Любовь против ДНК: трудности и радости приёмного материнства

Наталье с супругом за восемь лет брака не удалось завести своих детей. Желание стать родителями привело к идее взять приёмного ребёнка. Сначала у них появилась маленькая Лиза, которую органы опеки забрали у неблагополучной матери, затем Саша, судьба которого тоже не была завидной. Мальчика буквально в последний момент спасли от детского дома. Ребёнка четыре раза возвращали в приют приёмные родители, пока он не попал в семью Сергеевых. О том, как началась новая жизнь, с какими проблемами приходилось и приходится сталкиваться и о том, может ли любовь победить ДНК, корреспонденту «Диалога» рассказала приёмная мама Наталья.

Откуда берутся дети

Сергеевы живут в районе станции метро «Академическая», в съёмной двухкомнатной квартире. У подъезда меня встречает Саша – высокий худой мальчик с чёрными глазами и чёрными волосами. В квартире знакомлюсь почти со всей семьёй: бабушка, сама Наталья и Лиза. Папа в этот момент на работе, в своей студии изобразительных искусств. В глаза сразу бросается сходство Саши и Натальи.

«Лиза больше в папу», — смеётся она, отмечая: «Как-то само собой получилось».

У Натальи редко выдаётся свободный вечер. Женщина работает психологом в социально-реабилитационном центре «Вера», получает углублённое психологическое образование, танцует хастл, пишет письма тем, у кого нет интернета, ну и, естественно, занимается детьми. На вопрос, как удается всё совмещать, отвечает, что это стало возможно, когда дети подросли, да и муж активно помогает. «У нас вахта», — шутит она.

— В этом году как никогда плотный график, — говорит Наталья. — В подростковом периоде очень хорошо совмещать, когда есть папа в семье. У меня в центре есть приёмные матери, у которых один ребёнок, им не удается ходить вечером на танцы, потому что не с кем оставить ребёнка. А у нас в четверг папа уходит рисовать, а в среду — я танцевать.

Пока разговариваем, Саша уходит в соседнюю комнату к компьютеру, а Лиза вместе с бабушкой идёт учить уроки. На личные темы моя собеседница говорить не стесняется, говорит: «Личное – моя работа». Супруги долго не могли завести детей, ходили по врачам, но причину своей проблемы выяснить не смогли, по медицинским показателям всё в норме. Когда Наталья жаловалась подруге на ситуацию, та ей прислала пять номеров телефонов приютов. Как по знаку судьбы, из всех номеров на звонок ответили только по одному. Это был приют «Милосердие». Так у Сергеевых появилась Лиза, которой на тот момент было 2 года и 6 месяцев. Только перед этим им пришлось пройти школу приёмных родителей.

«На каждом занятии нам рассказывали об одном ребёнке из центра, имя его не называли, только возраст и пол. На каждого ребёнка у меня была реакция: «Вот этого возьму». В конце я взмолилась, сказала: «Господи, ну как я пойму, что это мой ребёнок?». Муж хотел мальчика, а я глаза закрывала и видела бантики. И тут на последнем занятии рассказывают про двух девочек. Их предлагалось принять в семью на время. Это были два ребёнка, не родные между собой. Одной 2 года и 6 месяцев, другой год и 4 месяца. Мы по кругу должны были говорить, готовы или не готовы. Мой муж сказал да, я обрадовалась. Взяли ту, что старше», — вспоминает Наталья.

На тот момент, когда Лиза уже поселилась в квартире Сергеевых, решался вопрос, может ли её родная мать заниматься воспитанием ребёнка. Возникла юридическая заминка и статус девочки был ещё не определён.

«Так бы нам могли её отдать сразу, но было не понятно, что решит суд: лишит он мать родительских прав или нет. Лиза у нас пожила две недели, потом месяц, на второй месяц она стала учиться говорить и называть меня «мама». Через какое-то время всё решилось в нашу пользу. Мы собрали все документы, и так моя Елизавета осталась на законных основаниях. На всё ушло 2,5 месяца», — рассказывает Наталья.

