуточная должность — «Доктор», но в итоге девушка от этого отказалась, как и от традиционного белого халата. Подверглось изменениям и наполнение её образа.

«Джаночка с горящими глазами, которая мало что умеет, но очень хочет помогать, и Джанка сейчас — директор с десятилетним опытом, отпустивший десятки своих детей, к которым прикипел, переживший настоящее выгорание, с депрессией и таблетками — это другой человек. За это время стало ясно, что в образе было наносное, а что настоящее. Неизменным осталось сияние клоуна — то, что на тренингах называют присутствием в ситуации и общении с детьми. Осталось и моя текстовость — я клоун с лого-шутками. Эти вещи вряд ли поменяются и в будущем», — считает Дарья.

Такая длинная карьера, как у Джанки — случай в больничной клоунаде нередкий, хотя начинающие клоуны не застрахованы от эмоционального выгорания — как и волонтеры. В среде добровольцев, которые работают в больницах и хосписах, причиной называют ужас и боль, приходящие с осознанием неизлечимости болезней и смерти детей. Однако в случае с лицедеями в белых халатах всё не так однозначно.

«Люди уходят из профессии из-за того, что надо постоянно импровизировать, находиться в контакте со всеми, а это всё энергозатратно. У меня даже есть теория, почему сложно быть больничным клоуном. В обычной жизни мы все пользуемся типовыми масками, в которых точно знаешь, как себя вести: «начальник», «мама», «друг». Это очень экономит энергию. Ты входишь в колею, и не должен постоянно быть пульсирующим живым комком, который реагирует на всё», — объясняет Дарья.

В энергозатратной работе больничного клоуна дополнительная поддержка и источник новых идей — это напарник. В команде «ЛенЗдравКлоуна» принято ходить по отделениям двойками: товарищ всегда поддержит любую импровизацию или игру, к тому же два клоуна — это уже конфликт (внимания или общения), на который интересно смотреть. Бесценен партнёр и в работе с атмосферой, с окружением ребёнка — родителями, волонтёрами, медперсоналом. Редко, но бывает, что клоуны выходят в одиночку — и только опытные «бойцы», такие как Кнопка.

Будни красного носа Кнопки

Настоящего больничного клоуна обидеть легко: достаточно назвать его аниматором или спросить «а сколько представлений вы показываете в год?» Эти лицедеи, конечно, используют привычные фокусы и игры, но отгораживаться от детей реквизитом у них не принято — cтавку «красные носы» делают на импровизацию. Так, клоун в белом халате с шестилетним без малого стажем Анна Назарук до сих пор не знает, входя в палату, что будет делать — хотя, казалось бы, ей, создателю и артисту собственного кукольного театра, незачем изобретать велосипед: выбирай куклу и иди к детям! Тем более один персонаж — Белка — давно полюбился малышам своей миловидностью. Но Анна больше полагается на свой опыт мамы: запоминает, какие игры, фильмы и книги интересны детям, какие игрушки у них любимые.

«Стоять над детьми и ждать, когда они, например, перетянут верёвочку, которая у тебя запланирована по сценарию — значит упустить их интерес. Ребята сразу в таких случаях теряют интерес. А больничный клоун позволяет ребёнку быть главным. Когда даёшь им порулить процессом — это подкупает. Ведь в обычной жизни ими всегда кто-то руководит: говорят, что делать, как делать, куда идти, они всё время в подчинённом состоянии», — рассказала Анна.

Хулиганы в одном, клоуны очень дисциплинированы в другом. Они строго соблюдают одно из главных для себя правил — жалеть нельзя. Это сложно — и неудивительно, что вокруг тяжелобольных детей все проникаются сочувствием: мамы, папы, доктора, волонтёры… Но только не люди с красными носами.

Ещё в начале, до своего первого выхода в отделение к детям, Анна готовила себя к эмоциональному и психологическому потрясению. Но для неё всё тогда обошлось: девушка сумела увидеть в маленьких пациентах просто детей, не концентрируясь на особенностях развития или диагнозах. Больничная клоунада стала для неё тем выходом творческой энергии, на который она надеялась, когда впервые увидела объявление о наборе клоунов в 2013 году. Возможно, в этом ей помог главный талисман — это самодельный нос. Больше четырёх лет девушка появляется в палатах в нем. Она избегает попадаться ребятам на глаза без этого атрибута — а ведь они частенько знают время её визита и ждут возле входа в отделение. Но приезжать в больницу в костюме — не вариант: клоуны жёстко соблюдают правила гигиены, стирают и утюжат одежду, дезинфицируют руки и обувь. Разумеется, следят и за собственным здоровьем: любой чих – не повод посмеяться. У детей, которые проходят курс химиотерапии, низкий уровень лейкоцитов, и контакт с простуженным человеком для них попросту опасен.

