«Я не прикоснусь к вашему злу»: защитники Грозовского о его невиновности

«Друзья, мы опровергаем эту ложь, поскольку никакого сексуального насилия отец Глеб не совершал и совершить не мог», — начала сестра Грозовского Любовь.

«Как вы знаете, завтра, 21 сентября, истекает предельно максимальный срок содержания под стражей отца Глеба, в связи с чем под контролем представителей общественности должно произойти изменение или отмена меры пресечения. Это обусловлено тем, что все доказательства, собранные защитой, позволяют сделать вывод о невиновности иерея Глеба Грозовского и необходимости прекращения его уголовного преследования за отсутствием состава и события преступления», — отметила сестра священника.

В своём выступлении Грозовская то и дело педалировала и всячески подчёркивала, что именно эта, их позиция, верна, неоднократно называя её «правдивой».

Её брат иерей Родион Грозовский рассказал, что, начиная с возбуждения дела осенью 2013 года, жизнь их семьи превратили в телевизионное шоу. По его словам, вне конституционных норм разглашались имена, фамилии членов семьи Грозовского, адреса мест их жительства и другая личная информация. Кроме того, заявил он, в квартире Любови Грозовской на Васильевском острове без её ведома зарегистрировали 14 граждан республики Молдова. Иерей связал это с изъятием копии паспорта сестры во время обыска. Графологическая экспертиза, как пояснил Родион Грозовский, показала, что подпись, поставленная на документах для регистрации, не соответствует подписи Любови, однако после жалобы в правоохранительных органах заявили, что установить лиц, сфальсифицировавших подпись, невозможно. Также, добавил иерей, ещё одному их брату Николаю препятствуют в получении справки о состоянии здоровья, из-за чего у него возникают трудности с трудоустройством за рубежом. Всё это священник назвал давлением. Помимо прочего Родион Грозовский зачитал тексты на грамотах, которые вручались отцу Глебу администрацией Гатчинского муниципального района. Зачем именно он это сделал, осталось загадкой.

Адвокат Михаил Уткин в свою очередь заявил, что, во-первых, ему дали отвод от дела, а во-вторых, он не может раскрывать информацию о материалах, так как находится под подпиской о неразглашении.

«Я осуществлял и осуществляю защиту отца Глеба Грозовского. Когда я вступил в дело, ознакомился с материалами, у меня возник ряд вопросов по поводу его обстоятельств, и я стал искать свидетелей, лиц, которые могли бы рассказать, действительно ли имело место преступление. Допрашивал граждан с их согласия. Нашёл ряд граждан, которые дали показания о невозможности совершения преступления. < …> Следователь стал их допрашивать, и за два дня до экстрадиции я узнал о том, что я был отведён из дела в качестве защитника. Следователь мне сказал, что он вынес соответствующее постановление», — рассказал Уткин.

Общественный защитник и доверенное лицо отца Глеба Андрей Мурашко обратил внимание на формулировки по выведению адвоката из дела, зачитав их.

«Следствие исходит из того, что отвод защитника Уткина Михаила Анатольевича устанавливает дополнительные гарантии реализации права на защиту и исключает что можно какие-либо действия, которые могут прямо или косвенно повлиять на обстоятельства его подзащитного для исхода дела». Иными словами, теперь следователь Гаврилов решает, что важно для Глеба Грозовского, а что — нет», — сказал Мурашко.

По его словам, в деле доказательств вины Грозовского нет, однако он не может ручаться за дальнейшие действия следователя.

«Ничего подобного [обвинений в растлении и изнасиловании] в материалах уголовного дела нет. По версии следствия, летом 2011 года на территории детского православного лагеря на острове Коневец были совершены насильственные действия сексуального характера в отношении Е.П. (понятно, я не могу называть имя), не достигшей 14-летнего возраста. Аналогичные действия, по данным следствия, были совершены в июне 2013 года на территории Греции», — пояснил защитник.

По словам Мурашко, дело по первому эпизоду было возбуждено без заявления родителей, по рапорту следователя, спустя два года после предполагаемого преступления. Кроме того, в материалах нет гинекологической экспертизы, а те исследования, которые проводились, делались «за спиной» адвоката. Также отсутствуют видео- и аудиозаписи допросов детей.

«В настоящее время следствием собраны доказательства, подтверждающие факт отсутствия Глеба Грозовского на территории православного детского лагеря Коневец в период первой и второй смен 2011 года». То есть совершение преступления было невозможно», — пояснил Мурашко, добавив, что наличие алиби — основание для экстрадиции Грозовского в Россию из Израиля.

После этого, по словам защитника, следователь «пошёл на хитрость» и убрал из дела время совершения преступления, заменив его более неточной формулировкой «летом 2011 года».

«Мы сами установили, что девочка уехала после второй смены и вернулась 19 августа, в то время как смена отца Глеба закончилась 12 августа», — добавил Мурашко.

