Реанимация, реабилитация и инвалидность: как восстанавливается фотограф, упавший с Ростральной колонны

Фотографу Макару Претро — 19 лет, но он уже известен в профессиональной среде. Молодой человек снимает Петербург и Москву с высоты птичьего полёта, его работы не раз признавали лучшими на крупных конкурсах и даже выставляли в Эрмитаже. В ночь на 28 мая 2018 года, снимая праздничный салют с Ростральной колонны, Макар сорвался с высоты. Молодой человек 43 дня провёл в реанимации, а сейчас проходит трудный реабилитационный курс. Корреспондент «Диалога» пообщался с его сестрой Полиной Претро и узнал, как жизнь семьи разделилась на «до» падения и «после», с чем пришлось столкнуться близким фотографа при оформлении ему инвалидности и какое первое слово Макар произнёс после комы.

Жизнь «до»

Макар начал заниматься фотографией в 10 лет, когда мама подарила ему первый фотоаппарат — «мыльницу». Мальчик гулял, изучал архитектуру и решил, что именно город станет «героем» его объектива. Но просто снимать городские улицы Макару не хотелось — и он посвятил себя высотной съёмке. Фотограф нашёл свою нишу, дело начало приносить плоды: последовали успехи в конкурсах, признание и выставки.

«Он всегда боялся высоты, но, возможно, фотографируя таким образом, брат хотел побороть страх. Первые значительные успехи начались с выставки в полиграфическом техникуме (Макар – студент Академии градостроительства и печати — ИА «Диалог»). Параллельно он принимал участие в районных и городских фотоконкурсах. В ноябре 2017 года Макар представил свои работы на форуме «Диалог культур», на выставке в здании Эрмитажа. Он стал одним из 50 лучших фотокорреспондентов Евразии. 27 мая 2018 года его фотографии победили в конкурсе «Мы — Петербург», который был приурочен ко Дню города», — рассказывает Полина.

Первое падение произошло ещё четыре года назад. Тогда Макар сорвался с высоты 4 метров, фотографируя старую церковь в Кронштадте, и получил серьёзные травмы: перелом основания черепа, таза, кисти рук. Он пролежал в реанимации три дня, после чего был переведён в хирургическое отделение, где провёл больше месяца.

«После этой истории опасения у нас, конечно, были, мы усиленно его контролировали, но Макар успокаивал нас тем, что рисковать больше не будет. И, действительно, он получал официальные разрешения на съёмки с некоторых объектов, среди которых, например, и «Лахта Центр», — говорит Полина.

«После»

День падения Макара с Ростральной колонны девушка помнит хорошо. Они проводили его вместе, а ближе к вечеру разошлись, потому что Макар собирался фотографировать праздничный салют.

«Мама всегда переживает за него, но в тот день она беспокоилась особенно, всё время ему звонила, узнавала, где и с кем он находится. В тот вечер он был не один, с группой знакомых. Голос трезвый. Обещал вернуться домой. Последняя связь с ним была в два часа ночи. Мама собралась ехать за ним, но он успокоил её, сказав, что ждёт, когда сведут мост, и он перейдёт на Васильевский остров. Идти до дома там 10-15 минут. Мама ждала, в три часа ночи телефон был выключен. В это время он уже упал. Рано утром она сообщила мне, что Макар так и не вернулся. Я подумала, что, наверное, он заночевал у кого-то из своих знакомых – такое иногда случалось. Но паника передалась и мне. Мы подождали до 12 часов дня, потом я начала искать Макара через знакомых, которые были с ним в тот вечер. Один из них скромно ответил мне: «Ищи его в больницах на Васильевском острове, он упал с Ростральной колонны». После этого я не могла набрать в поисковике словосочетание «больницы на В.О.» или даже позвонить по телефону, так сильно тряслись руки. Маме пришлось рассказывать всё по частям, чтобы не убить её этой страшной новостью. В итоге мы позвонили в Бюро несчастных случаев и узнали, что Макар находится в Военно-медицинской академии. По телефону сообщили, что он на ИВЛ (искусственная вентиляция лёгких — ИА «Диалог») в терминальном состоянии (пограничное состояние между жизнью и смертью — ИА «Диалог») и выразили соболезнования. Потом очевидцы рассказали, что «Скорая помощь» ехала 40 минут. За это время Макар потерял много крови, а сердце билось 10 раз в минуту», — вспоминает Полина.

В реанимации Макар пролежал больше месяца, и всё это время родных к нему не пускали. Полина вспоминает, как они с мамой часами стояли возле окна палаты, где он предположительно мог лежать. Врачи же прогнозов не давали, каждый день говорили одно и то же: «Гемодинамически стабилен: давление в норме, сердце и почки работают». Диагноз занимал лист А4 и включал много медицинских терминов: тяжёлая сочетанная травма головы, груди, живота, таза, конечностей, ушиб головного мозга тяжёлой степени с формированием контузионных очагов обеих гемисфер, субарахноидальное кровоизлияние — и это лишь малая часть вердикта врачей.

«Когда это случилось, началась жизнь «после». Мы не могли спать и есть, ежедневно посещали Казанский собор — там подходили к чудотворной иконе Казанской Божией Матери, Андреевский собор, где Макар был крещён, а вечером – монастырь Иоанна Кронштадтского на Карповке. Каждый день приезжали в ВМА за весточкой и новостями от дежурных реаниматологов. Страшно было подходить к стенду, на котором в одно и то же время вывешивалась информация о тяжелобольных. Каждый раз мы боялись не увидеть фамилию Макара в этом листе. Высокая температура нас не пугала. Главное, что жив», — рассказывает Полина.

