Александр Кушнир: Для меня Капитан-Курёхин – это целая планета

Вы известный в шоу-бизнесе человек. У вас собственное пиар-агентство «Кушнир Продакшн». Не смотря на то что вы выпускали книги о рок-героях, выпуск книги о Курёхине можно назвать новым поворотом в вашем творчестве. Как сочетается и может ли сочетаться личность Сергея Курёхина и шоу-бизнес, которым вы занимаетесь?

Для начала – не очень скромная самопрезентация. Кроме пиар-агентства «Кушнир Продакшн», которое существует на рынке более пятнадцать лет, я занимаюсь еще массой различных вещей. Например, продюсирую несколько артистов и фестиваль независимой рок-музыки «Индюшата» — к слову, старейший рок-фестиваль в стране. Также преподаю пиар и музыкальное продюсирование в нескольких московских институтах, а в свободное время пишу книги на музыкальные темы. Первая книга «Золотое подполье» вышла двадцать лет назад, это энциклопедия рок-самиздата, советской и пост-советской подпольной рок-прессы. Позже мною было проведено глобальное исследование магнитофонной культуры «100 магнитоальбомов советского рока», а также написаны книги про «Аквариум», «Наутилус Помпилиус», «Мумий Тролль». Биография Курёхина – седьмая книга, и ее написание сопровождалось огромным количеством просветительских акций, связанных с популяризацией деятельности Капитана. Проведение лекций, брифингов, круглых столов, литературных вечеров, эфиров на радио и телевидении, публикации статей… Нечто похожее я делал несколько лет назад в отношении культурологического наследия поэта и продюсера Ильи Валерьевича Кормильцева, умершего в 2007 году.

Другой вопрос, как одному человеку удается делать такое количество дел одновременно. Наверное, меня от всего этого очень «штырит». А параллельно есть неподдельное ощущение, что все эти дела крайне важные и нужные, сразу для нескольких поколений. И, в частности, для тех, кому сейчас двадцать лет. И для тех, кому за сорок. Можно сказать, что меня «вставляет» связь поколений, и мне бы не хотелось, чтобы она рвалась или исчезала. Это было бы неправильно.

Сергей Курёхин известен в разных ипостасях: как музыкант, композитор, актер, философ, перформер. В интервью «Российской газете» вы говорили о нем: «Так искрометно, талантливо и провокационно никто в русском роке (и джазе) не говорил — ни тогда, ни сейчас», подчеркивая его обаяние рассказчика. Кто такой для вас Курехин прежде всего?

Одна из презентаций книги «Безумная механика русского рока» называлась «Сергей Курёхин: гений авангарда или человек из будущего?» Для меня Капитан-Курёхин – это целая планета, которая, увы, современниками не была обстоятельно изучена и которая по сей день подлежит дешифровке. Ну, к примеру, из каких компонентов состоит творческая кухня курёхинских «Поп-механик»? Почему вдруг Сергей стал издавать книги? Как случилось, что в сорок лет он не на шутку увлекся политикой и стал одним из идеологов Национал-большевистской партии? Почему перед смертью он опять вернулся в музыку? Насколько ему было важно писать манифесты в журналы «ОМ» и «Кабинет»? Или создавать саундтреки к кинофильмам «Господин оформитель», «Два капитана II», «Над темной водой», «Замок», «Три сестры»? Почему он не переехал жить в Москву, Лондон или Токио, несмотря на многочисленные приглашения? На большую часть из этих вопросов я постарался дать ответы в книге.

Почему вы не даете трактовок относительно творчества Сергея Курёхина?

Это не совсем так. Я верю и доверяю своим читателям. Эта книга написана не для дураков и она требует достаточно высокой степени подготовки. Как культурологической, так и эмоциональной. И это разговор, который ведется на равных с умным и, возможно, идеальным читателем. Так случилось, что 90 процентов опубликованного материала до этого не было известно во всех деталях и нюансах. А после пятилетних археологических раскопок картина мира жизни Курёхина начала прорисовываться во всех деталях и нюансах. В книгах о музыке зачастую так много авторского мнения, что здесь оно мне показалось однозначно неуместным и ненужным. Возможно, даже пошлым. И так все очевидно. Как говорится, без изысканного умничания и особых комментариев.

В чем, по-вашему, ценность этой книги для читателей?

Вопрос, конечно, слегка провокационный. Тем не менее, думаю, что это, по сути, первая максимально подробно изложенная биография Курёхина. Я выстроил динамичную сетку его жизни и поступков, многие их которых были неизвестны, или напрочь забыты. Это такая модель мира по-курёхински, которую читатель вправе принимать или отвергать, а критики – хвалить или критиковать. Одно я знаю точно. После «Безумной механики русского рока» крайне сложно будет написать еще одну книгу про жизнь Капитана. Просто тема полностью исчерпана – нравится это кому-нибудь или нет.

В одном из интервью вы определили жанр книжки так: «биография в режиме 3D — она очень объемная. Я бы даже сказал, что это «боевик»». Так все-таки — что это по жанру и почему?

