В Петербурге уже несколько лет работает благотворительный фонд помощи бездомным животным «Лёнькин кот», который, помимо прочего, предоставляет ветеринарное оборудование. И, что самое важное, делает это бесплатно и без залога. Корреспондент «Диалога» поговорил с исполнительным директором фонда Ольгой Карпёнок о рисках, любви к животным и о том, как вырастить «котопса».
Вы предоставляете беззалоговую и бесплатную выдачу ветеринарного оборудования для животных. Не проще ли было помогать деньгами?
На самом деле, это очень современный экономический подход, который только набирает обороты. Он называется sharing economy, что в переводе с английского означает «экономика совместного потребления». Например, мы сейчас можем увидеть, что люди всё меньше покупают машины – они всё больше стремятся брать их напрокат или пользоваться автомобилями совместными. Это связанно с тем, что прокат в краткосрочном периоде дешевле, и при этом приносит такую же пользу.
Также есть дорогостоящее оборудование, которое не нужно постоянно – оно необходимо только периодически. Но есть амортизация, её и нужно обслуживать. Изначально, когда мы задумались купить инфузомат (оборудование для длительного введения пациенту лекарств, растворов и других веществ – ИА «Диалог») для одного приюта, у учредителя нашего фонда, профессора НИУ ВШЭ в Петербурге Валерия Гордина, возникла идея: «А почему бы не сделать ветоборудование доступным для всех?» Ведь оно не будет лежать без дела. Одни попользуются – и его тут же смогут использовать другие. Мы попробовали – и получилось.
Кто может брать в пользование ветоборудование?
Сейчас мы предоставляем ветоборудование волонтёрам, официальным и неофициальным приютам, а также обычным хозяевам домашних животных. Ведь история появления питомца у всех разная, и зачастую те, кто к нам обращаются, берут животное из приюта или с улицы. Поэтому бывает, что питомец имеет какие-либо проблемы со здоровьем. Мы всегда открыты к таким людям. Если у нас есть необходимое оборудование в наличии, мы всегда его предоставим, так как самая главная задача в том, чтобы животное было «здоровым и счастливым».
Не было страшно, что частные лица или неофициальные организации могут просто не вернуть оборудование?
Нас в принципе все предупреждали, что это такой рисковый проект. Тем более вся сложность заключается в том, что часто мы выдаём дорогостоящее оборудование. Стоимость тех же самых инфузоматов начинается от 30 тысяч рублей. И если их не вернут, то мы будем горько плакать, потому что лишних денег нет.
У нас нет спонсоров среди юридических лиц, мы существуем только за счёт благотворительных взносов. Поэтому мы очень переживали, что оборудование не будут возвращать. К тому же, официальные приюты проверить намного проще, про них все знают, у них есть своя документация и отчётность. А людей как? Но на практике оказалось, что сообщества, помогающие животным, очень сплочённые. Все могут рассказать друг о друге: кому стоит давать, а кому нет.
И оборудование всегда возвращали?
Бывали случаи, когда надолго задерживали. Но тогда суровая Оля звонила и спрашивала: «Почему?» (улыбается) Чаще всего оказывалось, что люди попользовались и забыли вернуть. В целом, потерь ветоборудования не было.
Кому вы можете отказать в выдаче оборудования?
Мы не выдаём оборудование только тому, кто вызывает у нас подозрения в добрых намерениях в отношении животных, а также не готов заключить договор временного пользования, и человеку из удалённого региона. Пока мы работаем только с Петербургом и Ленинградской областью.
Каких успехов фонд достиг за время работы?
Прошлой осенью на нашу программу по ветооборудованию мы смогли получить Президентский грант. Благодаря ему мы смогли закупить много клеток, инфузоматов, рециркуляторов (приборов для обеззараживания воздуха — ИА «Диалог») и бактерицидных ламп. В рамках софинансирования ещё должны приобрести инвалидные коляски для животных. Несколько уже есть, а двумя даже пользуются. Я считаю, что это наше главное достижение.
Как планируете развивать проект?
У меня есть «голубая мечта»: хотелось бы создать мобильное приложение выдачи ветоборудования, которое позволило бы и нам, и хозяевам животных видеть, что сейчас свободно, в каком пункте выдачи и через какой срок заканчивается использование. Потому что сейчас это всё происходит в ручном режиме: необходимо звонить мне, я связываюсь с пунктами и спрашиваю, что вернули, а что нет. Это занимает немало времени. Если бы это было в приложении, то люди возвращали бы оборудование быстрее, без просрочек.