Лиза никогда не была в детском доме. Когда её мать стала зависима от наркотиков, девочкой занималась бабушка. Но та не могла постоянно быть с малышкой, у неё на руках были и двое старших внуков.

«Бабушка психолог и работает в этом центре. Она просто решила присмотреть себе подходящих приёмных дочку и зятя. Так и вышло. С этого момента моя жизнь стала меняться в лучшую сторону», — говорит Наталья.

Через три года Лиза стала просить братика. В ответ приёмная мама разводила руками, говорила, что не может.

«Мама, ты что, не знаешь откуда берутся дети?», — спросила она меня. Я так удивилась, спрашиваю: «Откуда?». А она кричит: «Из приюта».

У него есть характер

У Саши мама умерла от почечной недостаточности, когда ему было два года. Папа — вор-рецидивист: постоянно в тюрьме. С двух до четырёх лет мальчик жил у соседки по коммуналке, но та была пожилой и не могла справляться с активным ребёнком. Женщина отвела его в приют. Оттуда ребёнка брали несколько раз, но каждый раз возвращали. На вопрос «почему?» Наталья говорит: «У него есть характер».

«Я обзвонила пять приютов. Оказалось, что только в одном был мальчик подходящего возраста, на год старше Лизы. Меня соединили с психологом. Она сказала, что ребёнок непростой, что четыре семьи отказались от него. Я сказала: «Волков бояться — в лес не ходить». Мне объяснили, что у него минимальная мозговая дисфункция, синдром дефицита внимания. Но это нам не страшно, у Лизы то же самое было. Дальше, правда, стало открываться больше. Ребёнок уже полгода находился в реабилитационном центре в пригороде из-за туберкулеза. Мы вместе с психологом поехали к нему. Там я впервые увидела Александра: свитер на голое тело, обувь на босу ногу, весь такой жалкий. Потом уже в центре «Вера» встретились с ним всей семьёй. Мы супругом не знали, как начать разговор. Ситуацию спасла Лиза. Она быстро нашла с ним общий язык, и они начали играть», — вспоминает Наталья.

Приёмная мама рассказала, что психологи, которые работали с Сашей раньше, были уверены, что у него один путь – в детский дом.

— Часть моих седых волос благодаря ему, конечно, — смеётся Наталья. — Но я не жалею, что его взяла. Конечно, бывали минуты отчаяния, когда я хваталась за голову. Но мне коллеги говорят, что родные дети в подростковый период не лучше себя ведут.

Если усыновление Лизы далось Сергеевым легко, то с Александром пришлось помучиться. За него в прямом смысле велась борьба — Наталья дважды обращалась в прокуратуру. Всё потому, что специалист опеки придралась к документам, хотя с этими же документами семья получила Лизу.

«Нам заявили, что мы не можем претендовать на роль приёмных родителей, не помогло даже то, что у нас уже есть один приёмный ребёнок. Объяснили это тем, что у нас якобы нет выписки по жилью, хотя она была. Специалист опеки даже отправила меня в Сызрань, где у меня четырёхкомнатная квартира, чтобы я оттуда документы привезла. Хотя в этом не было необходимости», — говорит Сергеева.

Это уже потом она поняла, что дело не в их семье и не в ребёнке, а в специалисте. Это стало ясно после того, как та заявила: «Зачем вам нужен этот ребёнок? Отправьте его в детский дом и никаких проблем».

«Я была просто в шоке, ребёнок у меня жил полгода, мы с ним уже выстраивали отношения, а она не даёт мне на него оформить документы. То есть приют одобрил, психолог одобрил, а она мешала. Не только я о неё споткнулась, многие имеют с ней проблемы, но она до сих пор работает», — сказала Наталья.

Решить проблему удалось только после обращения в прокуратуру. На все разбирательства ушло много времени, не говоря уже о потрёпанных нервах ребёнка, который боялся, что его отдадут обратно.

«Иногда я слышу, как женщины рожают детей: кто-то с третьей потуги, кого-то режут. Вот Лиза у меня с третьей потуги появилась, а Саша не ножками шёл, а боком. Настолько это было сложно», — вспоминает мама.