Я в одном интервью пошутил, что биография Курёхина написана в стиле «судьба человека». К моему немало удивлению, определение прижилось. А если говорить серьезно, во главу угла берется глубина исследования, которая крайне типична для западных журналистов и не очень прижилась у нас. Когда Голдман пишет биографию Леннона, он с помощью своих ассистентов берет шестьсот (!) интервью и получает в результате многомерное полотно. Когда Пол Уильямс писал огромное количество книг про Боба Дилана, он был одним из немногих, кто реально был приближен к «телу императора». Сегодня это два ключевых способа написания значимой, монументальной книги. В итоге от Голдмана я перенял добросовестность и честность подхода, взяв за пять лет огромное количество интервью. От Уильямса я унаследовал не только публикацию своих «вопросов-ответов», взятых мною при жизни Курёхина, но и глобальное изучение архивных интервью Капитана, его раритетных теле и радиопередач и даже чудом сохранившиеся записи телефонных разговоров и лекций.

Чем обусловлены журнальные верстка и дизайн книги?

Многие мои книги оформлял друг и единомышленник Александр Волков, в недалеком прошлом — соредактор таких культовых изданий, как «Урлайт» и «КонтрКультУра». У него идеальный художественный вкус и ощущение пространства. И я ему полностью в вопросах дизайна доверяю. Мои пожелания были минимальными – больше воздуха, читаемые и разборчивые шрифты, «старательные» подписи под фотографиями. И, конечно, вынос наиболее ярких мыслей и слоганов в центр страницы. И восприятие книги происходит в идеальной для автора форме – от разворота к развороту, такими картинками, синтезом текста и визуального ряда. Мне очень хотелось, чтобы книга воспринималась как артефакт, а не просто вордовский файл, в последний момент сданный в типографию. Судя по реакции на «Безумную механику русского рока», сделать ее запоминающейся нам, похоже, удалось. Чему я, безусловно, очень рад.

Что по-вашему у вас получилось очень удачно, а что — не очень?

Отвечу кратко. Я, как правило, привык сдавать в издательство работу, которой горжусь. Я не мог себе позволить отдать на верстку фрагмент текста, который, как говорится, «не очень». В этом смысле я, наверное, перфекционист. Другое дело, что уже после издания книги я несколько раз сталкивался с фактами, которые всплыли на поверхность буквально месяц-два назад. И, безусловно, я с удовольствием вставил бы их в текст переиздания «Безумной механики русского рока».

Вы пишете о том, что Курёхина подзабыли, и одна из целей книги — это его популяризация. Как по-вашему, важна ли популярность Курёхина сейчас? Если важна, то для кого?

Глазами сегодняшнего дня Сергей Анатольевич Курёхин – пример для подражания для многих слоев населения. От художников до политиков, от пиарщиков до кинокомпозиторов, от книгоиздателей до режиссеров крупномасштабных зрелищ. И я бы говорил не о популярности Курёхина, а об элементарном изучении, тщательном изучении его образа мышления, его поражений и побед. Эти знания удивительным образом актуальны и сегодня. И думаю, будут актуальны еще много лет. Творческая свобода, бесстрашие, прекрасная непоследовательность Курёхина видятся мне частью золотого фонда современной культуры и субкультуры. Это азы, основа, фундамент, если хотите…

Вы работали над книгой в течение пяти лет. Это серьезный срок. Что за это время вы успели сделать?

С помощью питерского архивариуса и культуролога Сергея Чубраева были опрошены многие десятки друзей Капитана, родственников, музыкантов «Поп-механики», кинорежиссеров, философов, политиков, художников. В Питере, Москве, странах Европы, Америке. В процессе интервью мною была выстроена «сетка событий» из жизни Курёхина, а Сергеем Чубраевым были созданы серьезные архивы фотоматериалов, аудио-произведений, видеозаписей концертов и телепередач. Затем произошел процесс осмысления этого огромного количества аргументов и фактов, следствием которого и стал выпуск книги. Мне искренне кажется, мне в это хочется верить, что за это время удалось раскачать волну воспоминаний о Курёхине, волну интереса к его жизни и творчеству. Среди тех, кто о Сергее непозволительным образом забыл. И среди тех, кто непростительным образом о Курёхине не знал. И накануне 60-летия Капитана вот этот мостик в недалекое прошлое был, пусть и с опозданием, наконец построен.

Почему для повествования вы выбрали безапелляционно-фактическую интонацию? Были ли, по вашему мнению, среди описанных в книге ситуаций какие-то не до конца известные вам? Как вы избегали искажения фактов?

Я свято верю в закон перехода количества в качество. Поэтому одно событие освещалось многими воспоминаниями, мемуарами, архивными сведениями, собственной памятью. Помимо этого, я ознакомил с каноническим вариантом текста сразу нескольких музыкальных экспертов и специалистов по фактчекингу. Огромную помощь мне оказала вдова музыканта Настя Курёхина, которая внимательнейшим образом изучила текст и дополнила его ценными воспоминаниями. Не могу также не выразить признательность Алику Кану, автору книг «Шкипер о Капитане» и «Пока не начался джаз», который, живя в Лондоне, внимательнейшим образом прочитал «Безумную механику русского рока» и дал ряд исключительно ценных советов и рекомендаций. Поэтому «ситуации, не до конца известные», в книге были исключены – и физически, и химически. И еще. Для меня главным богом, неосязаемой религией, при написании книги был темпоритм. Чтобы читатель дух не мог перевести. Сел изучать книгу, а на утро, с удивлением и легким восторгом, закончил. И как бы заново родился. Потому что жизнь Курёхина была настолько яркой, что, погрузившись в нее, жить по-старому нам уже будет просто невозможно. Я в этом даже не сомневаюсь.

Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»