За время нахождения в реанимации Макар похудел на 20 килограммов. По словам его сестры, «это был бледный, длинный, обтянутый кожей скелет, весь в трубочках». В сознание он приходил постепенно: сначала было глубокое оглушение (прекома — ИА «Диалог»), потом запредельная кома, поверхностная кома, сопор (глубокое угнетение сознания с сохранностью рефлекторной деятельности — ИА «Диалог») и оглушение (синдром нарушенного сознания, когда есть восприятия внешних раздражителей — ИА «Диалог»), которые чередовались. Затем наступило малое сознание (переходное состояние, в котором больной уже может выходить на слабый контакт — ИА «Диалог»): Макар слышал голоса мамы и сестры, пытался выполнять некоторые команды – пожать руку, пошевелить пальцами. Движения были едва заметны.

Восстановление

Врачи настаивали на курсе реабилитации и посоветовали центр в Сестрорецке. Именно туда на месяц отправился Макар. Нужную сумму для прохождения курса собирали в течение двух месяцев – около 200 тысяч с учётом расходов на коляску, лекарства, кровать, средства по уходу, зондовое питание, дополнительные занятия с врачами и инструкторами. Помогали все: знакомые, близкие и родственники, академия, где учился Макар, и совершенно посторонние люди.

«На 14 день реабилитации он заговорил. Его первым словом второй раз в жизни стало «мама». Для нас это был праздник! Сам Макар тогда воодушевился и пытался выдавать отдельные звуки и слоги», — вспоминает Полина.

Последние дни в реабилитационном центре молодому фотографу давались нелегко. Поэтому возвращение домой стало для него облегчением, тем более для этого подготовили все условия: поручни, специальную кровать, тренажёры. Однако возникли трудности в оформлении инвалидности. По словам Полины, тогда они с мамой столкнулись с равнодушием и чёрствостью медиков. Помогал в этом деле только участковый терапевт, который выполнял не только свою, но и работу других специалистов.

«Чтобы получить инвалидность, нужны записи от каждого специалиста. Поскольку состояние Макара было тяжёлым, мы не могли с мамой возить Макара по всем врачам. Они были обязаны прийти к нам домой сами, чтобы оценить его состояние. Процесс затягивался, шёл второй месяц — у одного отпуск, у другого нет времени, у третьего нет желания. До комиссии медико-социальной экспертизы мы доезжали своими силами, погрузив Макара в машину. Там маме задали вопрос, почему мы так рано оформляем инвалидность: мол, нужно ещё подождать. Но мы упускали самое ценное, что у нас было – время. Чем раньше сделаем нужные бумаги, тем скорее придут специалисты, которые могут помочь Макару восстановиться, и мы получим льготные лекарства и другие средства для реабилитации. Тогда мы пошли к заведующему отделением. Движение потихонечку началось, но многие проблемы оставались нерешёнными. В итоге мама обратилась за помощью в страховую медицинскую компанию, попросив принять меры. Они были приняты в течение часа. После этого инвалидность удалось оформить за нескольких дней. Но некоторые врачи так и не дошли до нашего дома. А те, кто там всё-таки оказался, практически не занимались с Макаром, а просто приносили бумаги с заданиями для нас, которые мы и так сами давно выполняли», – делится Полина.

Поддержка

В ноябре на историю Макара обратили внимание наставник «Зенита» Сергей Семак и его супруга Анна. По словам Полины, звёздная пара сама нашла их семью и решила навестить фотографа. Для семьи Претро это стало радостным событием.

Макара много поддерживают не только финансово, но и другими способами. По словам Полины, многие им пишут и звонят, привозят продукты, лекарства, дарят билеты в театр и цветы. Некоторые предлагают помощь в виде массажа, музыкальной и арт-терапии. Кто-то даже рисует портреты Макара, такие посты «ВКонтакте» Полина выкладывает себе на «стену». Порой встречаются негативная реакция и злорадные комментарии, но на них сестра фотографа не обращает внимания.

«Сам Макар помнит и понимает, что с ним случилось. Тем не менее он не теряет чувства юмора, стал более сентиментальным и спокойным. Сейчас он даже участвует в процессе отбора своих фотографий для конкурсов. Две недели назад вновь стал фотографировать! Делает портретные снимки», — рассказала Полина.

Несмотря на падение, фотографии Макара продолжают жить своей жизнью. В ноябре этого года в Эрмитаже во второй раз были представлены его работы, как одного из лучших фотокорреспондентов Евразии на медиаконгрессе «Диалог культур». В конце ноября он был принят в члены Творческого союза художников России и Международной федерации художников.

В настоящий момент Макара перевезли в Испанию, в ведущий мировой центр нейрореабилитации — Институт Гуттманна в Барселоне. По словам Полины, врачи пригласили Макара на операцию и последующую реабилитацию. Ожидаются операции на черепе, глазах, локтевом и тазобедренных суставах и новые этапы реабилитации. Полина и её мама продолжают сбор средств на лечение и дальнейшее восстановление. Правда, пока врачи боятся давать прогнозы. Только осторожно говорят, что шансы на практически полное восстановление есть, но это зависит, в большей степени, от желания Макара.

Подготовила Мария Балакаева / ИА «Диалог»