Человек с татуировками, пирсингом или, например, розовым цветом волос уже никого не удивит – всё эти атрибуты стали частью повседневной жизни, теперь на них смотрят скорее с интересом, а не осуждением. Хотя остались и те, кто при удобном случае старается высказать – мол, куда катится мир, и где же работают с такой внешностью? Как показала практика, есть где, причём это могут быть не только «творческие» профессии. Корреспондент «Диалога» пообщался с врачом, су-шефом и администратором в ветклинике, которые выглядят не как все, и узнал, как те на своём примере каждый день доказывают, что внешность – не главное, главное — профессионализм.
Иван Шабадаев, врач-терапевт поликлиники № 25 Невского района
Иван сделал первое тату – иероглифы на левом предплечье – в 2012 году, когда жил и работал на Украине. После он перебрался в Петербург, где продолжил украшать своё тело, несмотря на то, что устроился работать в государственную клинику. Постепенно – параллельно с девятилетней практикой работы в здравоохранении – татуировки в виде рун, знаков разных религий и цветочного орнамента покрыли его предплечье, запястье, кисти рук и шею, в ушах медика появились серьги, а в брови – пирсинг. Особого смысла, по его словам, в изображения он не вкладывал – просто делал то, что нравится с эстетической точки зрения. Тем более, что работе это не мешало.
У вас много татуировок, которые сложно скрыть под одеждой, и при этом вы работаете врачом. Как на это реагируют пациенты и руководство поликлиники?
Наверное, 99 % пациентов реагируют адекватно. Часть из них вообще относится к этому с каким-то восторгом – говорят, что это красиво; остальные могут просто промолчать. Кстати, чаще всего обращают внимание именно люди пожилого возраста, поскольку молодёжь этим особо не удивишь – у них у самих чаще всего есть тату хотя бы на скрытых частях тела.
Что же касается трудоустройства, руководство на моей прошлой работе стало свидетелем того, как я постепенно себя украшал. Именно тогда у меня появлялись тату на видимых местах. А учитывая тот факт, что начальники были со мной одного возраста, и мы до сих пор хорошо общаемся, относились они абсолютно адекватно. То есть здесь проблем не было.
Но когда я пришёл устраиваться в новую поликлинику, то, конечно, переживал, потому что на прошлой работе, за те два года, что я там проработал, люди привыкли – здесь же было непонятно, как к этому отнесутся. На встрече с главврачом при трудоустройстве он меня окинул взглядом и ничего не сказал о внешнем виде, только пояснил, что решение примут на следующий день (в конечном счёте оно оказалось положительным). Уже после узнал, что моему прежнему руководству поступил звонок, спрашивали обо мне: что я и кто, откуда. Одна фраза мне особенно запомнилась, она для меня очень важна – мне сказали, что на самом деле они ценят во враче опыт и ум, остальное второстепенно.
То есть устроиться на работу не творческого профиля с татуировками и пирсингом всё-таки можно? Или же есть влияющие факторы?
Я пример того, что татуированной молодёжи можно работать в госструктуре: никогда не трудился в частных клиниках, только в государственных. Но, да, некоторые моменты есть. Однажды интересовался дополнительным заработком и рассматривал вариант устроиться на круизный лайнер – и там даже в правилах прописано, что люди, имеющие на видимых частях тела татуировки, в данную организацию не принимаются. Так что здесь, наверное, всё зависит от руководства, его возраста, взглядов. Опять же, говорю только про медицинскую сферу; если же, например, рассматривать военную, там, скорее всего, всё строже. В здравоохранении же – могу сказать со стопроцентной уверенностью – это возможно. Если ты как работник показал себя с хорошей стороны, на всё остальное можно легко закрыть глаза.
Ната Рочева, администратор в ветклинике
Ната впервые попала в тату-салон девять лет назад: её туда привели друзья, и девушке там понравилось – захотелось тоже набить татуировку. Первую она сделала в 18 лет на спине с разрешения мамы; позже это стало не просто увлечением, а частью жизни. Теперь у девушки есть тату на груди, руках и ногах, а также пирсинг на щеках и в носу. За время своего преображения она четыре года работала на фармакологическом заводе по профессии химик-аналитик. Потом Ната решила сменить место, чтобы больше зарабатывать и иметь возможность заниматься тем, что действительно нравится. Последние два года она трудится администратором в ветеринарной клинике, параллельно делает людям пирсинг, а ещё выступает тату-моделью.