Так что часто Анна наносит нехитрый макияж вокруг глаз ещё в машине, чтобы быстро проскользнуть в отделение и переодеться. Сохранить для маленьких пациентов образ — не столько дань театральной условности, сколько защита для каждого из братии больничных клоунов.

«С теми, кто лежит лишь несколько дней, ты успеваешь покрутить шарики, показать фокусы, поиграть — и всё. А с теми детьми, которые лежат в больницах с тяжёлыми диагнозами, история отношений другая. У меня, как и у каждого из клоунов, есть ребёнок, который меня выбрал. Дети к нам всем относятся по-дружески, но кого-то выделяют. Мой мальчик любит кубики-рубики, и я всегда стараюсь найти к очередной встречи с ним новые модели, которые он может собирать. И вот тебя выбрал такой ребёнок из отделения онкологии, и через неделю ты приходишь в хоспис – а он там», — поделилась Анна.

И тут для клоуна, как никогда, важна его маска — чтобы не погрузиться в ситуацию с головой, иначе недалеко до эмоционального «выгорания». Анна умеет переключаться на творчество и свою работу в кукольном театре – может, поэтому когда-то девушка и выбрала себе имя Кнопка. На халате, которой она носит с начала «карьеры», есть кнопка. Раньше их было много, а потом осталась всего одна. Если её нажать, то Анна застывает. Детям игра «включи / выключи» нравится.

Костюм Анны, её нос, навыки кукольника, фокусы, шарики – всё это помогает достичь одной важной цели: вытащить ребёнка из подавляющей больничной атмосферы хотя бы на 10-15 минут. «Хорошо знать ещё и популярные мультики, игры, фильмы, хотя бы примерно в этом разбираться. Ребёнок начинает рассказывать тебе об игрушках — и разговор завязался. Если молчит, то оглядываешься — и, например, видишь, что тапочек у него возле кровати стоит как-то смешно — сравниваешь, на что похож. Мы однажды пришли в палату к подростку, который с нами совсем не хотел общаться, но как-то удачно пошутили, и в следующий раз уже он нас уже ждал. Иногда детям нравится, когда мы повторяем их любимые шутки. Например, у нас есть ребёнок-Халк — семь выходов подряд мы встречаем его этим прозвищем, а он нас радостно понарошку колотит», – рассказала Анна.

Аутизм, ДЦП – для клоунов нет запретных диагнозов и состояний, которые мешали бы им найти общий язык с ребёнком. Анна может вспомнить не один случай, когда дети не шли на контакт или физически были слишком слабы – тогда девушка просто садилась рядом с ними и играла с шариками или кубиками. Спустя 10 минут маленькие пациенты начинали подсаживаться к ней ближе, поворачиваться в её сторону — в общем, реагировать.

Упс за партой

Даже будучи дипломированным цирковым артистом, человек, чтобы именоваться больничным клоуном, должен пройти обучение в школе. И хотя людей с профильным образованием на таких курсах любят, на практике у них часто ничего не получается.

«То, что необходимо на сцене, в больнице неуместно. Профессиональные же артисты часто как будто всё время царят на арене и не могут от этого отказаться. Многие со временем это понимают и сами уходят. Есть обратные случаи — когда робкие люди без профильного образования вырастают в ярких и душевных клоунов, которые раскрылись во взаимодействии с детьми. А каким-то техническим вещам — например, фокусам — можно научиться. Даже импровизации, хотя с ней чуть сложнее», – рассказала Дарья.

Проверить, сможет ли новичок работать с детьми, помогают тренинги. Есть контакт в партнёрами — значит, есть и перспективы стать клоуном. К слову, часто хорошие лицедеи в белых халатах получаются из уличных артистов. В некоторых странах в школы целенаправленно набирают таких кандидатов: они привыкли находиться в живом контакте с людьми, умеют импровизировать.

За девять лет в Петербурге школу докторов-клоунов прошли более 60 человек. Один из выпускников этого года — Николай Уваров, студент педиатрического медицинского университета. Будущий врач в клоунском гриме, показывающий фокусы в палатах, кстати, не такая уж и редкость. Николай с однокурсниками создали волонтёрскую группу и иногда ходят в клинику при вузе — для них это ещё и практика общения с детьми.

«В Хабаровске, где я учился на первых курсах, мы как добровольцы приходили развлекать ребят в больницы. Но я хотел развиваться в этом направлении и начал искать ребят-профессионалов, которые открыли бы мне что-то новое. Для меня как для будущего педиатра принципиально важно было научиться работать с каждым ребёнком: и с двухмесячным малышом, и с семнадцатилетним подростком, вне зависимости от диагноза», — рассказал Николай.