Но реализация данного проекта очень дорогостоящая. Если не найдётся разработчик, который бы нам помог, то такое приложение явно не скоро появится.
В одном из интервью вы рассказывали, что другая ваша программа – «Предотвращение бездомности» – очень тяжело развивается. В чём основные трудности?
На самом деле, эта программа очень сложная. Мы помогали стерилизовать животных, вытаскивали их из неблагополучных квартир, пробовали делать интернет-анкету для питомцев, которые лишились хозяина по той или иной причине. Но только одному нашему приюту данную программу не охватить – необходимо, чтобы к работе присоединились социальные службы, другие приюты, ветеринары, а также важно, чтобы город способствовал мониторингу и информировал приюты. Возможно, когда будет введено обязательное «чипирование» и учёт животных, ситуация изменится.
Работа с бездомными животными влияет на сотрудников фонда?
Знаете, могу сказать по себе, что я свою жизнь увидела под новым углом. Раньше была далека от темы защиты животных – я была простым пиарщиком и делала репосты в интернете, переводила деньги на благотворительность. В принципе, то же самое делаю сейчас. (улыбается)
Начав работать в фонде, я увидела людей с разных углов. С одной стороны, те, кто раньше мне казался таким успешным и счастливым, достигшим каких-либо высот в карьере, на самом деле оказался пустым. С другой – я увидела много замечательных людей, которые нашли настоящие ценности в жизни: искреннюю дружбу, настоящие отношения, здоровье, жизнь.
Я никогда не думала, что люди могут пожертвовать животному 25 тысяч рублей – при этом для них это не копейки, а огромные деньги. Но они очень хотят помочь четвероногому. Это у меня вызывает восхищение. И таких людей, работая в фонде, я увидела больше, и взгляд на мир стал более позитивным.
Значит, всё просто – животные делают нас добрее?
На самом деле, через отношение к животным можно просто увидеть сущность людей. Невозможно быть добрым к животным и не быть добрым к людям – так же, как и невозможно быть добрым к людям и не быть добрым к животным. Когда говорят: «Я лучше помогу детям и старикам», чаще всего, это лицемерие. Такие люди, скорее всего, не помогут ни детям, ни старикам. Если человек не прошёл мимо бездомного котёнка или собаки и покормил, то есть шанс, что он не пройдёт мимо бездомного человека или человека, которому нужна помощь. Он поможет, например, в «Ночлежке». Не редкий случай, когда «Ночлежка» помогает в распространении информации о потерявшемся животном. Коллаборация между людьми и животными гораздо теснее.
На интервью вы пришли не одна. Расскажете о вашем питомце?
Честно, я никогда не думала, что у меня вообще будет собака, потому что до этого всегда были дома только кошки. Но получилось так, что, работая в фонде, зашла в группу помощи бездомным собакам и увидела фотографию Жака. Он был такой жалкий, такой несчастный, он был, честно, некрасивый. Про него было написано: «Чудо чудное, диво дивное». Я спросила: «А чем ему можно помочь?» На что в приюте мне ответили, что единственное, чем ему можно помочь – это взять его к себе домой.
И знаете, дома он так стал раскрываться. Стал активнее есть, хотя в приюте отказывался даже от самого качественного корма. У него стал работать хвостик, хотя раньше при мне он никогда им не вилял. Мне кажется, что это любовь сделала его таким красивым.
У нас не так давно ещё появился котёнок, но его оставил сам Жак. Получилось так, что я принесла его на передержку. Но когда Жак увидел его, он прямо засиял, в нём что-то отеческое проснулось. Было такое умиление на морде, это нужно было видеть. Когда он ел, играл, спал, Жак везде за ним ползал и приглядывал. И я поняла, что спокойна и за котёнка, и за собаку. Поэтому, пока я была на работе, Жак занимался его воспитанием. У нас вырос «котопёс», который во всём слушается Жака.
Некоторые люди считают, что взять маленького щенка или котёнка будет гораздо лучше, чем взрослого. А я думаю, что животное, которое испытало предательство или трагедию, острее чувствует человеческое состояние и проявляет большую доброту. Так что я ни капли не жалею, что взяла взрослую собаку из приюта. Он меня полюбил, а я счастлива.
Подготовили Татьяна Коптева, Дарья Тюрина /ИА «Диалог»