А.Авдеев: Главная проблема нашего кинематографа — разрыв между кинопроизводством и прокатом

Каков культурный бюджет в 2011 году? Откроются ли в срок Большой театр и Большой зал Консерватории? Состоится ли Международный конкурс имени Чайковского? Как решается конфликт музеев и РПЦ? Выживет ли наше кино и может ли телевидение обойтись без рекламы? На эти вопросы ответил министр культуры Александр Авдеев, побывавший в гостях у «Российской газеты».

Что представляет кошелек министра культуры?

Кошелек министра культуры стал толще. Но в этом году нельзя полагаться только на цифровые показатели. Увеличилась инфляция, выросли цены на строительные материалы. Нам обещали бюджет в 73 миллиарда рублей. Это 0,73 процента расходной части всего бюджета, и это показатель слаборазвитой страны. На самом деле, благодаря Владимиру Путину и Алексею Кудрину, мы получили не 73, а 88 миллиардов. Для нас это, конечно, спасение. Хотя только, для того, чтобы культура сохранялась на нынешнем уровне, нужно 95 миллиардов. А для того, чтобы она развивалась, — 120 миллиардов. По большому же счету, для того, чтобы поддерживать статус великой страны с великой культурой, надо тратить на культуру два процента от бюджета. Это показатель для цивилизованной страны. Кстати, существует закон, что Россия должна тратить на культуру 2 процента от бюджета. Но этот закон не действует из-за принятия ежегодного закона о бюджете.

Не могли бы вы назвать самые знаковые культурные события 2011 года?

Во-первых, состоится Международный конкурс имени Чайковского. Мы хотим, чтобы он стал одним из лучших в мире, с самым авторитетным жюри, лучшими музыкантами, певцами, исполнителями. Пока это получается благодаря энергии и авторитету Валерия Гергиева. Изюминка конкурса будет в том, что он пройдет сразу в двух городах, что поднимет его международный рейтинг и обеспечит приток туристов в Москву и Петербург. Международной музыкальной общественностью факт проведения конкурса в двух музыкальных столицах был принят с большим воодушевлением. К открытию конкурса мы должны закончить реставрацию Большого зала Консерватории. Для этого много делает Александр Сергеевич Соколов, и я хочу выразить ему благодарность в этой связи. Надеюсь, что мы успеем к открытию конкурса… Другим знаковым событием будет открытие после реконструкции Большого театра и нового зала Мариинки.

Прокомментируйте, пожалуйста, Александр Алексеевич, ситуацию с проектированием Мариинки-2.

Мариинку-2 проектирует канадская фирма, на мой взгляд, лучшая в мире. То, что они уже сделали, вселяет уверенность в хорошее качество проекта. Но с этим проектом возникли некоторые проблемы. Сначала мы приняли проект Доминика Перро, затем отказались от его верхней части. В результате на готовый фундамент насаживается другое здание, спроектированное уже канадцами. Стыковка деликатная. В итоге Росэкспертиза нашла там огрехи. Например, не обеспечены противопожарные коридоры необходимой ширины. Канадский проект по внутреннему объему больше, чем проект Перро. Отсюда возникла необходимость изменений в системе вентиляции и пожаротушения. Росэкспертиза требует от нас соблюсти все требования, вплоть до наличия паркингов. Сейчас заканчивается период прохождения экспертизы, затем будет объявлен дополнительный конкурс на устранение недоделок. Сумма не такая уж большая.

Фирма «Даймонд» еще контролирует проект или отстранена от него?

«Даймонд» никогда не контролировала проект и поэтому не могла быть отстранена. «Даймонд» работает в связке с российской компанией, они образуют единое юридическое лицо, которое и осуществляет авторский надзор. А контролирует проект дирекция театра.

Но в целом проект остается тем же? Интерьеры, внутренне пространство театра?

Да, конечно. Мы все сейчас ждем, какая будет акустика. По нашим расчетам, она должна быть очень хорошей. Но пока не сыграешь в новом зале, нельзя говорить о хорошей акустике.

Что вы думаете о приостановке реконструкции московского театра «Геликон-опера»? Это проблема отношений московских театров с московским архитектурным пространством, а в данном случае — еще и конкретная проблема отношений с «Архнадзором». Какова точка зрения на нее министерства культуры?

Мы стараемся не вмешиваться в эту дискуссию. При всем уважении к театру наши чувства делятся между интересами театра и задачей сохранения исторических памятников в Москве, которая тоже является нашей заботой. Но хотелось, чтобы эта проблема была улажена в диалоге, а не в конфронтации.

«Архнадзор», препятствуя возобновлению реконструкции «Геликона», выступает от имени общественности. Но почему они присвоили себе это право? Есть известные деятели российской культуры, Чулпан Хаматова, Марк Захаров, Анна Нетребко и многие другие, которые подписали письмо в защиту реконструкции театра. Этот театр сам по себе является памятником культуры в Москве. Дело не только в том, что на реконструкцию уже истрачены большие деньги, но и в том, что мы можем потерять этот театр.

