Ленинградский зоопарк в годы войны: таз вместо бассейна, травоядные тигры и спальни в слоновнике

Уже почти 155 лет рядом с Петропавловской крепостью, в Александровском саду, находится Ленинградский зоопарк. Правда, сотрудники и животные не всегда оставались в этом месте: накануне войны в зоосаде (так он тогда назывался) стало довольно тесно – здесь жили 440 зверей 140 разных видов, которые ютились на площади в 3,6 гектара. В 1939 году они вздохнули с облегчением: зоопарку выделили целых 150 га в Удельном парке. Следующий год полностью посвятили проектированию нового. Но переезд так и не случился – в город пришла война. В новом материале проекта «Возрождение» корреспонденты «Диалога» расскажут, куда эвакуировали животных и как сотрудники спасали от бомбёжек и голода оставшихся обитателей.

Список подлежащих уничтожению

Начало войны Ленинградский зоосад встретил в штатном режиме – до июля 1941 года все животные находились в родных вольерах, место по-прежнему было открыто для гостей. К концу июня сверху спустили список из 80 обитателей, которых следовало эвакуировать. В основном там значились крупные виды травоядных и хищников.

Уехать из родного города, к примеру, предстояло молодой самке чёрного носорога Милли, которую совсем недавно, в 1940 году, купили в тогда ещё «дружественной Германии». Сооружали клетки для копытных: бизонов, лам, оленей, антилоп и зебр. Готовили к отправке малайских, гималайских и белых медведей, а ещё – мишек-губачей. Кроме того, сотрудники забирали с собой крокодила, питона и немного птиц.

С транспортом для животных проблем не возникло: до войны при зоосаде работала передвижная выставка, которая каждое лето на специально оборудованном поезде путешествовала по Северо-Западу страны. Сотрудники демонстрировали ленинградских животных во Пскове, Петрозаводске, Новгороде и многих других городах. Этот же поезд было решено использовать для эвакуации.

Вместе со спасительным списком от властей вскоре появился второй, куда более страшный: с перечнем тех, кого следует уничтожить. В нём числились старый белый и шесть бурых медведей, четыре льва, три волка, три полосатые гиены и два диких кабана. Туда же «по усмотрению сотрудников зоопарка» – исходя из реакции зверей на обстрелы – предлагали включить бегемота и слона.

«В этот список попали потенциально опасные животные: во время бомбёжек вражескими самолётами они могли выйти из клеток, – объясняет лектор-демонстратор отдела «Контактные животные» Ленинградского зоопарка Дмитрий Васильев. – А поскольку зоосад в центре города, это представляло опасность для людей. Но надо отдать должное сотрудникам: они умудрились впихнуть в поезд и белого медведя, и гиен, и волков».

В июле вагоны с 14 ленинградскими сотрудниками под руководством директора Михаила Никонова проследовали на левый берег Волги – в Казань, где в те годы тоже работал зооботсад. Доехать до спасительного пункта удалось не всем: в дороге умер единственный крокодил. В планах у ленинградцев была вторая поездка на родину – за оставшимися обитателями, – но её осуществить так и не успели: город оказался в блокаде.

Да и при казанском зоосаде жизнь была несладкой: ленинградские животные оказались лишь закреплены за ним, но жили в здании неработающей церкви. А вместо бассейна для чёрных лебедей, как пишет в статье «Ленинградский зоосад. Война. Блокада» биолог и исследователь зоопарковского дела Елена Денисенко, использовали большой медный таз. Но и тот за долги по аренде местные чиновники в конце концов решили арестовать: средств эвакуированного Лензоосада, которые он получал от демонстрации зверей в тёплое время года, катастрофически не хватало. О финансовой поддержке из блокадного города не могло быть и речи.