ДНК пальцем не раздавишь

В самом начале воспитания, вспоминает Наталья, всё было гораздо проще. Поскольку устроить ребёнка в детский сад было быстрее в Петроградском районе, семья сняла там комнату. Потом началась школа. По совету специалистов, так как у обоих детей было рассеянное внимание, их отдали в специальную школу. Там в классе числились восемь детей, а по факту на занятия приходили трое. Так как новоиспечённые Сергеевы были гиперактивны, родители отдали их на занятия в цирк Монгольфьере — он тоже находится на Петроградке. Благодаря этому дети часто выступали в Петербурге и во многих городах Европы. Правда, с возрастом их интересы поменялись, гиперактивность спала, и увлечение цирком было заброшено. Сейчас Лизавете нравится петь и рисовать, а её брат играет в футбол. К слову, увлечения детей, как и обучение, оплачивает государство. Помощь властей проявляется и в предоставлении бесплатных путёвок, льготного проездного и многочисленных детских мероприятий, куда их приглашают.

В начальных классах, пока Саша и Лиза учились в спецшколе, у них не было проблем ни с успеваемостью, ни с поиском друзей. Трудности начались потом, когда из-за переезда на новую квартиру они попали в обычную школу. Лизе стало труднее усваивать программу, а Александр, несмотря на неплохие способности к обучению, больше внимания стал уделять играм с одноклассниками или в телефоне.

«Если Лиза не может освоить программу, потому что она задумывается, этот товарищ не мотивирован. Тут вообще потеря интереса к успеху, что ли, к жизни. Я разгадываю эту задачку, потому что ребёнок, который в любую секунду залезает в телефон и там прячется, отсоединяясь от того, что происходит вокруг, беспокоит меня, и как маму, и как специалиста», — поясняет Наталья.

Сейчас сын Сергеевых учится в 8 классе, дочь — в 7. У обоих переходный возраст. Это сложный период не только для детей — но и для родителей.

«Глава семейства сказал, что Сашу стоит отдать в какое-нибудь военное училище, потому что парню нужна дисциплина с чёткими границами, с чётким уставом. Ребёнок чувствует себя комфортно, когда понятны границы. Но как-то мой папа мне сказал, что есть приятные вещи — такие как выпить йогурт, позагорать на пляже, — а есть тяжёлые: болезнь или подростковый период ребёнка. Подростковый период сложный, но он закончится, и ты посмотришь — а рядом с тобой два взрослых самостоятельных умных человека», — объясняет мама.

Она очень переживает о том, чтобы Александр не повторил судьбу биологического отца.

«Если с Лизой есть хоть какие-то представления о её будущем (она хочет стать учителем технологии), то с Сашей не очень понятно. Я делаю всё, чтобы он не пошёл по стопам отца. Говорю ребенку: если тебе по карме быть на зоне, то давай хоть с другой стороны — юрист, адвокат, психолог. Он очень, кстати, насчёт психологии молодец», — говорит Наталья.

Как выяснилось, тема ДНК теперь одна из любимых у Натальи. Она уверена, что любовь не может изменить гены.

«Гены пальцем не раздавишь. Когда я встала на этот путь, была в иллюзиях, что любовь способна изменить даже ДНК. Так как я не знаю Сашиных родственников, то я вижу только себя в нём: нервный как я, привередливый в еде как я, отходчивый как я, умный как я. А Лизиных отца, мать и бабушку я знаю. Мы дружим, общаемся. Когда я вижу некоторые её поведенческие реакции, понимаю, что они заложены не мной, я учила иначе. Хотя, казалось бы, правила семьи должны впитаться если не с молоком матери, то с едой. Но нельзя белку научить плавать», — резюмирует женщина.

Несмотря на трудности подросткового периода у обоих детей, Наталья рассматривает возможность взять из приюта ещё одного ребенка, а, может быть, и двух. Она думает о двухлетних девочках из центра, где она сейчас работает: их мать могут лишить родительских прав. Семейный совет не против пополнения, но встал житейский вопрос: как разместить в двухкомнатной квартире новых членов семьи?

Подготовила Алла Бортникова / ИА «Диалог»

Больше об осознанном родительстве читайте в нашем спецпроекте «Откуда берутся мамы»