Насколько я понимаю, свидетелями твоего преображения стали коллеги и руководство фармзавода. Как они к этому отнеслись?
Это, наверное, последнее место работы, где действительно никаким образом не обращали внимание на мою внешность, потому что там вообще не важен внешний вид: я могу выглядеть как угодно, но у меня должен быть тот багаж профессиональных качеств, который чётко подходит. Спустя четыре года мне захотелось большей оплаты моих навыков, поэтому [было] принято решение уйти туда, где внешний вид имеет значение. Сейчас у меня работа не по профессии, но зато есть возможность параллельно заниматься собой и развиваться как личность, как пирсер.
До ветклиники ты устраивалась в другие места? Были трудности на собеседованиях?
Устраивалась, но проблем, к счастью, не было – хотя, конечно, куда бы я не приходила, первым делом чувствовалось недоверие по поводу моего внешнего вида. К сожалению, у нас почему-то принято думать, если у человека яркая внешность, много татуировок и пирсинга, то, скорее всего, он либо маргинал, либо просто необязательный, не профессионал или ещё что-то. Поэтому первые минуты оценивали мою внешность; потом мне приходилось озвучивать огромный список моих профессиональных качеств, и это играло уже решающую роль.
До ветклиники я работала в Москве в магазине нишевой косметики. Так как я фармацевт, в этом хорошо разбираюсь, да и мне просто нравится индустрия красоты. К слову, поскольку это не такое место как «Рив Гош» или «Л’Этуаль», там приветствовали ярких людей, [но] в моём случае руководство сказало, что моя внешность даже слишком выбивается из их концепции. Тем не менее, когда я рассказала, кто я и что умею, меня приняли. В целом, работодателю важно, чтобы работник был хороший, остальное отходит на второй план. Да, иногда приходится идти на уступки, но уж не так часто, как раньше это было. Сейчас иногда просто просят надеть более закрытую одежду, не особо светить татуировками. А во всём остальном – в причёске, макияже, пирсинге на лице – уже не так критично.
Как тебя воспринимают клиенты ветклиники, которые приходят со своими животными?
С восприятием иногда сложно, потому что приходят люди разного возраста и воспитания: возрастная категория от 18 до 70 лет. Тем, кому за 40, сложно реагировать на мой внешний вид адекватно, то есть для них я испортившая своё тело аляпистая девочка, которая сидит перед ними и непонятно чем занимается. К слову, у нас в стране также есть и странное отношение к административной работе: в основном считают, что это должность из разряда принеси-подай. Часто её вообще не считают профессий и каким-то достойным местом работы – хотя, на мой взгляд, это достаточно сложный труд, требующий больших физических и моральных затрат. Здесь нужно иметь большой багаж знаний, в частности, психологии человека. Многие не понимают этого и думают, что мы просто сидим, улыбаемся и тыкаем пальцев в кнопочку, поэтому они ассоциируют мой образ внешний именно с тупым администратором. А те люди, которые действительно более или менее воспринимают такую работу и мой внешний вид, просто улыбаются или говорят «прикольная причёска», «красивый пирсинг», обращают внимание на тату, спрашивают, где сделала.
А с ярым негативом приходится сталкиваться – может, не на работе, а просто в жизни? Другими словами, как тебе приходится платить за свою индивидуальность?
На работе, слава Богу, нет, а в жизни бывает. Люди имеют свойство высказывать своё мнение, хотя оно меня совершенно не волнует. Они могут сделать это где угодно: в метро, на улице. Подходят и говорят: «Чего это ты там у себя на голове навертела?» И всё это с такими яростными комментариями в адрес моей внешности. Так что да, порой некоторые всё еще неадекватно реагируют на это всё. Достаточно часто агрессируют нетрезвые молодые люди: это моя «любимая категория» — они считают, что если я девочка, мне просто необходимо выслушать их.
В целом как сегодня относятся к людям с ярким образом: их больше принимают или отталкивают?