Что произошло с животными в Казани после победы, по словам сотрудника зоопарка Дмитрия Васильева, точно не известно. Какая-то часть погибла ещё в военные годы из-за авитаминоза и содержания в жёстких условиях. Так, осенью 1941 года скончалась носорог Милли, чей скелет сегодня хранится в Казанской государственной академии ветеринарной медицины. Остальных, по версии сотрудников Ленинградского зоопарка, либо передали местному зооботсаду, либо летом 1944 года отправили домой на поезде, который так и не доехал до пункта назначения: его могла разбомбить под Малой Вишерой немецкая авиация. Во всяком случае, никто из животных, увезённых в Казань, назад не вернулся.

Сгоревшие американские горы и топливо для печей

В зоосаде Ленинграда оставалось чуть больше 10 работников и три с половиной сотни животных.

«Обезьяны тогда стали жить во львятнике; там же, вероятно, держали и тигров, – говорит Дмитрий Васильев. – Дикобразам выделили место в бегемотнике, а копытные были холодоустойчивыми, поэтому так и оставались в своих вольерах, как до войны».

Серьёзнее всего зоосад пострадал в начале сентября – в первые дни блокады: 8 и 9 числа, немецкие самолёты беспрестанно сбрасывали сюда фугасные бомбы. Одна из них попала прямо в бассейн водоплавающих птиц и разом уничтожила всех его обитателей.

10 сентября поэтесса Вера Инбер написала в дневнике:

«…в нашем штабе нам сказали, что одна из бомб упала возле Зоосада. И будто бы засыпало слониху. На другую ночь – опять бомбы, и снова в том же месте. Это гитлеровцы метят в химический завод, а попадают в Зоосад. Говорят, что перебиты обезьяны, а обезумевший соболь бегает по улицам» (орфография и пунктуация сохранены).

Об этом же будет вспоминать и директор Архива Академии Наук СССР в Ленинграде Георгий Князев:

«10 сентября. Восемьдесят первый день войны. Среда. Оказалось, что и вчера в вечернюю тревогу были жертвы. Стервятники бомбили опять Зоологический сад. Погиб слон. По одним сведениям, его контузило взрывной волной, по другим – ранило осколком бомбы, он очень мучился, и его пристрелили. Два вечера подряд несчастный Зоологический сад переживал все ужасы действительного ада. Почему именно он? Очень просто: объектом явно была Петропавловская крепость».

Та бомбардировка унесла жизнь слонихи Бетти, прожившей в зоосаду 30 лет. На территории также появилась большая воронка, в которую провалился бизон. Служители зоосада смогли вызволить заточённого зверя только по специальным деревянным настилам – на другое решение не было сил.

В эту же ночь сгорели деревянные здания обезьянника, слоновника, театра дрессировки животных и общежитие для сотрудников зоосада. То, что до конца не уничтожил пожар, рабочие затем, когда зверинец остался без отопления, пустили на топку печей. Так же поступили и с частью недогоревших аттракционов соседнего Народного дома, куда 17 октября упал очередной снаряд.

«Сто восемнадцатый день войны, – оставил новую запись в дневнике Георгий Князев. – Пятница. Так и надо было ожидать. Тревожная ночь не прошла даром для Ленинграда. Стервятники, налетевши на центр города, набросали много фугасных и зажигательных бомб. На Петроградской стороне вспыхнул грандиозный пожар, загорелись американские горы около Народного дома. Деревянные конструкции были быстро охвачены огнём и осветили ярким заревом весь город, так что на улицах и в неосвещённых комнатах читать можно было как днём. Были пожары и в других местах. Горели павильоны злополучного Зоологического сада. Живущие около него слышали крики, завывание зверей. Птиц выпустили. И орёл, и другие [птицы] улетели, освещаемые красным пламенем пожара» (орфография и пунктуация сохранены).

Опилки в животе и 400 литров воды на саночках

Вторую часть сгоревших аттракционов сотрудники зоосада переработали в опилки, которыми в самые тяжёлые месяцы – зиму 1941 года и весну 1942-го – кормили травоядных животных.

