Участвовать в конкурсе поэзии

Поэты, писатели и прочие творцы – это те ещё заразы. Им важно не просто донести до мира своё творчество, но и доказать всем, особенно самим себе, что их творения лучше, чем у прочих. Ещё в пору античной Греции драматурги знакомили публику с пьесами, одновременно соревнуясь друг с другом. Перепрыгнем в XX век: с 1912 по 1948 год в программу Олимпийских игр входил конкурс искусств. Правда, представляемые произведения должны были как-то согласовываться с темой спорта, зато победители получали настоящие, как у спортсменов, олимпийские медали. А в наши дни во всю процветают рэп-батлы, которые, правда, не всегда про искусство, и конкурсы поэзии, которые тоже не всегда про искусство (зависит от участников и уровня турнира), зато не содержат жанровых ограничений: звучат и нежная лирика, и матерный авангард. На такие турниры я и хожу. Я ж тоже та ещё зараза.

Ангел: «Ты чо, меня не хочешь?»

Конкурсы поэзии бывают большие и маленькие. Что нужно знать о маленьких – на них лучше не ходить. Проводятся они в чопорных барах, приходят туда либо манерные девы, которые читают с планшетов своё сто пятнадцатое переосмысление Полозковой, либо скучные фрики, которые могут потом напиться и начать барагозить.

Пошёл я как-то раз на маленький конкурс в один бар на Васильевском. Старт задержался где-то на час – ждали ведущего. Ведущий приехал, стыл гыкать в микрофон и несимпатично ругаться матом. Не то, что бы я против мата, просто, ну, неизобретательно как-то, что ли.

Участников разбили на пары, начались «стычки». Проигравший – выбывает, победитель – идёт в следующий этап, где снова стыкуется с одним из конкурсантов. Первую стычку я выиграл и попал в пару с девушкой, которая читала стихи в сопровождении парня с гитарой. Вообще, читерский ход – не у всех девушек есть парни, не у всех парней есть гитары. Мы выступили, жюри засовещалось. Я, конечно, надеялся, что конкурентку прокатят, но тут компания бухающая за одним из столиков – так там выглядело жюри, которое нам даже не представили – буркнула, мол, что мои стихи — это просто игра словами, а у девушки всё «со смыслом». Та ещё аргументация, но ладно, фиг с вами.

Тем не менее, решил досмотреть до конца и не зря. Проигравшая в первом туре дева в костюме ангела успела в этом же баре наклюкаться и, когда ведущий стал объявлять победителя, ангелка полезла качать права – мол, да ты просто женщин не любишь, да ты чо, меня не хочешь? И стала показывать себя со всех сторон. Вышло забавно. Но, в целом, опыт получился пакостный.

Может, есть маленькие бары, где бывает по-другому, но я не сталкивался. Даже если организация ещё ничего – всё равно перебор плохих стихов и пьяных ангелов. Снобство, быть может, но охота чего-нибудь поприличнее.

Организатор: «Не все же приходят за деньгами»

Этой весной решил заявиться на турнир «Никаких орхидей». «Никаких» — это от «Нико» – название бара (не чопорного), где его проводят, а, в целом, видимо, поклон детективщику Чейзу и роману «Никаких орхидей для миссис Блэндиш». Неясно, правда, к чему это, но, как пели «Соломенные еноты» – «если каждое утро сплошной Достоевский, значит вечером Джеймс Хедли Чейз». Турнир как раз был намечен на вечернее время.

Что надо знать о больших турнирах? Это, во-первых, долго. На моём отборочном туре – а всего их было, кажется, пять – собралось человек за двадцать. Мне по жеребьёвке выпало быть двадцать каким-то, и я приготовился очень ждать.

А что такое ждать на поэтическом турнире? Это слушать стихи. Много стихов – потому что чёткого временного регламента на отборах обычно нет. Ну, там, 5-10 минут, и с секундомером над душой никто не стоит. На отборочных турнирах хватает «так себе» поэтов, и именно они, конечно, читают больше и дольше всех.

Со мной на турнир в качестве болельщика пришёл друг. Он доблестно отсидел где-то два часа, но затем уполз, пожелав удачи. Особенно его утомили речи жюри. На поэтических турнирах зачастую принято – да, как в КВН – не просто ставить оценки, а давать фидбек. Правда, обычно это гораздо полезнее, чем благолепные речи Юлия Гусмана.