Я бы сказала, что сейчас мы заняли нейтралитет. Да, людям интересно. Но те, у кого есть культура поведения и правильное воспитание, просто смотрят с любопытством – можно сказать, что палятся, разглядывают, но не оставляют каких-то негативных или позитивных комментариев. Могут между собой переговариваться, если это группа людей. То есть сегодня это больше вызывает интерес, а не отторжение.
Пётр Толмачов, су-шеф Stroganoff Кейтеринг
У Петра левая рука от локтя до кисти забита татуировкой на поварскую тему, которую он начал делать ещё пять лет назад. Первым был изображён нож, постепенно стали появляться другие столовые приборы, а также фрукты и овощи: баклажаны, помидоры, розмарин, гранат, болгарский перец, авокадо, чеснок, петрушка, сельдерей, арбуз. В 2019 году су-шеф случайно познакомился с петербургским тату-мастером Алексеем Жоговым: одному нужна была модель для портфолио, а другой хотел завершить начатое. На том и сошлись. Полностью татуировка была сделана только месяц назад. С руководством на этот счёт полемики никакой не было – тем более, что и тема тату соответствующая.
Когда вы общаетесь с клиентами, как они воспринимают, что у вас есть такая заметная татуировка?
Знаете, здорово. Если честно, людям это нравится. Нам периодически приходится работать с иностранцами, а у них другой стиль, они удивляются и говорят, что это круто. Наши тоже нормально реагируют. Я работаю с людьми, мне приходится разделывать мясо при них, делать какие-то мастер-классы; они не отстраняются от этого, наоборот, восхищаются.
Приходится сталкиваться с косыми взглядами, дурацкими вопросами?
У меня такое лицо, что мне особо никто претензий не предъявляет (смеётся). Желающих таких нет. Косые взгляды, конечно, есть, но это больше любопытство. Что касается работы, то руководитель – мой хороший товарищ, и когда я только начал делать тату, он интересовался этим, но говорил не с осуждением, а просто спросил: «Зачем ты это делаешь?» Я ответил, что это моё желание. После этого вопрос был закрыт. В целом, никакой полемики не было.
Дело ещё и в том, что в моей татуировке нет ничего агрессивного: черепов или каких-то адских штук. Она не пугающая. Возможно, у ребят, у которых набиты, например, какие-то скандинавские или старославянские мотивы, всё сложнее. У нас же как? Государство и фашизм, и патриотизм замешивает в одну кашу. То же самое с тату: если у человека есть какие-то руны, то ему сразу приписывают национализм. Но люди даже не понимают значения и начинают осуждать – с этим я сталкивался. Мои знакомые с такими тату как-то ездили на Кавказ на футбол, и там у них были некоторые проблемы.
Вообще, как считаете, сложно ли в России отстаивать свою индивидуальность? Одно дело, если у человека исключительно творческая профессия, а если он врач или повар?
Не так сложно, но есть дресс-коды в определённых фирмах. У меня, например, супруга работает в медицинской компании, и у них тату от локтя и ниже кисти запрещено. Если есть, то ты можешь либо постоянно носить свитер, либо не работать. Это уже руководство организации так хочет. У меня на кухне с этим проблем нет.
Тем не менее, нужно тоже понимать, что будет нелепо, если человек с розовыми волосами и пирсингом в носу работает с людьми в каком-то серьёзном учреждении, типа банка. Это не тот уровень. Но если такая девушка в баре у барной стойки стоит – это зачётно, мощно. Просто, мне кажется, люди, которые делают тату, более творческого склада: художники, экстремалы, у них есть какой-то задор, протест, желание идти против системы.
Другими словами, всё-таки какие-то рамки должны быть?
Если ты программист, который с компьютерами работает, и тебя никто не видит, не важно. Но если ты взаимодействуешь с людьми, в серьёзной сфере – например, банке, министерстве культуры или внутренних дел – думаю, нужно самому понимать, что открытые части тела должны быть не в татуировках. Представьте – полицейский подходит, а у него все руки в черепах. Думаю, я бы с ним особо не захотел бы общаться.
Беседовала Алла Бортникова / ИА «Диалог»