У нас таких ситуаций в министерстве было много, и каждый раз мы находили компромисс. Я думаю, что и сейчас его можно найти.

Сотрудники Рязанского музея-кремля получили письмо с требованием срочной передачи рязанской епархии Архангельского собора. Но куда переезжать находящемуся там музею?

Музей, пока ему не будет предоставлено соответствующее помещение, никуда не уедет. Это знают и рязанские городские власти, и рязанский архиепископ. У нас есть закон об особо ценных культурных объектах, где написано, что никто не имеет права выселять музей в помещение, которое для него не приспособлено. Мы неоднократно выезжали в Рязань, у нас были непростые контакты с местными религиозными и светскими властями. Рязанская мэрия прекрасно понимает, что музею необходимо новое здание, но для этого у них нет денег. Второй вариант — переделать бывшее здание мэрии Рязани под музей. Но для этого необходимо 400 миллионов рублей. Третий вариант — предоставить музею освобождающееся здание военного училища. Но у министерства обороны другие планы. Остается один вариант — музей никуда не уедет до тех пор, пока не будет предоставлено адекватное по качеству и приспособленное для музейной работы здание. Прошу вас непременно опубликовать эту информацию.

Непонятно, что будет с нашим кино. Речь идет о новом способе госфинансирования, когда все средства распределяются среди восьми крупных компаний с пожеланием делать коммерческие фильмы. Но мы уже знаем, что это не получается. С другой стороны, молодые режиссеры, а также документальное и детское кино, остаются в подвешенном состоянии. Наши молодые режиссеры ищут финансирование за рубежом и в конце концов уезжают за рубеж. Как вы к этому относитесь?

Должен пройти год, чтобы мы увидели результаты реформы кинопроизводства. Пока ясно одно: деньги, которые мы перечисляем, идут на создание рыночных картин. Какое будет их качество — посмотрим. Рыночные фильмы тоже нужны, если это хорошие фильмы, а мы видим, что культура массового потребления иногда выдает и очень хороший продукт. Такова же специфика американского кино. Американцы делают окупаемое кино, авторского кино они делают мало. Можно делать хорошие фильмы и для рынка. Посмотрим, как скоро мы сами начнем это делать.

Оставшаяся часть денег предназначена для детских, мультипликационных, авторских и документальных фильмов. Россия всегда на мировых фестивалях отличалась лучшими авторскими фильмами. И сегодня истекший год показывает, что лучшие наши фильмы, победившие на фестивалях, это те, которые финансирует министерство культуры: «Овсянки», «Край», «Как я провел этим летом».

Я с нетерпением ожидаю выхода работы Андрей Смирнова с рабочим названием «Жила-была одна баба». Я видел рабочую версию картины, и она меня потрясла.

Мы обязаны сохранить в руках государства детское кино, не отказываясь от спонсоров и частных инвесторов. Кроме государства, детским кино никто не будет заниматься. Мы обязаны не только сохранить, но дать новое дыхание мультипликации. И пока у нас есть великие мультипликаторы, мы должны сохранить эту школу и традицию.

Василий Лановой возглавляет два очень хороших детских кинофестиваля. Один фестиваль проходит в Артеке — «Алые паруса», а другой, тоже наш фестиваль, — в Болгарии. Нам удается выделить небольшие деньги на эти фестивали, но их надо проводить по всей стране.

Но главная проблема нашего кинематографа не деньги, а разрыв между кинопроизводством и прокатом. Мы производим фильмы, но нет никаких рычагов воздействия, чтобы эти фильмы попадали в прокат. Туда идут американские фильмы. Это два параллельных мира. При этом оказывается, что налоговые рычаги нельзя сейчас использовать, потому что они едины для всех. Тогда придется менять много налоговых законов.

Но существует опыт Франции и других стран

Система квот на национальные фильмы во Франции в конце концов оказалась несостоятельной. Иностранные фирмы стали создавать кинопроизводство на территории страны, и эти фильмы уже не считаются иностранными. Франция заменила квоту налоговым отчислением — 7 процентов с выручки при прокате иностранных фильмов идет на национальное кино. Нам сейчас нужно посмотреть, как крупные кинокомпании будут возвращать государству деньги, какое будет качество этих фильмов. И потом заняться новой системой налогообложения.

Вы сказали, что массовая культуры тоже может порождать хороший продукт. Можете назвать коммерческий фильм, который вам понравился за последнее время?

Больше могу назвать тех, которые мне не понравились. Но вообще-то массовая культура сейчас существует в основном на телеэкране. И, к сожалению, уровень ее не очень высокий. Это даже не массовая культура, а псевдокультура, которая вытесняет настоящую культуру и дезориентирует людей. По статистике, средний россиянин проводит у телевизора 4, 5 часа в день.