«Конечно, довоенные запасы у зоосада были, – рассказывает лектор-демонстратор отдела «Контактные животные» Ленинградского зоопарка Дмитрий Васильев. – Но эту пищу надо было растягивать на неопределённый срок. Поэтому вскоре начали что-то придумывать с едой: умерших травоядных скармливали хищникам, ходили собирать в городе жёлуди, ягоды, рябину, ловили крыс. В распаренные опилки добавляли что-нибудь съедобное и кормили травоядных – в частности, бегемота. Каши на растительной основе делали, а в них добавляли бульон из костей, сваренных сто тысяч раз».

Но не все хищники соглашались переходить на новый рацион без мяса. Тогда рабочие прибегали к хитростям: например, набивали старые шкурки погибших зверьков растительной кашей, а затем вываливали всё в шерсти или перьях из подушек. Кроме того, соорудили огороды на освободившихся территориях зоосада. Часть своего хлеба служители также отдавали животным. Но полезной пищи не хватало – многие звери гибли от авитаминоза. Воду им возили на санках и тележках из Невы. Река находилась совсем рядом, одной только бегемотихе Красавице нужно было до 400 литров в день.

Гремящих взрывов и выстрелов, по словам Дмитрия Васильева, большинство животных не боялись. Больше их пугали сопровождающие обстрел световые вспышки.

«Копытные, как ни странно, довольно спокойно к бомбёжкам относились, медведи тоже. А вот мелкие хищники – да. Лисы, песцы начинали волноваться и прятались в своих домиках. Обезьяны реагировали бурно. А больше всего нервничали тигры. Собственно, обоих мы и потеряли из-за страха. Они погибли от сердечного приступа», – поделился сотрудник зоопарка.

На помощь животным снова приходили рабочие. Так, Евдокия Дашина, всю войну ухаживающая за бегемотихой Красавицей, лежала в обнимку со своей питомицей каждый раз, когда та пыталась спрятаться от обстрелов на дне своего пустого бассейна.

Многие из сотрудников в блокаду жили прямо в зоосаду: кто-то потерял квартиры во время бомбёжек, а кто-то оставался дежурить на случай пожара. Для них на втором здании, которое сейчас называется слоновником, оборудовали четыре комнаты. Кроме того, они могли разместиться в старом бегемотнике.

Экскурсии под обстрелами

Двери зоосада закрылись для ленинградцев зимой 1941-го.

«В Зоологическом саду тишина. Там уже нет ни зверей, ни птиц», – писал редактор журнала «Звезда» Пётр Капица 11 января 1942 года. На самом деле, животные всё ещё оставались в вольерах, но в самую страшную блокадную зиму принимать посетителей зоосад не мог – и работникам, и животным нужно было выживать.

Но Ленинград остался без зверей ненадолго – уже в мае 1942-го в зоосаде вновь стали выставлять обитателей и проводить экскурсии.

«Демонстрировались бурые медвежата, два молодых тигра. Из хищников ещё была австралийская одичавшая собака динго. Остальное все были помельче: лисы, песцы, енотовидные собаки, хорьки, три вида обезьян: павианы, гамадрилы и макаки-резусы. Были верблюды, бизон, несколько видов оленей и коз. Сохранились павлины и фазаны. А единственная рептилия, которая тогда жила в зоосаде – лучистая черепаха», – рассказал лектор Ленинградского зоопарка Дмитрий Васильев.

Правда, за лето 1942-го посмотреть на 90 оставшихся зверей и птиц пришли всего 7400 человек – жители близлежащих домов на Петроградской стороне, да выздоравливающие солдаты из соседних госпиталей.

Животные продолжали погибать: к 1943 году бомбёжки немецкой авиации сменились артиллерийскими обстрелами. В ходе одного из них не стало и спасённого из воронки бизона, и вылеченных от ран оленей. Зато у гамадрилов появился (а главное – выжил!) детёныш. На его выхаживание женщины, лежавшие в роддоме неподалёку, отдавали часть своего молока.

Кроме традиционных уборки, кормления и лечения, в зоосаде проводили научно-исследовательскую работу: заместитель директора Николай Соколов изучал поведение животных в военное время и разрабатывал заменители кормов, а затем отразил это в своих статьях.

