Степь раскрывает тайны. В Эрмитаже открылась экспозиция монгольских древностей

В Эрмитаже с 27 апреля открылась выставка «Археологический феномен. Между прошлым и будущим», посвящённая сразу трём юбилеям: 160-летию знаменитого исследователя Центральной Азии Петра Козлова, 100-летию начала работы Монголо-Тибетской экспозиции и 100-летию же с начала раскопок гуннских погребений в горах Ноин-Ула.

Сразу скажем: тем, кто не увлекается историей малопонятного для большинства региона под названием Центральная Азия, делать там нечего. С другой стороны, вдруг эта выставка пробудит в вас интерес к далёкому прошлому краёв, которые мало избалованы вниманием туристов и энтузиастов землеисследования? По соседству, в залах центральноазиатской экспозиции Эрмитажа, можно увидеть обширную коллекцию предметов с территорий, которые сейчас составляет Синьцзян-Уйгурский район Китая, его же провинцию Цинхай, Монголию. Новая временная экспозиция дополняет рассказ о далёком прошлом этих мест, повествуя об одном из древних народов, который интересным образом связал между собой историю Китая и Европы – хунну, которые стали предками известных из римской истории гуннов. Задолго до монголов они стали и для Востока, и для Запада символом необузданной силы и напора Великой Степи. А попутно соединили два цивилизационных региона на противоположных концах Евразии нитью культурных и торговых связей.

Первый зал посвящён самому Петру Кузьмичу Козлову (кстати, в Петербурге есть посвящённый ему отдельный музей – точнее, музей-квартира, по адресу Смольный проспект, д. 6, кв. 32). Козлов – ученик Пржевальского и Семёнова-Тян-Шанского, с юности «заболевший» исследованием Центральной Азии… и продолжавший её изучение практически до самой смерти в 1935 году. За ним числятся, среди прочих достижений, два крупнейших открытия в археологии региона: первое – это мёртвый город Хара-Хото, а второе – как раз курганы Ноин-Улы.

«Монголо-Тибетская экспедиция (1924-1925 гг. – ИА «Диалог») была последней в его жизни, и именно в ходе её было сделано открытие в горах Ноин-Ула. Столетие открытия тамошних курганов – очень важная дата, и второй зал полностью посвящён предметам, найденным там. Мы показываем вещи, которые обычно не выставляем, потому что постоянная экспозиция подразумевает довольно стандартный набор вещей, которые можно постоянно держать на свету, перед зрителями. А есть вещи, которые боятся освещения, вспышек, влажности – и сегодня они представлены на экспозиции», – рассказала Наталья Сутягина, старший научный сотрудник Отдела Востока Государственного Эрмитажа и куратор выставки.

Она рассказала, что курганы в горах Ноин-Ула (это на полпути между Улан-Батором и российской границей) были открыты практически случайно – ещё до Первой Мировой войны при разведке месторождений полезных ископаемых российские геологи внезапно для себя попали в древнее захоронение. Об этом они сообщили в Петербург, но сделать по этому поводу ничего тогда не удалось: помешали война и революционные потрясения. В 1924 году об этом вспомнили: раскопки начались в марте того же года.

Сейчас это место покрыто густым сосновым лесом. Выяснилось, что под землёй находятся около трёх сотен погребений, из которых раскопаны более сорока… точнее, раскопаны научным образом, потому что, к сожалению, все до единого курганы были ограблены. Произошло это, по данным учёных, ещё в древности, иногда – всего через одно-два поколения после того, как захоронения, собственно, появились. Воры обычно действовали методично, поэтому исследователи практически не находили оружия и драгоценностей – но в одном случае учёным повезло: находники успели собрать содержимое могилы знатного человека и сложить вещи в одном из коридоров, а вот вынести по какой-то причине не сумели. Так и нашли эти предметы – среди которых были ткани, что для археологических находок большая редкость – советские археологи.

«Ноин-Улу иногда сравнивают с Пазырыкскими курганами (на Алтае – ИА «Диалог») по той причине, что и там, и там сохранилась органика. Это достаточно уникальный случай, потому что процессы гниения разрушают всё: до нас доходит металл (да и то, железо зачастую настолько деградирует, что до нас доходят только окислы, иногда бесформенные, как пузыри), керамика, камень, в лучшем случае – кость. В этих же случаях органика сохранилась благодаря климатическим условиям, и благодаря этому мы фактически знаем древнюю этнографию: во что одевались эти люди, из какой посуды они ели, как украшали себя. Какие у них были мужские и женские наборы одежды – потому что обычно для древнего мира мы об этом вообще ничего не знаем (за исключением тех случаев, когда у нас есть изображения). Но Пазырык и Ноин-Ула – это разные культуры, разные народы и разные исторические периоды: между ними несколько столетий», – пояснила Сутягина.

Эпоха хунну, начавшаяся в III веке до нашей эры – это время, когда стартовало глобальное проникновение народов с востока на запад. Эти племена быстро завоевали пространство от Маньчжурии до Енисея, уничтожив существовавшие там образования и ассимилировав местное население, в том числе скифское. Сохранились лишь небольшие приметы культуры предыдущих народов – небольшие, но весьма характерные: например, сцены терзания хищниками пойманных животных, изображённые на войлочных коврах. А вот одежда, посуда, конская сбруя изменились радикально. Перемещение и перемешивание народов привело к причудливому распространению археологических артефактов: так, один из самых заметных предметов – китайские лакированные чашечки. Это мог быть импорт, дары (или дань), либо военная добыча. В Пазырыке китайских предметов совсем мало, в Ноин-Уле их нашли множество. Противоположный пример: в монгольских захоронениях находили римские стеклянные предметы… так что Степь даже тогда связывала всё.

«К сожалению, почти не найдено останков людей, потому что для Ноин-Улы характерная такая печальная черта. Антропологических материалов у нас практически нет. Скорее всего, их выбрасывали грабители – такой древний обряд осквернения погребений существовал, это известно довольно хорошо», – добавила Наталья Сутягина.

Коллекция поступила в Эрмитаж в 1934 году и практически сразу была выставлена впервые. Тогда же были сделаны макеты захоронений, которые позволяют оценить серьёзное инженерное решение захоронений: под курганом находилась шахта глубиной до 18 метров, уходящая далеко в слой вечной мерзлоты. На дне находится деревянный сруб, сверху покрытый слоями песка, угля, камня, специальной голубой глины; внутри него – камера, в середине которой стоял гроб. Убранство было сделано по принципу «дорого и богато»: войлочные и шерстяные ковры даже на крыше, а уж тем более внутри. Гроб обшивался шёлком и золотом. Во внутреннем пространстве камеры находились сосуды, одежда и украшения. Отметим, что в последние 20 лет раскопки возобновились – этим занимается совместная российско-монгольская экспедиция.

Выставка развёрнута в залах 351-353 на третьем этаже Зимнего дворца. Работать она будет до 29 сентября 2024 года. По словам специалиста, примерно в середине лета произойдёт «пересменка» – некоторые предметы сменят, поскольку часть экспонатов нужно особо тщательно беречь от света, и они не могут экспонироваться дольше трёх месяцев. Так что если история Монголо-Тибетской экспедиции вас «зацепила», у вас есть хороший повод побывать на выставке дважды.

Илья Снопченко / ИА «Диалог»