«Мы поняли, что, многие хотят получать отклик от членов жюри. Если человек только что прочёл, им проще каждому сразу указать на какие-то моменты, где что поправить. Иначе про всех просто не запомнишь. Не все же приходят только за деньгами. Многие вообще не за деньгами», – рассказала организатор «Никаких орхидей» Ярослава Чуйкова.

Справедливо, и всё-таки, слушать фидбеки, которые не предназначены тебе – занятие затратное и утомительное. Правда, слушать о себе – дело тоже непростое. Некоторые, получив отрицательную рецензию, огорчались и уходили. Одна девушка вышла на улицу и заплакала. Я попробовал её утешить, поделившись кой-какими наблюдениями.

Когда года три назад я участвовал в турнире «Красная обезьяна», одним из конкурсантов там был поэт Джамиль Нилов – который теперь, спустя три года, на «Никаких орхидеях» сел в жюри. А вот Сергей Адамский, который жюрил «Обезьяну», в «Орхидеях» был участником. Позже организатор пояснила мне и этот момент — просто Адамский предпочёл борьбу за денежный приз. В свою очередь Джамиль Нилов, очевидно, главным призом «Обезьяны» (издание сборников со стихами) заинтересовался, а в «Орхидеях» ему показалось заманчивее жюрить.

А ещё интересно, что Нилов, выиграв отборочный тур «Обезьяны», потом с теми же стихами на каком-то другом конкурсе – сейчас уже не помню, на каком – получил фидбек в жанре «ниже плинтуса». Это всё к тому, что оценка жюри – вещь субъективная, и границы между судьями и участниками на поэтических турнирах зачастую размыты.

Фидбек в свой адрес я ждал нервно — тоже минус, если ваши нервы не протезированы канатами. В голове появлялись диковатые мысли, от вполне невинной – гордо уйти – до радикальной – выйти и отказаться читать, объявив жюри своё грубое «фи» во славу всех ими обиженных. А потом – ну да, тоже гордо уйти. Ничего из этого я, к сожалению или счастью, не сделал, но на перерыве, всё-таки, не удержался, влез на пустую сцену и стал петь гимн интернационала. Мне быстро вырубили микрофон, но не ругали и не наказали. Видимо, привыкли к тому, что всякое – и всякие – бывают.

В итоге мой фидбек оказался самым коротким. Один из судей, Евгений Дьяконов, просто сказал, молодец, а Джамиль посоветовал не мешать фанту с колой – потому что георгиевская ленточка получится. Это он к тому, что я прочёл стих «Спасибо за фанту фашистам» – на одобрение-то ведь сильно не рассчитывал, поэтому притащил всякого неадеквата, решив получить от выступления максимум удовольствия. А когда в цель не метишь, именно тогда чаще всего в неё и попадаешь.

Член жюри: «Я паук, бл***! Я жук, бл***!»

В смысле соревновательной структуры все поэтические турниры довольно похожи. Но вот этика может отличаться, и разительно. Ходил я однажды в «Ионотеку» на «Bang Bang Poetry». Что такое «Ионотека», наверное, не надо объяснять. А если надо, то пусть это сделает знаток – лишний раз стараюсь там не появляться.

Гаражеобразное помещение, в котором можно курить (кажется, по документам это склад или вроде того), высокая сцена, которая подчёркивает разницу между тем, кто на сцене, и тем, кто у сцены, – в основном, это пьяные школьники или те, кто в любом возрасте впишется в подобный контекст. На сцене стол жюри, у жюри бутылка водки, жюри слушает выходящих на сцену, а затем выдаёт фидбек в жанре «сделай больно». Не всем, конечно – но большинству не везёт.

Мою «Мелодраму из жизни насекомых» (романтическая комедия на кафкианский сюжет) один из судей, писатель Валерий Айрапетян, отрецензировал практически без единого печатного слова, но это было так красиво, что я даже не обиделся. Постепенно распаляясь, он стал фантазировать, а что, если бы ему в руки попалась книжка моих стихов. «Открываешь, а там везде – я паук, бл***, я жук, бл***. Кому это нах** важно знать, бл***, что ты жук, бл***!». Успокоившись, он вдруг решил сказать что-нибудь хорошее и подытожил: «Зато Колондо – хороший псевдоним. Молодец». Это, к слову, моя настоящая фамилия.