Как пояснил общественный защитник, возможные свидетели (дети, жившие в одном домике с потерпевшими) отказались подтвердить факт сексуального насилия, совершённого священником.

«По Коневцу ситуация выглядит следующим образом: девочка при показаниях говорит, что не помнит, видели ли то, что делал отец Глеб те, кто жил с ней в этом домике. Мы нашли этих людей, они сказали: не видели, не было», — сказал защитник.

В ситуации на острове Кос, добавил Мурашко, всё было «продумано» так, чтобы свидетелей не было.

«Из постановления от 27 января 2015 года следует: «Священник Глеб Грозовский около 22 часов вошёл в комнату отеля, где жили девочки, лёг на кровать между 9-летней Д.Р. и 13-летней Н.К. и совершил действия сексуального характера». Эти обстоятельства дела по острову Кос построены на показаниях взрослой девочки Н.К. О совершении якобы преступления стало известно спустя 2,5 месяца после того, как ребёнок вместе со своей мамой, папой, братом, приехали в Россию из Греции. По версии следствия, сексуальное насилие совершалось одновременно и с соседкой этой девочки. То есть этих двух девочек поместили в изолированное замкнутое пространство на одну полуторную кровать в нарушение санитарных норм, чтобы они могли впоследствии подтвердить показания», — заметил Мурашко.

Пр этом, по его словам, одна из девочек не ставила подписей в протоколах допроса, а экспертиза показала, что почерк в документах не совпадает с её подписью.

«Это высоковыработанная подпись взрослого человека, которую ребёнок не мог сделать, поэтому мы полагаем, что имела место фабрикация доказательств», — отметил защитник.

Кроме того, он заявил, что пять гинекологических экспертиз в категорической форме устранили фабулу обвинения и добавил, что ширина кровати в 132 сантиметра не позволяла двоим детям лежать на ней со священником.

«Ширина кровати 132 см, полуторная, три года стоит в отеле. Почему девочек поместили на эту кровать? Размер этой кровати полностью исключает фабулу преступления, потому что нельзя одновременно втроём лежать на этой кровати. Естественно, мы заявляли ходатайство, чтобы было осмотрено место преступления, проведён следственный эксперимент. Нам было отказано в проведении данных действий», — рассказал Мурашко.

Он также отметил, что показания детей в деле совпадают до запятой, и поэтому, как полагает защита, сфабрикованы взрослыми.

Одна из матерей девочек, близко общавшихся с отцом Глебом, Светлана Некрасова, рассказала о фотографии, которая больше года ходит по Интернету. На ней Грозовский сидит на кровати в окружении детей и что-то увлечённо рассказывает. К нему прислонилась сидящая рядом девочка.

«Когда я впервые увидела эту фотографию в интернете, я испытала чувство негодования, потому что не я выкладывала эту фотографию, но потом, если честно, я очень обрадовалась, потому что я увидела в этом такую волю божью. Объясняю, что происходит на этой фотографии: мой ребёнок знает отца Глеба с полуторагодовалого возраста. То есть когда ей было полтора года, они познакомились. На протяжении всех этих лет они встречались раз в неделю или чаще, если происходили праздники. Отец Глеб был для моих детей роднее, чем отец. Эта фотография сделана в Греции, в лагере. Это первый раз, когда мои дети отправились в лагерь без меня. Отправляя детей в лагерь за границу, я нисколько не переживала. Я знала, что ничего не произойдет. А вот теперь представьте, ребёнок который всё время был с мамой, вдруг оказывается далеко и надолго без меня. На две недели они уезжали. Естественно, она вот это вот чувство, потребность в любви, восполняла, именно находясь рядом с отцом Глебом, поблизости. На этой фотографии она просто прислонилась к нему. Ни он никак не обнимает, ни она к нему… Посмотрите: людей много, места мало. Она, обладая определённым правом на отца Глеба, просто прислонилась к нему. Ей 8 лет, она маленькая и она ждёт тепла и заботы. Мне не понятно, почему эту фотографию выставляют именно с позиции какой-то развращённости. Можно подумать, что у меня ребёнок развращён! Нет, мой ребёнок не будет обниматься ни с первым встречным дядей, ни с первой встречной тётей», — сказала Некрасова.

Матерей тех детей, которые проходят по делу священника как пострадавшие, в зале не было. Они, по словам Мурашко, находятся за границей и доступа к ним нет.

«Когда в субботу отцу Глебу пытались предъявить обвинение, он не только не взял этот документ в руки, он сказал такие слова: «Я не прикоснусь к вашему злу», — повернулся спиной и больше не говорил ни слова. Я прошу вас тоже, когда вы будете публиковать, не прикасайтесь ко злу и не пишите того, чего нет», — патетически завершил встречу с журналистами Андрей Мурашко.

И нам, по завету Глеба Грозовского, осталось только не прикасаться к злу. Это, наверное, кто-то другой сделает за нас.

Подготовила Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»