На больничную клоунаду будущий педиатр без сожаления выделил в плотном расписании несколько вечерних часов. Когда позади остались тренинги, он начал думать, каким будет его собственное альтер-эго. В школе «ЛенЗдравКлоуна» крайне не рекомендуют называться своим именем: псевдоним — это не только забавный позывной, но и дополнительная защита, наряду с гримом, носом и напарником. К Николаю идея пришла из воспоминаний детства. «Я рос немного неуклюжим и неряшливым, и отсюда моё клоунское имя. Уронил, споткнулся, упал, что-то не так сделал — «Oops». А теперь передаю это в манере речи, в походке, в движениях и даже в костюме», — рассказал Николай.

Упс уверен, что, несмотря на условную неловкость, он в силах воплотить в реальность даже самые невероятные детские мечты: например, полететь в космос. Да, для этого понадобиться разбудить воображение, придумать игру, использовать реквизит — и, может, пару трюков. Поэтому Николай складывает в свой рюкзак укулеле, музыкальную колонку, мыльные пузыри, маракасы, шарики и кучу других мелочей, чтобы помочь Упсу. Кто знает, какую мечту попросят воплотить в жизнь дети в следующий раз?

Сияние клоуна

Несмотря на постоянную психологическую нагрузку и временами накатывающую усталость, клоуны не жалеют о череде дверей в палаты, которые открывают каждую неделю. Грустно вздыхают они о тех, которые так и остались закрыты: им отказывают подростки, которые уже «слишком взрослые», или родители маленьких пациентов. В память Кнопки врезался случай, когда она чуть не вышла из образа и не воскликнула: «Мама, ну что же ты делаешь?» В тот раз Анна с напарником только закончили обход и выходили из отделения, когда пересеклись возле регистратуры с женщиной и девочкой, которые заполняли бумаги. У мамы дрожали губы, а ребёнок был напуган. Кнопка быстро поняла – их кладут в больницу. Медсестры решили как-то отвлечь девочку: «Смотри, у нас тут клоуны!»

«Мы эту тему подхватили, стали рассказывать, что у нас там есть и бассейн с шариками. А мама припечатала сразу: «Ох, лучше без шариков, лучше бы нам вообще сюда не попадать!» И ребёнок, который только начал выходить из тяжёлого состояния, снова в него погрузился. Мы сделали ещё несколько попыток, чтобы отвлечь девочку, но мама рубила всё на корню», — вспоминает Анна.

Конечно, клоуны привыкли, что родители в момент их появления тихо уходят из палат, не участвуют в играх, но такой вот негатив — редкость. И всё-таки клоуны нужны не только детям: красный нос может заглянуть, например, на кухню, где нет ни одного ребёнка и сидят только мамы. От них лицедеи узнают новости онкоцентра, и у этого традиционного ритуала есть свой терапевтический эффект.

«Детям, безусловно, тяжело и физически плохо, но мамино стояние, мне кажется, сопоставимо. Это тотальный ужас, понимание своей беспомощности, ответственности, сопереживания, усталости и изоляции. Они задумываются, что это их вина, и почему так все случилось. Общение и с родителями и врачами — это и есть работа с атмосферой отделения. Кстати, в обратной связи люди нам часто рассказывают, что с появлением клоунов все чувствуют изменения. Ведь если мы можем шутить в больницах – значит, и родители с детьми могут так делать», — рассказывает Дарья.

Свои отношения у петербургских клоунов сложились врачами и медсёстрами. Десять лет назад медперсонал относился к ним просто доброжелательно — как к любым людям, которые стараются сделать что-то хорошее в детских отделениях. Вскоре, месяца через полтора, доктора поняли, что странноватые весельчаки не исчезнут в один момент, и будут сопровождать лечение их детей столько, сколько потребуется. Через год клоунов уже признали частью команды и стали вовлекать в процесс: сопровождать детей на процедуры, уколы и не только. «Когда с нашими тяжелобольными детьми случается что-то серьёзное, нам звонят из хосписа, чтобы мы успели. Врачи советуются с нами, в каком состоянии ребёнок — «как думаете, в депрессии он или нет?» — рассказывает Дарья.

За десять лет профессиональные больничные клоуны Петербурга добились признания от общественности, врачей и родителей. Их теперь уже отличают от волонтёров. В городе признание со стороны родителей и медицинского персонала — сейчас высшая ступенька. В городе созданы благотворительные организации, которые с пожертвований оплачивают выходы красных носов, школы — а значит, опыт передаётся от одного поколения клоунов другому. Пока на этой ступеньке закрепились и остановились клоуны — что дальше, весельчаки пока не знают. Конечно, перед глазами есть пример зарубежного опыта: в США у лицедеев бывают официальные ставки при больнице, в Израиле можно получить по этой специальности полноценное образование университете Яффы. Но хоть у петербургских весельчаков нет желанной стабильности, это никак не сказывается на главном. Красные носы ходят в платы каждую неделю и проделывают с юными пациентами весь путь: от попадания в больницу — до излечения, рецидивов или ухода ребёнка.

Рената Ильясова / ИА «Диалог»