Конечно, от услышанного было не только смешно, но и больновато. Правда, во второй тур («Bang Bang Poetry» состоит из трёх этапов, которые укладываются в один вечер) я пролез, но надо было что-то менять. А я в тот раз захотел экспериментировать: раньше на конкурсах я часто не угадывал с выбором материала, так что здесь стихи для выступления за меня подобрала моя подруга. И тут, решив, что опыт не удался, я взял стих, который она отмела как неудачный, вышел во втором туре и неожиданно «разорвал тусовку».

К тому моменту как раз подошла основная волна зрителей, которые не видели, как я опрофанился в первом туре, и это выступление на какое-то время сделало меня «звездой танцпола». Весь вечер ко мне подходили нетрезвые девы смутного возраста, протягивали ладошки и произносили что-то вроде: «Я Кэт. Но вы можете называть меня «киса»».

Подруга: «Эта зараза меня сейчас без денег оставит!»

Финал «Орхидей» шёл в два этапа – сначала одно своё стихотворение, потом одна импровизация на заданную тему. Её огласили за сутки – «Страшная сказка». Импровизаций я, вроде, не боюсь, но такой формат показался не очень удобным. На «Bang Bang Poetry» на импровизацию давали пять минут. Понимая, что жюри и не ждёт, что за это время будет рождена нетленка, я прошёлся по Айрапетяну и другим конкурсантам, ну и по себе, конечно – в общем, слабал актуалочку, номер зашёл «на ура». Но тут сутки – придётся напрячься.

Напрягся, стал писать. Потом думаю – а чего я? Нашёл своё старое стихотворение, подходящее по теме, причесал, разгладил. Потом захожу в паблик конкурса, а там написано: «Кто прочитает своё старое, тот нехороший человек!». Устыдился, думаю, ну нет, я – хороший. Потом пришла подруга, прочёл ей оба варианта и говорит: «Читай старое». Я говорю: «Это – плохо». Она говорит: «Тебе что важнее, прочесть людям хороший текст? Или поездить им по ушам, чем попало, зато правила соблюсти?». Я задумался. Весь день тасовал варианты, выбирая между совестью и эстетикой. Что в итоге выбрал – не скажу, угадывайте сами.

После оценок за первый тур часть конкурсантов сразу отсеялась, остальные шли ровно. Когда я получил почти максимум за импровизацию, подруга сказала: «Эта зараза меня сейчас без денег оставит!». В шутку, конечно, но ей правда они были нужнее. Я напрягся, но всё-таки свои 10 кусков она получила – и хорошо. «У близких как-то неудобно выигрывать. И вообще, приятно ли это – выигрывать? Может, лучше по-Довлатовски «одержать поражение?» – так я утешался, гуляя после турнира по осеннему городу в одиночестве. Очень попсово, да, но иногда можно позволить.

Подошёл к памятнику Пушкину. Посмотрел на него и говорю: «Ну чо?». А он: «Да ничо». Я говорю: «А». Он говорит: «А ты чо?». Я говорю: «Да вот, проиграл». Он говорит: «Да не парься, я в такой же ситуации». Я юмор оценил, похихикали. Так, ладно, это неинтересная концовка.

На самом деле, я не часто соревнуюсь, и не поэт даже – просто иногда чего-то сочиняю. Выиграть – конечно, приятно. А проиграть почётно, мол, зато я андеграунд. А если выиграл, значит, ты попса. Это неприятно. А проиграл – неудачник, какой ещё андеграунд, просто был хуже. Вот…

Я не знаю, чем закончить этот текст. Давайте я вам лучше стихотворение прочитаю. Слушайте:

Куда, куда вы удалились,
весны моей златые пни?
быть может в лес, ведь там, наверно,
пенёчкам лучше жить всего?
корнями, словно бы ногами,
шагая тихо, не спеша
идут себе, идут пенёчки
их дровяные телеса,
легонечко блестят на солнце
и молча листьями шуршат.

Куда, куда вы удалились –
туда, конечно же, туда,
конечно, в лес, куда иначе
ведь на лесной поляне в нём
так хорошо и так привольно
любому дереву и пню
поскольку родина врачует
и запах душу веселит
листвы и прелостей таёжной
и даже может быть пожар,
поскольку дым отечества
нам сладок и приятен.

Вот. Ну как, понравилось?

Подготовил Глеб Колондо / ИA «Диалог»