«В блокадные годы при зоосаде был небольшой Театр зверей, – добавляет Дмитрий Васильев. – По осени 1941-го ездили в школы, детские дома, госпиталя с небольшими спектаклями. Сын дрессировщиков – Раевского и Рукавишниковой – потом вспоминал, что вскоре из-за голода в городе и на собачек, и на лошадку из театра люди на улицах стали смотреть абсолютно нерадостно. И стало просто страшно, что они могут не вернуться с животными назад».

Тем не менее, в архивах Ленинградского зоопарка нет ни одной записи о том, что кого-то из животных зоосада пытались съесть. Проработал все страшные годы и Театр зверей, хотя дрессировщик Иван Раевский ушёл на фронт. Руководить компанией лис, петухов, кроликов и обезьян осталась его жена – Тамара Рукавишникова. Она же курировала Юннатский кружок: учила оставшихся в блокадном городе детей ухаживать и наблюдать за животными, а ещё проводить простенькие экскурсии. Домой ребят, пришедших заниматься в кружок – как говорит в статье «Ленинградский зоосад. Война. Блокада» биолог Елена Денисенко – уже не отправляли.

«Все, кто работал здесь во время войны и после, совершили колоссальное дело. Но это и понятно – для них животные зоосада были как родные, были семьёй. Многие из тех, кто пережил блокаду, вспоминают: если бы не было зверей, за которыми нужно было ухаживать и которых нужно было оберегать, может быть, и они бы погибли», – отмечает Дмитрий Васильев.

Пополнение коллекции и новые территории

По оценкам Дмитрия Васильева, после войны в зверинце осталась примерно одна четвёртая часть его обитателей. Но работникам зоосада в блокадные годы удалось спасти десятки ценных видов: обезьяны, бегемотиха Красавица, антилопы Нильгау и верблюды пережили те страшные годы. Остались и многие мелкие зверьки: барсуки, хорьки, черепаха и большое количество птиц.

В 1944 году в зоосад стали возвращаться ушедшие на фронт добровольцами работники. 16 человек впоследствии наградили медалью «За оборону Ленинграда». К 1945 году коллектив насчитывал уже 26 человек.

Глобальное возрождение началось только после завершения войны: тогда зоосаду отдали территорию сгоревшего парка аттракционов, и на 7 гектарах сотрудники начали строить новые дома для животных.

«Было несколько вариантов преобразования пространства, – рассказывает Дмитрий Васильев. – Но в итоге слева от входа, где был сад Народного дома, решили устроить вольеры для птиц. Ещё в предвоенном зоосаде никаких газонов, цветов и деревьев не было из-за маленьких размеров – а после войны появилась парковая зона, зелень. И потом (в 1952 году – ИА «Диалог») зоосад как раз переименовали в зоопарк».

Также отреставрировали разрушенные постройки: например, бассейн белых медведей. Быстро начала пополняться коллекция зверей: уже в 1945 году в зоопарке появились представители отечественной фауны – олени, волки, медведи и рыси. Спустя год стали приезжать более экзотические виды: хищники из семейства кошачьих и разные виды обезьян.

«В 1948 году привезли молодого самца бегемота из Москвы, – добавляет сотрудник зоопарка Дмитрий Васильев. – Красавица жила до 1951 года, и ей-то уже самец был не нужен: она была старой бабуськой, а тот ещё совсем зелёный – но, тем не менее, об этом бегемоте много писали в газетах. А первого слона после войны привезли в 1950-м из Чехии».

Полноценную работу начали как раз в это же время – к тому моменту полностью восстановили местные объекты. В 1992 году, когда встал вопрос о переименовании, зоопарк решили так и оставить «Ленинградским» – в память о мужестве сотрудников и питомцев этого места. С военных времён здесь сохранилось три здания: бурый медвежатник, в котором сейчас живут совы, белый медвежатник и львятник.

Подготовила Евгения Чупова / ИА «Диалог»

Об истории других зданий и учреждений культуры в блокаду можно узнать по ссылке.